К лошади, на которой везли пленника, подошли два кочевника. Не говоря ни слова сбросили принца вниз, протащили дюжину шагов по земле и, откинув вонючую, засиженную мухами, баранью шкуру, вбросили в палатку. Багарец чувствительно ударился о земляной пол. Из уст вырвался непроизвольный стон.
— Разуй глаза! — прошипел Аягасар'нерг-дан.
Принц не отреагировал.
— Хватит притворяться! Я знаю, ты очнулся, гнусная тварь!
Аягасар сильно пнул беззащитного пленника Носок сапога ударил в пах.
На этот раз Владслав даже не дрогнул, хотя боль была гораздо резче, чем при падении. Он медленно поднял веки, словно просыпаясь после сладкого сна, и спокойным тоном спросил:
— Чего тебе? Нос не болит?
Опухший шнобель Аягасар'нерг-дана, напоминание о латной перчатке принца, расплылся на пол лица.
Чародей побагровел.
— Сейчас узнаешь, багарец!
В углу валялся обух топора. Аягасар потянулся за ним, намереваясь перебить наследнику крови парочку костей.
Владслав не зажмурился огромным усилием воли. Правда, не удержался и отвел взгляд. Секунда. Две. Три. Что-то Аягасар не торопится, принц оглянулся.
В палатку незаметно вошел высокий пустынник. Каких-либо знаков отличия у него не имелось, но Владслав побился бы об заклад, что это вожак. От него веяло властной уверенностью и силой. На плече пустынника восседал иссиня-черный ворон, чей левый глаза уставился на принца.
— Сейчас узнаешь, — мстительно повторил Аягасар'нерг-дан, подобострастно глядя в сторону вошедшего.
Владслав недоумевал. Что в нем такого, что Аягасар вжался в землю?
Пустынник с птицей на плече встал в трех шагах напротив принца и замер. Ни шороха, ни звука не нарушало враз опустившуюся тишину. Требовательное карканье ворона вывело Аягасара из оцепенения. Он вздрогнул и начал торопливо читать заклинание.
Владслав ждал, что будет дальше, иного ему не оставалось. Неожиданно раздался голос, от которого по коже принца пробежал озноб. Это был Кзаркхмет. Но где же он?
— Аягасар?
— Да, господин, — подобострастно проблеял Аягасар'нерг-дан, низко кланяясь пустыннику.
— Вижу, ты справился. Весьма похвально.
Помощник колдуна склонился еще ниже:
— Жизнь моя и душа навеки принадлежат великому магистру и ордену!
— Подними взор, наследник, — с иронией и злой усмешкой в голосе произнес колдун.
Принц смотрел на черную птицу, из раскрывающегося клюва которой звучала речь колдуна. Старые легенды не врут! Ворон-посланник! Во взоре птицы сквозила холодность и расчетливость, им правила мысль Кзаркхмета. Находясь за сотни лиг отсюда, маг видел, слышал и чувствовал, как видел, слышал и чувствовал ворон.
— Вели своим жалким слугам немедленно развязать мои путы! Тогда и тебе, придворный чародей, будет сохранена свобода и жизнь, — принц прекрасно понимал, что его угрозы сейчас что крик немого, но мольбы о пощаде претили ему.
Ворон задрал голову назад, его грудь на миг занялась мелкой дрожью, из горла вырвался хриплый смех.
— Ты смеешь угрожать, ставить мне условия? Да ты скоро пикнуть не посмеешь без моего разрешения!
— Скоро чародейские кости затрещат на дыбе, а голова скатится по ступеням плахи.
Аягасар воткнул в бедро принца наконечник копья. Не глубоко, но болезненно.
— Подожди! — ворон повелительно взмахнул крылом. — Займешься им, когда я закончу.
В окрике колдуна звучала неприкрытая ярость, маг не терпел своеволия слуг.
Блестящие глаза птицы вернулись к принцу.
— Теперь ты пленник. Отныне и навсегда. Пройдет совсем немного времени, и от гордого наследника трона не останется и следа. Тебя отвезут на остров Черной Руки. Да, да, это не страшная сказа, последний оплот Аршаха существует.
Владслав похолодел. Неужели треклятый колдун в силах читать мысли?
— Путь ждет долгий и, прямо скажу, малоприятный для бывшего багарского принца, — при этих словах колдуна Аягасар хищно оскалился. — По моей прихоти, тебя доставят на остров, не прибегая к магии. С каждым днем будет возрастать осознание неизбежности мук.
Владслав молчал, что толку говорить. Бессильные угрозы и демонстрация отчаяния только добавят унижения.
— И не надейся на помощь, не помышляй о побеге!
Владслав снова ужаснулся предположению, что колдун способен проникать в чужой разум.
— Никто не усомнится слухам, что росмальцы окружили твоих рыцарей и перебили всех до единого, а багарского наследника взяли в плен, но тот оказался настолько глуп, что попытался вырваться из полона да и получил случайную стрелу.
Владслав заскрежетал зубами.
— Багара потеряла нынешнего наследника, и это уже не пустой вымысел, — продолжал Кзаркхмет. — О! Как приятно повторить: тебя переправят на остров, а там…
Ворон взглянул на пустынника.
— Надо отдать тебе должное. Ты не такой сопляк, как Янсек. Убить двух джигров — это многого стоит. Превращение героя в червяка, в ничтожество доставит массу приятных минут.
Джигры! Понятно, почему телохранители колдуна столь навязчиво скрытны. Джигры — раса нелюдей, у них человеческое тело и голова ящера, а кожа смахивает на змеиную. Джигры живут на далеком юге, посреди знойной пустыни, что лежит между Оттоманом и Гвендией. В древних гранитных пирамидах они поклоняются темным богам, они давние и преданные слуги Зла. Джигра можно убить только, если отсечь голову. Глупец! Как же раньше не догадался о сущности таинственных пустынников.
— Однако не стоит более тратить время на разговоры, — птица посмотрела на Аягасара. — Теперь пленник твой. Ты знаешь, что делать.
Аягасар'нерг-дан раболепно согнул спину.
Принц с омерзением разглядывал прислужника Кзаркхмета. Он тоже чародей?
Джигр, стоявший неподвижно до сей минуты, развернулся и вышел из палатки, унося на плече ворона. Как только он исчез, Аягасар моментально преобразился, вместо рабского ничтожества над пленником склонился волк. Вернее, шакал, занявший место тигра.
Аягасар'нерг-дан от души ударил принца по лицу.
— Получай багарец! Ей есть там кто? Давайте сюда! Багарца бить!
По зову внутрь просунулись глумливые морды трех костоломов и, немедля, присоединились к избиению.
Ордынский сотник, который молча сидел в дальнем углу палатки, задумчиво наблюдал за упрямо стискивающем зубы, принцем. Лишь изредка у багарца вырывался сдавленный хрип или стон, которые при всех усилиях было не сдержать. Сотник покачал пыльной чалмой и покинул палатку.
Справа по борту, в нескольких километрах от берега, по прикидкам Березина, зеленела кромка густого хвойного леса. Гоблинская чаща. А в глубине леса высились черные горы, издревле принадлежавшие тому же племени нелюдей.
