с каждым выдохом наружу вырывался обжигающий губы пар. Необъятность пространства пугала, зарождая внутри чувство опустошающего одиночества. На мгновение старик подумал, что напрочь ослеп, пока перед ним не возник его мохнатый помощник, в том же облике, что и в ту прощальную ночь, – с вполне себе человеческими руками и ногами; правда, еще и с черно-белой шерсткой, что покрывала даже его лицо. Пес позвал старика за собой.
Вскоре они подошли к массивной двери, открыв которую очутились на берегу огромного озера. Ёгор увидел стадо оленей, двигавшихся вплавь в неизвестном направлении. Багровый закат накрывал уставшие сопки теплым одеялом. Словно оплот обнаженной тундры, почти у самой воды стояла одинокая кувакса.
Старик со своим помощником направился к ней. Первым внутрь шагнул черно-белый оборотень, учтиво поклонился сидящим вокруг жаркого пламени и опустился на колени. Ёгор последовал его примеру. Он узнал в присутствующих тех самых древних шаманов, после встречи с которыми его жизнь бесповоротно изменилась, и еще – Оцю. Все сидели с закрытыми глазами и даже при появлении гостей не разомкнули век.
Неловкое молчание прервала протяжная песня, затянутая одним из хозяев хижины. А после и остальные, включая мохнатого товарища, подхватили ее. Гармоничные звуки заполняли окружавшее пространство и мягкой вибрацией отражались в груди. Ёгор впервые слышал эти непонятные слова, однако неожиданно для себя открыл рот и запел вместе со всеми.
Одни мотивы сменялись другими, голоса сплетались воедино, заставляя костер разгораться сильнее. Когда пение смолкло, Оця произнес:
– Ты теряешь время, Ёгор. Освободи пламя сердца, отпусти надоедливые мысли и пропой нашу песню перед очагом жизни своей. А коли нужно будет, ты всегда сможешь найти нас здесь. Только не запирай наглухо двери. Ибо тогда и мы будем глухи к твоим мольбам.
После этих слов Оця поднял веки, под которыми вместо глаз открылись две затягивающие внутрь пропасти. Дыхание Ёгора остановилось, и он нырнул в зияющую пустоту. В мгновение он очутился в собственной веже, а его смиренный пес по-прежнему лежал напротив.
– Где Колька, знаешь? – обратился старик к собаке.
Та начала что-то вынюхивать. После подошла к хозяину, ткнулась носом ему в карман и зубами вытащила оттуда оберег из оленьего рога.
– Что ж я раньше ему кулон этот не отдал…
Ёгор повернулся лицом к огню и устремил свой взгляд в самое сердце очага. Тревога комом застряла в горле, руки крепко сжимали амулет. Дед уловил правым ухом едва различимое «хи-хи-хи». Языки пламени взмыли вверх, став гладким холстом, на котором, словно написанная кистью художника, возникла картина. На ней старик увидел внука, стоявшего на коленях перед сморщенным карликом на золотом троне, и толпу других подобных существ, таращившихся на Колю в ожидании действа.
– Не вмешивайся, лишь кинь оберег в очаг, – раздался шепот в левом ухе.
Старик так и поступил. Пламя сожрало гладкий кулон и вновь успокоилось, скрыв видение, будто того и не было.
Ёгор быстро повернулся влево, ожидая уличить своего пса в очередной трансформации, однако тот спокойно дрых, слегка подергивая лапами.
– Опять шифруешься, – с усмешкой произнес старик и принялся за готовку.
Глава 21. Неприкаянная душа
Коля кое-как выполз из узкого подземного тоннеля, жадно хватая ртом воздух долгожданной свободы. Беглец вымазался так, что при случае вполне бы сошел за своего среди лесных дикарей. А безумные, мечущиеся из стороны в сторону глаза делали этот образ еще более убедительным. Словно на автопилоте, парень поднялся на ноги и ринулся прочь от злосчастной норы. Но куда он надеялся убежать? Весь остров напоминал какой-то испорченный дуршлаг, из любого отверстия которого могла выскочить целая орда босоногих карликов, жаждущих наваристого человечьего бульона к очередному застолью.
«Ну где же эта проклятая вежа?» – стонал в душе Коля, пытавшийся скрыться от собственного страха среди сырых буреломов. Нескончаемая ночь душила его своим покрывалом. А сосны следили за ним, словно за худой подопытной крысой из лаборатории, семенящей тоненькими лапками по предательски скользким булыжникам.
Коля чуть не свалился прямо в надувную лодку, слегка раскачивающуюся и весьма опрометчиво брошенную на произвол судьбы посреди таинственного озера. Уставившись на тихую зеркальную гладь, он замер. Может, ему стоило просто уплыть отсюда? И бросить своего старика среди всяких дармоедов? Ну нет! Наверняка дед уже обыскался внука по ту сторону Сейда. Но… его лодка же здесь… А может, это все сон?
– Коля… – послышалось поблизости.
Он сразу же пришел в себя, узнав знакомый женский голос. В лодке вальяжно лежала красавица. Она распластала свой длинный рыбий хвост и облокотилась на бортики надувного судна, кокетливо подперев подбородок ладонью и перебирая по впалой щеке костлявыми пальцами, на одном из которых красовалось золотое колечко. Колю совершенно не удивил ее облик, ведь он смотрел не на какую-то там русалку. Он смотрел на Настю и тотчас же провалился в ее темные, словно глубокий омут, глаза.
– Я устала тебя звать, родной мой… Почему ты не идешь со мной? – продолжала она.
Коля молчал. Его мысли превратились в скользкую бесформенную тину, а язык оказался запертым за решеткой стиснутых зубов.
– Плыви за мной… По ту сторону озера тебя уже дожидаются… Дай мне руку…
Парень не замечал ее пожелтевших ногтей и сморщенной от влаги бледно-серой кожи. Он хотел прикоснуться к той, что провожала его взглядом на перроне Ладожского вокзала, игриво махала вслед изящной ручкой и с неловким сожалением улыбалась уходящему вдаль поезду «Санкт-Петербург – Мурманск». Коля тянулся навстречу сладостной иллюзии, пропитанной запахом удушающей сырости, и уже не мог сопротивляться бездумным порывам.
Он устремился к девушке, к воде у мшистого берега, усеянного несуразными мелкими валунами. Кончики их пальцев соприкоснулись. Что-то будто кольнуло Колю в самое сердце, а по венам побежал холодок. Водяная богиня едва не схватила его за запястье, когда он резко отпрянул и, поскользнувшись, свалился на спину.
– А ты все такой же нерешительный и бесхребетный! – зашипела она и замолчала, будто сразу пожалев о сказанном.
– А ты все такая же эгоистичная и нетерпеливая! – будто очнувшись, воскликнул парень.
– Ну, не серчай… Подымайся… Поплывем отсюда… Только ты и я… Ведь ты за этим сюда пришел…
Голос длинноволосой русалки снова полился протяжной мелодией под аккомпанемент виртуозного ветра. Только теперь в этом голосе проскальзывали фальшивые ноты, которые так и резали слух. Коля закрыл глаза, и из груди вырвалось:
– Хватит! Эта чушь лишь сбивает меня с толку! Я не за этим здесь! Да я вообще не должен быть здесь!
– Я же помогу тебе… Отсюда лишь один выход, милый…
Может, действительно стоило
