вспомнил я.
— Что за кукла?
— Ну какие у девчонок куклы? Обычная, тряпичная. Носилась с ней, под одежду прятала. Не тронь, не попроси — сразу в рёв. Ну и ладно, пусть. Кукла и без кормёжки проживёт, и в холоде не замёрзнет. Каори — другое дело. Время от времени помогаю, чем могу. Но не слишком — у меня своих четыре рта, да матушка позапрошлым годом слегла, уход нужен. Спасибо дочкам, ходят за ней, как за родной бабушкой, даже лучше…
— Ваш брат имел детей?
— Откуда? Он и не женился-то. Всё ждал, сомневался…
— Приёмных брал? Как вы?
— Мы вроде как вдвоём брали. Записывали на меня, а всё равно вдвоём. Чем тут делиться? Я у него всегда разрешения спрашивал. Он не противился, один раз даже первым предложил: давай эту удочерим, пропадает ведь…
— Эту? Каори?
— Нет, Каори — это я решил. С третьей дело было, с Рико. Её мне брат присоветовал…
— Спасибо, я понял. Давайте вернёмся к Иоши. Вы утверждаете, что он погиб год назад?
Шиджеру аж подпрыгнул:
— Утверждаю? Я? Это всем известно, господин! Кого хотите спросите! Утонул, тварь мерзкая. И погиб, как жил, от собственных пакостей. В колодце он утонул, верьте моему слову…
Колодец во дворе жилища Нацуми я видел своими глазами. Сруб, который в более зажиточных семьях обычно делался из брёвен, здесь был сложен из плоских камней, замшелых и скользких. Только поэтому он не сгнил, как всё вокруг. Вероятно, в лучшие времена к колодцу вела дорожка из таких же, как и сруб, камней, только помельче. Увы, даже если она и сохранилась, отыскать дорожку в нынешней грязище не представлялось возможным. Не знаю, каким чудом, но над колодцем ещё нависали остатки крыши, сплетённой из бамбука и пальмовых верёвок.
— У них тогда ещё вóрот не сломался. Каори бадью спустила, наклонилась глянуть, а брат её возьми и столкни вниз. Шутку, значит, пошутил. Такие у него шутки были. Только до воды девчонка не долетела, спаслась. Уцепилась за верёвку, висит, орёт. Мамашу зовёт. А мамаша что? Пьяная она, спит в доме. Храпит на весь двор…
— Вы это видели?
— Слышал. У них каждый день орут, хорошо если не ночью! Что же мне, всякий раз к соседям бегать? Поначалу слушал, а там не выдержал: глянул в щель. Каори не видел, врать не стану. Одни крики различал, их и глухой различил бы. А мальчишку — этого видел, ясней ясного. Пляшет на краю, что твоя обезьянка. Руками машет, рожи корчит. Забавляется, стервец. Ну и дозабавлялся — нога соскользнула, он и рухни в колодец.
— Это вы точно видели?
— Своими глазами! Вот как вас сейчас! Он свалился, я жду. Нет, обратно не лезет. Вопят из колодца — это, верно, Каори. Потом гляжу: девчонка наружу лезет. За верёвку цепляется, ползёт. Откуда и силы взялись? Раньше-то просто орала, висела… Животом на сруб, отлежалась — и упала на землю. Я тогда не выдержал, побежал к ним во двор.
— Спасти мальчика не пытались?
— Ну, я людей нанял, они его из воды подняли, вытащили. Только куда там спасти?! Спину он сломал, гадёныш. А не сломал бы, так захлебнулся бы. Туда ему и дорога…
— Год назад?
— Вы мне что, не верите, господин? Вы кого угодно спросите, вам подтвердят!
Я махнул рукой: верю, мол. Показания Шиджеру подтвердила бы уйма свидетелей, включая тех людей, кого лавочник нанял для подъёма Иоши из колодца.
* * *
— Кукла, — вспомнил я уже на крыльце. — Когда я пришёл во двор к вашей соседке, девочка спросила у меня, не принёс ли я её куклу. Вы же заявили, что Каори с куклой не расстается. Как это понимать? Как проявление слабоумия?
Шиджеру улыбнулся:
— Забрали у неё куклу. Силой отняли.
— Кто? Вы? Мать?
— Да вы что, господин! На кой мне сдалась её кукла?!
— Тогда кто?
— Монах какой-то. Жирный, противный. Приходил, стоял у их плетня, глазел на девчонку. Потом вызвал за ограду, выманил. Велел куклу ему отдать, а он за неё денег даст или вещь полезную. Девчонка в крик, так он куклу у неё вырвал и скрылся. Жирный, а бегает — не угонишься! Я думал, Каори руки на себя наложит, так убивалась…
3
«Нам стоит это выяснить»
— Добрый день, Иссэн-сан! Очень рад вас видеть!
— Добрый день, Рэйден-сан.
Старого настоятеля я встретил у ворот Правительственного квартала, возвращаясь в управу. Я действительно обрадовался этой встрече. Чисто по-человечески: всегда рад видеть своего первого наставника. К обычной радости примешивалась радость служебная, смешанная с предвкушением. Раз святой Иссэн счёл нужным лично явиться в управу — значит, он готов сообщить нечто важное.
— Как вы сумели так быстро добраться?
— Крестьяне предложили подвезти меня на телеге до рынка. Не обижать же отказом хороших людей? Ну что, идёмте в управу?
Я вспомнил свой тесный кабинет. Небось, кислая вонь монашеского пота до сих пор не выветрилась.
— Простите, Иссэн-сан! Вы не против, если мы пойдём в какое-нибудь другое место?
— Место не имеет значения. У вас есть предложения?
В животе требовательно забурчало. Пирожков, съеденных в доме Шиджеру, моему желудку явно не хватило.
— До лапшичной дядюшки Ючи отсюда не дальше, чем до управы. Если вы не возражаете…
Настоятель улыбнулся. От глаз его разбежались лучики-морщинки. Мне даже почудилось, что вокруг стало светлее.
— Жизнь предлагает нам достаточно испытаний. Зачем изобретать лишние трудности? Обжорство — порок, но и сознательно мучить себя голодом — вряд ли добродетель. Ведите, Рэйден-сан, я следую за вами.
Я хотел поддакнуть, сказать, что на сытый желудок и думается лучше, но вовремя прикусил язык. К чему пустая болтовня? Убеждать святого Иссэна не нужно, а ничего нового в смысле мудрости я ему точно не сообщу.
В чинном молчании мы дошли до лапшичной. В дверях нас встретил хозяин. Вернее, встречал он редкого, дорогого гостя — святого Иссэна. На свой счёт я нисколько не обольщался. Крестьяне меня, кстати, тоже не стали бы подвозить — даже будь я в годах почтенного настоятеля.
Столик в дальнем углу был отгорожен ширмой с изображением лотосового пруда. Я пригляделся: меж лотосов из воды выглядывал лупоглазый карп. Я поискал дракона, но не нашёл. Дядюшка Ючи с почтением, близким к благоговению, принял заказ, после чего удалился, стараясь не шаркать ногами. Шум голосов и бряканье посуды возобновились. Вкупе с лотосовой ширмой я счёл их достаточной завесой, за которой мы сможем говорить без опасений прополоскать служебными сведениями чужие уши.
Главное, голос не повышать.
Заказ принесли с ошеломляющей быстротой. Сдерживая
