Скелетный скакун сделал петлю, словно одинокий, громадный змий, а затем нырнул, устремившись к сторожевому укреплению и битве, бушевавшей вокруг него.
Аурун благоговейно покачал головой. Затем выпрямился, лязгнув доспехами, и начал обходить рыцарские линии. Его первоначальное ошеломление отступало. Ничего не изменилось. Они были готовы к этому.
— Готовь баллисты! — закричал он, размахивая косой, давая знак орудийным командам в стенных башнях. Загрохотали боевые машины — огромные железные метатели, украшенные костяными крыльями, придававшими им вид кружившихся над головой бабочек.
— Готовьте бочки! — снова взревел он, и на стены приволокли глубокие чаны, наполненные парящим маслом.
— Лучники, целься! — и отряды лучников подбежали к больницам мимо рыцарей, и нацелили острия стрел на стремительно приближавшиеся толпы.
Аурун испытывал стыд за выказанную слабость, когда впервые увидел орды протравленных. Рассветный князь поднялся в воздух с отвагой и решимостью, несмотря на то, что даже и в мыслях не имел сражаться за крепость. Всё это шло вразрез с планами Воланта, и всё же он сплотил людей с такой же уверенностью, как если бы уже несколько месяцев назад задумал именно это. Аурун решил делать то же самое. И пока он ходил по стене, раздавая приказы, его решимость лишь росла. Непогребённые не могли быть перемещены, но они не могли и быть оставлены.
Корсос ковылял за ним, вцепившись в посох. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но вдруг остановился и вгляделся во тьму.
Битва у сторожки становилась всё яростнее, разнося по всей округе отголоски жестокого сражения, и всё же Корсос нахмурился и приложил ладонь к уху.
— Что это? — воскликнул он.
Аурун остановился, прислушиваясь.
— Что именно? — всё, что он мог услышать — грохот битвы впереди и звон колоколов за спиной.
Корсос поднял палец, заставляя его замолчать, по-прежнему внимательно к чему-то прислушиваясь.
И тут Аурун услышал это — тонкий, завывающий вопль.
— Что за? — пробормотал он.
К нему бросился капитан, чтобы уточнить приказы. Пока Аурун отвечал ему, вопль становился всё сильнее, и когда капитан удалился, стал уже отчётливо слышен. Вопль с каждой секундой нарастал, и что-то в нём заставляло кровь Ауруна покрываться льдом. Оно напоминало десятки наполненных мукой голосов, исполняющих какую-то песнь на кошмарном концерте.
Пожав плечами, он попытался выбросить мысли об этом из головы, тем более, что протравленные, обошедшие сторожку, уже добрались до стен и начали карабкаться по извилистым, напоминающим коготь опорам.
— По моему приказу! — крикнул он лучникам.
Протравленные двигались с поразительной скоростью, они ползали по стенам, словно пауки, вырвавшиеся из яйца, и при этом им не нужны были ни верёвки, ни крюки. Их облик наполнил Ауруна отвращением. Они были существами без душ. Людьми без разума. Сосуды для гротескного голода и ничего больше. Он сдерживал свою ненависть, держа руку поднятой, пока не уверился в том, что они станут лёгкой мишенью. А затем опустил руку — и выпустил ад.
Буря из стрел обрушилась на протравленных, разрывая их порченую плоть и сбрасывая со стен. Десятки отлетели в воздух, сопровождаемые потоками крови, и рухнули в кишащие толпы внизу.
По мере того, как лучники спускали на врагов один смертельный шквал за другим, звук всё нарастал, пока не стал настолько громким, что некоторые стали промахиваться, морщась и ругаясь при стрельбе.
— Вот оно! — закричал Корсос, указывая куда-то вдаль.
Под облаками в сторону крепости неслась фигура — гротескная пародия на скелетного дракона князя. Вместо элегантного змия из сверкающих костей, это была уродливая, с тупоносой мордой тварь, размахивающая драными, мясистыми крыльями и волочащая за собой обрывки кишок из распоротого брюха. Существо напоминало огромную раздувшуюся летучую мышь, его пасть была раскрыта, обнажив длинные, острые клыки, и именно из пасти твари и рвался этот мерзкий, отвратительный вопль.
Звук стал ещё громче. Голова Ауруна запульсировала, а душу наполнил всепоглощающий страх. Сердце бешено забилось в груди, задрожали руки.
— Терроргейст, — выдохнул Корсос.
Аурун тряхнул головой, пытаясь избавиться от звука.
— Что?
— Оно сведёт нас с ума! — крикнул старый жрец, закрывая уши. — Этот вопль сведёт нас с ума!
Аурун огляделся вокруг и увидел, что некоторые лучники отступили от стен, закрывая уши руками и отбросив длинные луки. Даже стоявшие за ними воины Могильной стражи опускали свои косы и с руганью хватались за голову.
— Заткните уши! — выкрикнул Аурун. Подхватив немного пыли со стены, он плюнул на неё, а затем затолкал себе в уши, ожидая, что его солдаты последуют примеру командира. — Заблокируйте шум!
По всей стене рыцари и солдаты наклонялись к земле, собирали пыль и пытались последовать примеру Ауруна.
На несколько мгновений пыль ослабила звук, но когда терроргейст обрушился на стены, уже ничто не могло сдержать вой.
— Баллисты, огонь! — заорал Аурун и люди в башнях изо всех сил попытались навести свои орудия, покачиваясь от бьющегося в уши и разум замогильного воя.
Болты сорвались, широким веером пронзая облака, когда терроргейст врезался в верхнюю часть стен, раскидав во все стороны кости и кирпичи, и яростно воя на отчаянно пытавшихся укрыться защитников.
Монстр был просто огромным — тридцать или сорок футов в длину, и его крылья отчаянно били по воздуху, пока он пытался отыскать надёжную опору.
Как только лучники рассеялись, в атаку, подняв косы, бросилась Могильная стража.
Монстр ответил криком, который врезался в воинов, словно физический удар, вынудив их замедлиться и спотыкаться. Большинство не смогло даже ударить чудовище, а те, что всё же сумели добраться до твари, исполосовали только и без того рваные лоскуты кожистых крыльев.
Голова зверя метнулась вперёд, пройдя сквозь строй атакующих его рыцарей.
Аурун устремился к бойне, оббегая ошеломлённых рыцарей, пытаясь добраться до монстра.
Так близко — крик был ужасен. Казалось, будто череп вот-вот расколется, зрение помутилось от выступивших слёз. Кроме этого была ещё тошнотворная вонь, исходящая из отвратной туши. Несколько воинов рядом с Ауруном согнулись вдвое, задыхаясь от зловония.
Он добрался до существа и пустил в ход косу. Лезвие легко вошло в гниющую плоть и рассекло кости, но тварь, казалось, даже не заметила его. Выронив из пасти свежий труп, она развернулась и врезалась в толпу лучников и рыцарей, смыкая челюсти вокруг новой жертвы и разрывая человека надвое.
Аурун попытался нанести ещё один удар, но зверь резко отпрыгнул и издал новый вой, сильнее, чем все прежние. Командующий Бесплодных местечек пошатнулся и упал на колени, оглушённый и ослепший от боли.
Вокруг него повалились другие рыцари, А затем монстр рванулся вперёд, рассекая и разрывая своих беззащитных жертв, наполняя воздух кровью и воем.
Крик становился всё сильнее и сильнее, пока Аурун уже не свернулся в позу зародыша, его мышцы свело судорогой, а дыхание перехватило в груди. Лёгкие горели, и мозг начал погружаться сам в себя. Крики его людей и вопли терроргейста отдалились, став неясными и расплывчатыми, как будто бы он вспоминал свою смерть, а не переживал её в настоящем.
Свет вспыхнул в голове Ауруна и он прошептал молитву, готовясь встретиться со своими предками. А затем он ощутил, что чем сильнее разгорался свет, тем слабее становился вой, пока и вовсе не стих. Постепенно зрение возвращалось к нему. Он увидел, что свет был не в его голове, а исходил от стен крепости. Это был аметистовый свет непогребённых.
Его мышцы расслабились настолько, что он смог вздохнуть, после чего сел и огляделся. Люди по всей стене пытались подняться, когда крик смолк, но вместо того, чтобы сражаться, они ошеломлённо оглядывались.
Рассветный князь кружил над головой.
Его коса была по-прежнему поднята, а сам он — преобразован непогребёнными. Их огонь соскочил со стен крепости и зажёг его доспехи. Он пылал силой предков.
