нашел связку ключей. Они были тяжелыми и холодными на ощупь, с инвентарной биркой. Вряд ли эти ключи должны лежать в ящике, но сейчас людям не до правил. Локальный апокалипсис изменил все.
Я убрал ключи в карман и направился к оружейке. Там закинул в рюкзак три пистолета, пару коробок патронов (больше не нашел), и несколько горстей автоматных патронов. Цинк с автоматными патронами вообще стоял посреди коридора. Похоже, это не разгильдяйство — гильз во дворе участка стало куда больше, чем вчера.
Я вернул ключи в стол начальства и выскользнул из участка так же бесшумно, как и вошел. На улице я снова слился с тенями, добрался до мотоцикла и переложил в кофры добычу — лямки рюкзака уже трещали.
До дома добрался поздним вечером.
Домофон привычно пиликнул. Я отворил дверь, занес сумки в дом. Поднялся по короткой лестнице, ткнул в кнопку вызова лифта… И замер на пороге, не заходя в кабину.
Что-то было не так. Что-то было иначе, чем на момент, когда я уходил. Тонкий флер чего-то нехорошего витал по подъезду и пытался до меня достучаться, но понял я это только на пороге лифта.
В доме чудовище?
Кто-то следит за мной?
Не знаю. Ощущение было странным, но точно не из приятных.
Я помедлил, так и не шагнув вперед, и дверцы лифта закрылись. А я развернулся и отправился на свой этаж по лестнице.
Чем выше я поднимался, тем сильнее нарастало во мне напряжение. Когда я шел по этажу, напряжение достигло пика: я чувствовал, будто что-то может броситься на меня из-за любой двери. Бинт под одеждой размотался, закрывая мои руки, спину и грудь. Не уверен, что это защитит от опасности, но лишней предосторожность точно не будет.
До квартиры дошел без сюрпризов.
Замок сочно щелкнул, и дверь приоткрылась. Запах неприятностей усилился, стал четче. Ощущался он, как легкий запах духов, мыла или шампуня, отличный от моих. Не помню, чтобы пускал сюда кого-то, с момента заезда, но в квартире теперь пахло точно не мной. Какой-то шоколадный запах, девчачий шампунь.
В коридоре пусто, но двери спальни и ванной лишь слегка приоткрыты, хотя я обычно оставляю нараспашку, вместе с открытым окном, чтобы воздух циркулировал и дверь в ванной не разбухала от сырости.
Ставлю кофры в коридоре, прислонив к стене. Включаю свет и иду дальше.
В ванной пусто. Я четко помню, что набирал полную ванну воды, когда был здесь в последний раз, но сейчас ванна пуста. На полу лежит зелёное полотенце, чуть скомканное и хранящее следы влажных босых ног. Что за дичь⁈
В контрасте с ярко освещенным коридором, в комнате стоит полумрак. Я невероятно напряжен и даже не знаю, что думать. Рука тянется к выключателю, загораются лампы, но в комнате никого. Никого нет под кроватью, в шкафах и на балконе.
Но я все равно чувствую себя так, будто в квартиру забралась ядовитая змея. Хотелось уйти из собственной спальни, сбежать из квартиры. Одно останавливало — это не выход.
Конечно, если в твоей квартире давно не жила девушки, хочется обнимашек и прочей романтики, и даже большего. Но неожиданно обнаружить, что девушка у тебя все-таки живет, бывает очень неприятно. Не думаю, что кто-то обрадуется, если к нему домой проникнут, несмотря на закрытую дверь. Это сюжет не эротического фильма, скорее триллера.
Я знаю только одного человека, который способен исчезать из виду. Анжела. Жадная и голодная вымогательница, которая натренировала невидимость до рефлексов во сне.
— Выходи, — предложил я.
Ответа нет. Ни звука, ни шороха. Менять квартиру поздно — чувствую, что до сна остались минуты. Радует, что девчонка тоже уснет и не причинит мне вреда. Если, конечно, она не достала откуда-то пузырек с бессонницей. Но тратить дорогой расходник, чтобы убить меня или сделать что-то нехорошее — глупо. Не помню, чтобы я делал то, что выставило бы меня ее врагом. Да и в квартире аккуратно, прибрано: она здесь ведет себя, как гость.
Глаза будто сами закрываются.
Расшнуровываю кроссовки, скидываю обувь.
Помнится, Анжела говорила, что может оставаться в невидимости даже во сне. Не знаю, сработает ли так у меня, но я ложусь сверху на кровать прямо в одежде, и окутываюсь пеленой невидимости.
Подушка пахнет шоколадом. Она еще и в моей кровати валялась. Вот же…
— Чертовы сквоттеры!
Вырубаюсь.
На островах я первым же делом нагрузил шкатулку орсами. Бросил две горсти со склада, примерно сорок пилюль, меньше четверти от того, что там накопилось. Мог бы и больше, но как я тогда понесу вырученное золото?
Рыжей пока отдавать пилюли не стану — уйдет в счет будущего артефакта, да и сумма там такая, что ей как бы не проще будет пропасть из Школы, забрав себе и артефакт, и орсы.
В общем, я сразу с острова перешел в хранилище Школы, решив торговать орсами со стариканом-практиком.
— А, юный мастер! — поприветствовал меня седой, потирая руки и глядя на шкатулку в моих руках жадным взглядом. — Вы наконец-то сделали новую партию своих замечательных пилюль?
Они думали, что я не таскаю орсы потому, что готовлю их? Ха.
— Давайте сразу к делу. Мастер наставников не менял цену за капсулу? Она по-прежнему стоит двадцать золотых монет?
Старик вздохнул и покачал головой, будто бы я сказал что-то ужасное.
— Двадцать золотых? Может, мастер хотел сказать про восемнадцать, юный практик?
— Не думаю. Но если нужно, я могу уточнить.
— Нет-нет, не нужно. Послушайте, юный господин. Моя дочь больна, и у нас не хватает средств на лекарства…
— Двадцать золотых, — повторил я, не давая ему договорить. Старик снова попытался заговорить, но я поднял руку, останавливая его.
— Давайте пропустим моменты с семьей, с давлением на жалость. Я слышал, что ученики тоже заинтересованы в этих капсулах, и вряд ли они откажутся покупать пилюли, если распробуют.
— Хорошо, хорошо, — быстро пробормотал седой. — Несмотря на то, что мне нужно кормить больную мать…
Седой тяжело вздохнул и достал из-под прилавка тяжелый мешок с монетами. Потом — еще два. С тяжелым сердцем отсчитал восемьсот шестьдесят монет и передал их мне. Очень удобно: если понадобится на островах обменять золото на серебро, или обратно, можно будет сделать это за минуту.
— Удачи вам и вашей семье. Советую нанять хорошего целителя — болезненные у вас родные.
Я вышел на остров, поместил золото на склад и
