мыть нашу умывальню, а сам буду пить его виски. А когда день Смирения закончится, мне будет плевать. Понял?
– Понял, – вздохнул старший нихил и, кивнув мне, направился к выходу. Пожав плечами, я отвел взгляд от пьяного нихила, лицо которого пылало такой ненавистью, что я удивлялся, как он еще от нее не сгорел.
Покинув спальню примаров, Месяц направился не на кухню, как я думал, а в умывальню. Вздохнув, я последовал за ним и, войдя, поневоле потупил глаза, увидев, как Ратто натирает унитаз. Со все той же ехидной улыбкой, не обращая внимания на шипение Унаги, яростно драившей стены. Он улыбался и то и дело опускал в ведро с теплой водой тряпку.
– Ратто… я… – Месяц замялся, переводя взгляд то на примара, то на Унаги. К счастью, девчонка поняла все правильно и, пихнув меня локтем в бок, вылетела из умывальни со скоростью пули. Ратто же, и не думая останавливаться, молча продолжил работать, словно в умывальне никого не было. Месяц кашлянул и повысил голос. – Ратто, пожалуйста… Не наказывай его слишком сурово. Пожалуйста…
– Это день Смирения, – тихо ответил ему примар, поднимая светло-серые глаза на нихила. – Каждый делает свой выбор. Он свой сделал.
– Он пьян. Дорвался до алкоголя и ему снесло…
– Знаю. Когда пьян, то часто говоришь правду. Ту правду, которая терзает тебя сильнее всего, – улыбнулся Ратто, споласкивая тряпку. – И ты теперь видишь, что Телевизор был прав, определив… нихила в нихилы. Что стало бы с Комнаткой, если бы Шинаши стал примаром? Знаешь?
– Могу догадываться, – скупо кивнул Месяц, поняв куда клонит примар.
– Догадываться. А я знаю. И каждый из примаров знает. Мы играем по правилам, Месяц.
– Не наказывай его, прошу! – воскликнул нихил, но Ратто лишь лениво улыбнулся.
– Я всего лишь нихил, а ты примар. Как может нихил наказать примара? Никак! Простите, но мне надо работать.
– Он у-устал, – протянул я, решив помочь Месяцу. И тут же проклял свой болтливый язык, потому что внимательные глаза Ратто уставились на меня.
– Устал? От чего? От того, что у него есть еда, вода и крыша над головой? Устал, что твари Судилища его не трогают? Устал, Молчун? Молчишь?
– «Молчи»! – яростно шипел мне внутренний голос. – «Молчи! Иначе сдохнешь»!
– Правильно делаешь, что молчишь, – подбодрил меня Ратто и снова посмотрел на бледного Месяца. – Каждый делает свой выбор. Он свой сделал.
– Пошли, Молчун, – еле слышно позвал меня Месяц и, шумно сглотнув, попятился к выходу из умывальни. Ратто же, словно странного разговора не было, улыбнулся и, насвистывая, принялся снова натирать унитаз влажной тряпкой.
Остаток дня я провел на кухне. Не из-за Сакуры, на которую с благоговейным трепетом взирала мужская часть нихилов. Мою голову разрывали мысли и слова. Слова, сказанные Ратто Месяцу. То, что примара распирает от злости за поведение Шинаши, было понятно без слов. И наказание зарвавшегося нихила тоже наверняка будет серьезным, но каким оно будет? Этого я не знал, и стремясь избавиться от мыслей не придумал ничего другого, как занять себя каким-нибудь делом.
В саду и других помещениях Комнатки работали примары и лишь на кухне был один из них. Вернее, одна. Сакура. Режа, выслушав меня, предложившего ей свою помощь, скупо кивнула в сторону стола, на котором лежал здоровенный шмат мяса. Примарского мяса. Благородного, красного цвета. Свежее мясо, ни разу не бывавшее в морозилке. Сегодня я его попробую, как и мои друзья.
Моя задача была простой. Нарезать не слишком толстых стейков, отбить их деревянным молотком и замариновать в приготовленном Нику рассоле. Однако, отбивая мясо я так увлекся, что привлек внимание не только Режи, но и Сакуры, которая впервые со мной заговорила.
– Потише, – усмехнулась она. Голос у девочки был приятным и чуть хриплым. На кухне было жарко, и она то и дело брала в руки стакан с холодной водой, чтобы смочить пересохшее горло.
– Прости, – буркнул я, стараясь не смотреть на нее, но Сакура сама заглянула мне в глаза, и я вздрогнул, увидев два прекрасных голубых озерца.
– Что случилось?
– «Ничего», – мысленно ответил я и скупо улыбнулся ей, после чего неопределенно мотнул головой. Сакура все поняла, как надо.
– Мясо не виновато, что ты зол, – тихо ответила она. – К тому же ты его просто испортишь, если будет продолжать в том же духе. Отбивать надо не слишком рьяно, чтобы мясо стало мягким и впитало в себя рассол.
– Так? – уточнил я, вполсилы орудуя молотком. Девочка улыбнулась и кивнула.
– Да. И края не слишком расплющивай, а то Нику ругаться будет. Не сегодня, но точно припомнит.
– С-спасибо, – покраснел я, в душе подивившись, почему Сакура столько внимания уделяет мне. Она снова кивнула и отошла к своему столу, но я чувствовал спиной её взгляд, словно примара следила, правильно ли я делаю.
– Закончил? – спросила Режа, когда я положил в глубокую тарелку с рассолом последний стейк. – Слушай, Молчун… Я знаю, что глупо спрашивать, но ты не мог бы вынести ведро к помойному люку? Этих, – она махнула рукой на нихилов, сидящих в углу, – сегодня просить бесполезно. С места не сдвинутся, пока Сакура здесь. А мне надо следить за рагу, иначе сгорит.
– Б-без п-проблем, – буркнул я, вытирая руки об махровое полотенце. Затем, под удивленными взглядами нихилов, я подошел к ведру и, с трудом оторвав его от пола, враскорячку направился к двери, ведущей к помойному люку. Обжора меня больше не пугал. Не так сильно, как раньше. К тому же сегодня он наверняка обожрался. Столько отходов в люк еще не сбрасывали.
– Можно с тобой? – тихо спросила Сакура, в который раз заставив меня вздрогнуть. Но избавиться от этой дурацкой привычки не мог.
– Да, – пожал я плечами и чуть сместил руку, чтобы девочка тоже смогла взять ведро со своей стороны. Нихилы, сидящие в уголке, разочарованно вздохнули и тут же принялись тихо переговариваться, лишившись объекта обожания.
– А у люка… Ну, – Сакура немного помялась и спросила чуть тише, – есть, чем согреться? Не бойся, я не скажу Ратто…
– Он з-знает, – неловко улыбнулся я и кивнул, подтверждая её догадку. За люком все так же стояла пыльная коробка с бутылкой виски.
– Тогда пошли.
Странно, но всегда, проходя коридор до помойного люка, я старался преодолеть его быстрее. Вывалить ведро в вонючую дыру, крепко запереть засовы и поскорее сбежать, пока Обжора не начал свое тошнотворное шествие вверх по трубе. В этот раз я не торопился и понятно почему.
Предложение Сакуры пойти со мной было понятным. Чрезмерное внимание слишком быстро утомляет, а нихилы, получившие
