накрыла его стопу ладонью, как обычно делают с рукой друга, когда хотят её удержать:
– Зову вас на службу, Райнор. Пойдёте?
Он не знал, что сказать, я видела. Только кивнул.
Всё это время парни помладше смотрели на нас во все глаза. И я подошла к ним, протянув руки. Клешню, ага. Чтобы рассмотрели.
До того, как дежурный лакей нам сказал, что стол накрыт в столовой Тайной Канцелярии, мы успели познакомиться со всеми. Белого совёнка звали Ларс, ему было всего восемь лет. Горбуна – Байр, и ему оказалось почти тринадцать, он просто был маленького роста, почти квадратный. Жейнар со странными руками был выше Байра, но младше, всего одиннадцать. Норвуду с мохнатым пятном на лице – тоже одиннадцать, а Алену – десять, и он мне сказал:
– Я не слепой, Карла. Я вижу. Только, кажется, не так, как все люди. Мне тоже можно на королевскую службу?
– Вы меня видите, мэтр Ален? – спросила Вильма.
– Вы кивнули, – сказал Ален. – Значит, да?
– Значит, вы очень ценны для короны, – сказала Вильма.
Ещё до того, как сесть за стол, мы всех подержали за руки. И я погладила Ларса по голове, а Норвуда – по щеке. И сказала:
– Прости, у тебя клеймо такое чудесное – просто позавидуешь. Тянет дотронуться.
– А если я начну тебя хватать? – фыркнул Норвуд.
Я дала ему клешню:
– Начинай. Не так интересно.
Но он ожидаемо взял мою руку, чтобы послушать, как его Дар отреагирует. Нам всем хотелось друг к другу прикасаться.
В общем, когда мы пришли в столовую, вся наша компания уже была в резонансе. Ничего даже близко подобного я не чувствовала никогда и даже представить себе не могла: Дар казался мне бушующей стихией, стеной огня или сгустком молний, опасной силой. Чувства обострились. Парням было не до разговоров: они слушали себя и окружающий мир.
Они были привычно голодные, только им было не до еды. Как и нам.
– А ведь мы – как армия… – задумчиво сказал Райнор, держа вилку ногой.
Зрелище было из ряда вон выходящее, и это почему-то никого особенно не смущало.
– Да, – сказала я.
– Убивать… или…
– И убивать. И «или», – сказала Виллемина. – Научиться использовать эту мощь. Стать самыми могущественными людьми в стране. Интересно: кто-нибудь делал такое – или мы первые?
– Ты будешь всех учить, Карла? – спросил Байр. – По книгам?
– Не только я, – сказала я. – Будут ещё учителя. Все готовы?
– Ты же сама чувствуешь, – сказал Райнор.
Я чувствовала. Они дорвались.
На Виллемину они все глазели как на диво – и не только потому, что тянуло смотреть на королеву. Мне тоже казалось…
В общем, я поняла, что имел в виду Валор, когда говорил, что видит над Виллеминой тёмный венец. Я тоже видела – и, кажется, не одна я.
Во всяком случае, присягнуть пришло в голову Райнору – и совершенно диким способом.
– Вас же можно назвать тёмной государыней, да, леди Виллемина? – спросил он вдруг.
– Предка звали тёмным государем, – улыбнулась она.
И Райнор отжёг. Выкинул фокус.
Ножа он не носил: ему тяжело, наверное, было нож доставать и держать. И ногу он себе прокусил, с наружной стороны, выше пальцев, на подъёме – я поняла, что это у него там за странные шрамы.
До крови. Я бы так не смогла. А Дар взметнулся стеной огня: этот тип верно чуял, что надо делать.
– Нас к присяге не приводили, – сказал он. – Я клянусь так.
– Мне и Прибережью, – сказала Виллемина тут же, будто предчувствовала эту странную клятву. – В жизни и посмертии. Проклятой кровью. Осознай, что отдаёшь себя.
Райнор хмыкнул – и в глазах у него горел отчётливый красный отсвет:
– Отдаю. Я уже понял, что получу взамен.
– Может, и смерть, – сказала Виллемина. В её голосе звучал металл.
– Напугали некроманта смертью…
– Принимаю, – кивнула Виллемина. – Ты! – приказала она Байру.
Байр моргнул, в его руках появилась странная штучка, похожая на заточенный напильник, – и он воткнул эту маленькую пику в ладонь:
– Проклятой кровью. Государыне и Прибережью.
– Ты! – приказала Виллемина Жейнару.
У Жейнара был нож, тщательно ухоженный перочинный, с костяной рукоятью. Он сделал аккуратный маленький разрез на запястье:
– Проклятой кровью. Государыне и Прибережью.
– Ты! – Виллемина обернулась к Норвуду.
Норвуд носил фруктовый ножик, лезвие которого заточил до состояния боевого клинка. Зажмурился, резанул запястье сбоку:
– Проклятой кровью, государыне и Прибережью.
Ален вытащил из кармана осколок тёмного стекла, резанул ладонь привычно и спокойно:
– И я. Проклятой кровью клянусь государыне и Прибережью.
– А у меня нож спёрли… украли, – сказал Ларс, чуть не плача.
– И зубы выбили? – спросил Райнор.
– Зубами я не умею, – сказал Ларс. Ему ужасно хотелось провалиться сквозь землю.
– Возьми, – сказала я и дала ему свой нож. С некоторыми далеко идущими целями: он был трогательный совёнок, мне хотелось передать этому малышу каплю моей силы.
Он просиял и порезал палец:
– Вот! Я тоже клянусь! Государыне и Прибережью!
Виллемина кивнула. Тёмный и жаркий, невидимый глазом ореол вокруг неё стал ещё жарче – и я чувствовала, как Дар поднимается и в ней. Он стал заметнее, здорово заметнее, чем раньше.
– Я надеюсь на вас, мэтры армия, – сказала она.
Историческая клятва некромантов, о которой потом, наверное, будут писать учёные мужи, случилась в столовой Тайной Канцелярии – довольно тёмной комнатушке, освещённой парой газовых рожков, со стенами, выкрашенными в жёлтый цвет с белой полосочкой, рядом со столом, на котором стояла почти нетронутая еда.
А за окном был осенний день, похожий на сумерки.
* * *
Броуку было, кажется, даже слегка не по себе, хоть он здорово держал себя в руках.
В столовую он не вошёл, остановился у самой двери – и поклонился Виллемине старомодно, всем корпусом:
– Государыню ожидают герцог Ясномысский с сыном.
Виллемине было жаль уходить. Она улыбнулась нашей юной армии:
– Мы вскоре увидимся, мэтры некроманты, – и подошла к Броуку с заметной мне неохотой. Но уже через миг настроила себя на деловой лад. – Прекрасный мессир, этих молодых людей надо разместить. Они нуждаются в еде, нормальной одежде, месте, где можно будет привести себя в порядок. Я бы хотела отметить, что молодые люди – важное и ценное достояние короны, их необходимо устроить как можно лучше.
– Я впечатлён, государыня, – сказал Броук.
– Вы сделали всё идеально, мессир, – сказала Виллемина. – Было бы замечательно продолжать в том же духе.
Я свистнула Тяпку – и Ален печально проводил её незрячим взглядом. Мы вышли из столовой и направились из служебного корпуса Дворца в официальный. Далеко; Дворец всё ещё поражал меня
