безнадёжна?
– Можно помочь ей умереть, – сказала я. – Но я не умею. Может оказаться, что до отведённого срока, пока Те не возьмут с неё всё, что она задолжала при жизни, её нельзя будет убить ни ядом, ни петлёй, ни железом. Сжечь только, а это… ну… не легче.
– Она вправду прокляла Эгмонда заодно с государем? – спросил Броук.
– Думаю, он из-за этого слетел с нарезки в последние месяцы, – сказала я. – Вы же видели, мессир: она завернула руку славы в королевский штандарт. Скорее всего, Эгмонд умер бы после коронации, медленно и больно, как Гелхард. Ему, можно сказать, повезло: теперь он умрёт быстрее. Думаю, одним ударом – после похорон государя. Вы ведь положили в гроб штандарт?
Броук кивнул.
– Ну вот, – сказала я. – Умрёт, когда гроб покроет земля. Надеюсь, не очень страшной смертью. Спасти от такого проклятия нельзя – иначе я бы всё сделала, но спасла бы Гелхарда.
Сейл понимающе и печально покачал головой.
Броук внезапно жутко усмехнулся.
– Нет в нашем государстве некромантии, – сказал он саркастически. – А уж перелесцы и вовсе перестали верить в этот средневековый вздор: внушают нам, отсталым, что и некромантия, и чернокнижие – салонные игрушки экзальтированных дамочек, со скуки. Ну и дураки верят, глупые мужики строчат доносы про чёрных котов и прогулки по кладбищам… Ах, Карла, Карла… в какую бездну я смотрю! Руки вам целовать – ничего больше не остаётся.
– Виллемина уже давно смотрит в эту бездну, – сказала я. – Не беспокойтесь, мессир Броук. Теперь вы знаете – а значит, можно будет придумать защиту. А пока мне отдохнуть бы чуточку… сюда уже всех можно, фрейлин, кого угодно… тут чисто.
– Идите, дорогая, – сказал Броук. – Лачерс вас проводит.
– Не надо, я сама, – сказала я и кончиком лезвия, оставляя белые полоски на окровавленной клешне, нацарапала маленькую звёздочку вызова друга.
Валор встретил меня за дверью.
– Мы все поражены, деточка, – сказал он. – Ужасно.
– Валор, – сказала я и протянула окровавленную руку, – поцелуйте меня, пожалуйста. У меня будет немного сил – и я смогу спать без кошмаров. А потом я вам всё расскажу. Обсудим… в деталях…
До спальни он меня донёс. Как в детстве.
* * *
С утра я сидела на постели в рубашке, придвинув поближе ночной столик, на котором стоял поднос с завтраком, и жрала. Жрала! Виллемина смотрела потрясённо и весело, а я мела всё подряд: булочки с карамелью, сыр, ломтики запечённой ветчины, да ещё ухитрилась с набитым ртом сказать Друзелле:
– Леди Друзелла, скажите, пожалуйста, на кухне, пусть дадут ещё мяса. Очень нужно.
– Карла, милая, что с тобой? – удивилась Вильма. – Ты здорова?
– Угу, – промычала я, выпила глоток кавойе, проглотила сыр и объяснила: – Я просто ужасно голодная. Я вчера почти ничего не ела, не успела, а сил потратила много. И крови из меня вытекло не меньше пивной кружки. Надо же это как-то восполнить!
Нам принесли нарезанный окорок с пряностями – и я впилась в него, как ласка в мышь. Вильма рассмеялась и тоже взяла кусочек, хотя по утрам она никогда не ела мяса:
– Ты так ешь, будто это вкусно до невероятия. Я тоже хочу.
Тяпка смотрела на меня и виляла хвостом. Мне было её ужасно жаль: она не могла даже облизнуться. Я только гладила её по голове между делом.
Я слопала ужасно много – и это было блаженно. Стало теплее, мир прояснился, можно жить – и всё окружающее уже не казалось сплошным кошмаром. Мы одевались – и я удивилась, что Друзелла сама меня затянула: я думала, что после такого завтрака для приведения в порядок моей талии потребуется пара солдат.
– Славно, что вы хорошо кушаете, леди Карла, – сказала Друзелла. – Может, чуточку поправитесь, а то тоненькие, как соломинка.
Не чувствовала я себя соломинкой. Я чувствовала себя львицей, не меньше. И видимо, это у меня на лице отразилось, потому что Вильма хихикнула:
– Некроманту полагается быть большим и страшным, да, Карла?
– Конечно, – сказала я с досадой. – Соломинка, а? Привидениям на смех…
Вильма поцеловала меня в щёку:
– Не огорчайся, дорогая. Ястребёнок был очень сильным – просто лёгким.
Хорошо мне было в спальне и будуаре – не хотелось выходить. За стенами – гораздо хуже. Кажется, Вильма тоже об этом думала – мы обе тянули время, болтали о пустяках, шарф не закалывался, волосы топорщились… В конце концов Друзелла заметила, что государыню ожидают в гостиной, и пришлось нам идти как миленьким.
И Тяпка печально потрусила за нами – удивительно чувствовала моё настроение.
В гостиной нас ожидали Раш, Броук и Сейл – и я сразу всё поняла. И Вильма, кажется, тоже.
– Я приветствую вас всех, – сказала она вместо «доброго утра»: какое уж оно доброе! – Скажите, мессиры, каково состояние леди Леноры?
– Она ещё жива, – сказал Сейл. – К сожалению. Мы оставили её на полу, в вашем рисунке, леди Карла, он как будто немного облегчает боль, но она всё равно страшно мучается… я перепробовал все алхимические средства, помогающие бороться с болью, но её не берёт даже опиум…
– Государю тоже плохо помогал опиум, – сказала я. – И напрасно вы её там оставили. Агонию затягиваете.
– Я приказал… – начал Раш и замялся.
Вильма вопросительно подняла на него глаза.
– Мессир канцлер приказал мне составить быстро действующий яд, – тихо сказал Сейл. – Ночью я дал его леди Леноре, она выпила как воду, но агония всё длится. Мы хотели позвать святого наставника, но при нём ей много хуже… мы вынесли святые символы… всё очень плохо, государыня.
– Ужасно, – прошептала Виллемина.
– Ужасно, – согласилась я. – Но нам надо сделать из случившегося несколько важных выводов. Первый: в Перелесье практикуют чернокнижие – и у леди Леноры в свите была чернокнижница.
– Боевое чернокнижие, – заметил Броук. – И как знать, для чего они ещё могли его использовать.
– Да, – сказала я. – Отсюда второй вывод: нам надо самым тщательным образом проверить Дворец. И входящих проверять… Ну что мне делать?! Разорваться?
– Карла, дорогая, – тихонько сказала Вильма, – делай, пожалуйста, всё, что необходимо.
– Да он же такой адово большой! – взмолилась я. – Ну как?!
Виллемина задумалась – и через минуту просияла:
– Я, кажется, знаю. Я думаю, решение необходимо отложить до вечера.
И до меня тут же дошло! Вот даже как?! Ну а почему бы и нет?
– Да, – сказала я. – Прекрасная государыня права, как всегда.
Наши государственные мужи переглянулись.
– Вы собираетесь общаться с существами из Сумерек? – спросил Броук. – Просить помощи? Это не опасно?
– Не опасно, – сказала я. – Я знаю, что для нас опасно. Не это. Если всё
