и оскалившись, я дралась, пинала и била всех, кто ко мне приближался, потихоньку продвигаясь к двери. Боль пронзала мое тело.
– Ковач! – сквозь шум выкрикнул знакомый голос, отчего остановились все, включая меня, – прекрати!
Я увидела человека, которого боготворила в течение многих лет, для меня его уроки были как наркотик. Мой наставник Бакос не сводил с меня глаз, медленно направляясь ко мне.
– Успокойся, солдат.
Он расправил плечи, но тело его было напряжено. В глазах застыли печаль и замешательство.
У нас с ним была особая связь. Я потратила много времени, занимаясь с ним, прося дополнительных уроков, чтобы стать сильнее и искуснее. Я страстно желала быть лучшей. А он поддерживал эту мою потребность – работать усерднее и впитывать все как губка.
Теперь он стоял напротив меня: еще один враг.
Бакос поднял руки, словно успокаивал бешеное животное.
– Тебе некуда идти. Пожалуйста. Позволь нам помочь тебе. Мы не враги… мы – твоя семья. Твои друзья.
По тому, как он говорил, я поняла – он решил, что у меня нервный срыв. Что после Халалхаза мой разум сломался и я больше не могла отличать реальность от галлюцинаций.
Скоро он поймет, что это не так. Иштван подставил меня, прикрыв свою задницу. Он лишь пытался помочь попавшей в беду девушке. Никто не стал бы его допрашивать. А меня легко могли выставить сумасшедшей.
Я идеально подходила на эту роль.
Я приметила движение – все больше охранников окружали меня. У большинства в руках были пистолеты, нацеленные в мою голову.
– Не беспокойся о них. Смотри на меня, Ковач. Только ты и я, хорошо? Я не дам тебя в обиду.
Бакос потянулся ко мне.
Я хотела рассмеяться, но мысли метались – замешкавшись, я облажалась. Выхода не было. Иштван победил.
Бакос направился вперед. Его пальцы, тянущиеся ко мне, казались наручниками.
Бах! Бах! Бах!
Снаружи раздались взрывы, которые сотрясли здание и сбили всех с ног. Я грохнулась и ударились спиной о мраморный пол. Кислород покинул мои легкие – я хватала ртом воздух, в глазах потемнело, а слух почти что пропал.
Перекатившись, я прикрыла голову руками – с потолка посыпалась золотая штукатурка. Люстра упала на пол, осколки разлетелись словно пули. От стен и потолков отражались крики боли и ужаса.
Мне показалось, что я оказалась в Халалхазе. Я будто вернулась во времени и наблюдала, как тюрьма рушится вокруг меня. Я могла попробовать это ощущение на вкус, услышать и прочувствовать все снова. Пронзительные крики, паника и ужас.
«Вставай. Черт. Ковач, – хрипло зарычал Уорик мне в ухо, словно сидел рядом со мной. – Беги».
Тепло разлилось внутри меня, придав необъяснимую силу. Поднявшись, я стиснула зубы, не обращая внимания на боль. С лица стекала кровь из-за порезов, но я ничего не чувствовала.
Я застыла.
Повсюду вокруг меня лежали тела. Несколько охранников бежали к двери. Казалось, никто больше не замечал меня. На штаб-квартиру вооруженных сил людей напали. И я больше не была самой серьезной угрозой. Но спустя немного времени их внимание снова переключится на меня.
Решительно я рванула к выходу – ступни ног были изрезаны осколками стекла, и я оставляла за собой кровавые следы.
Шум и беспорядок бесновались вокруг. Никогда ранее на штаб вооруженных сил людей не нападали и никакие учения не шли в сравнение с реальностью.
Солдаты бежали к эпицентру взрыва, и никто на меня не посмотрел. Я направилась в противоположную сторону, ускользая в темноту.
– Брексли!
Я остановилась при звуке своего имени и повернулась.
Кейден стоял в нескольких метрах. Поток света подчеркивал черты его лица. Смокинг был порван, с щеки капала кровь, но от боли в его глазах мне стало тяжело на душе. Не могла я вынести этой муки – как Кейден смотрел на меня с замешательством и болью в глазах.
Я не могла потащить его за собой. Я любила его, но тогда прекрасно понимала, что никогда не смогу жить внутри этих стен. Я стала врагом.
А место Кейдена было здесь. Его дом.
Я оглянулась на Кейдена, слеза скатилась по моей щеке.
– Прости, – произнесла я, не зная, услышал ли Кейден меня. А затем развернулась и исчезла в ночи, оставив вместе с ним частичку своего сердца.
– БРЕКСЛИ! – раздался вопль позади меня.
От этого звука я зарыдала и побежала быстрее. Я боролась со слезами, сосредоточившись на выживании.
Меня что-то тянуло вперед – я выскользнула за ворота Леопольда, осознавая, что никогда больше сюда не вернусь. По крайней мере как свободный человек.
Дальше в темноте я приметила светящийся красный задний фонарь и массивную фигуру, сидящую на мотоцикле.
Синие глаза сверкали в темноте, ощупывая меня, как пальцы.
Я не хотела задумываться о том, как он здесь очутился. Откуда узнал, что мне нужно выбраться отсюда. Откуда я знала, где он меня ждет. Мой разум был перегружен – слишком много событий за сегодняшний день.
– Только ты, принцесса… – Уорик завел двигатель, пока я боролась с платьем, пытаясь сесть сзади. Я удивилась, что он так быстро раздобыл новый мотоцикл. Не так-то легко их достать в этой стране. – Могла убежать с бала окровавленная и босиком.
– Заткнись.
Я обхватила его за торс руками.
Уорик фыркнул и покачал головой, мотоцикл помчался по улице. Я обернулась и посмотрела, как огни места, которое я считала домом, становятся вражескими и чужими.
Иштван не оставит это так просто. Он придет за мной. Пошлет своего убийцу.
Я втянула воздух в легкие и подняла голову. Я смотрела, как мимо проплывают здания, как моя прежняя жизнь остается позади.
Проблема в том, что девушка, которую они хотели выследить, была мертва. Избита, измучена и похоронена.
Он не знал, что объявил охоту на монстра.
* * *
Как предвестник, мчащийся сквозь ночь, мое темно-багровое платье развевалось позади, плывя по ветру на черном мотоцикле, управляемом самой смертью – мы привлекали больше внимания, чем желали. Украшенное драгоценными камнями платье насыщенного красного цвета из тончайшего шелка с дорогим кружевом кричало о богатстве и привилегиях. На этих улицах элита недолго бы продержалась.
Мы с Уориком молчали, пока он петлял по переулкам, лавируя между лошадьми и повозками. Он опасался, что нас будут преследовать.
Чем ближе мы подъезжали к сердцу Диких Земель, тем больше горожан прогуливались по улицам. В бочках горел огонь, а вокруг них собирались в кучку фигуры, пытаясь согреться, – изможденные, грязные, покрытые шрамами дети и их родители. Но, как только они видели мое прекрасное платье, их лица освещались благоговением, сменяющимся жадностью.
Я знала, как
