Рашем справимся с организацией… трёх похорон, Боже мой… какое горе… Прибережье не помнит такого кошмара.
– Могло быть хуже, – сказала Виллемина и погладила его руку. – Слава Творцу, живы вы и в порядке ваша семья.
Хальгар, кажется, впрямь был благодарен и тронут. Но Орстен даже не делал вид, что эти замечательные чувства разделяет. Он стоял и слушал, как Хальгар рассказывает моей королеве о древних церемониалах, о белых лентах на штандартах, о белых лошадях для траурного шествия, – и думал о чём-то своём, невесёлом и даже раздражающем.
А Виллемина пригласила Хальгара к себе в кабинет, послала за Рашем, Раш пришёл со своим блокнотом – и они принялись составлять новую смету на будущие похороны: прежняя пошла к тритонам на дно. На троих, кошмар… Я поняла только, что денег должно уйти неприлично много. Но – государственные церемонии, ничего не поделаешь.
Мне, в общем, нечего было делать в этой компании государственных мужей, которые совещались с моей королевой по денежным вопросам. Я шепнула Вильме на ухо, что хочу доделать кое-какие сегодняшние дела, свистнула Тяпку и отправилась на поиски Броука.
Дворцовые стражи нашли мне Броука быстро – ради меня, как я поняла, он оставил какое-то своё дело. Лестно, подумала я, но не будем мешать мессиру миродержцу.
– Я на одну секундочку, – сказала я. – Спросить, привели ли ваши люди этого Клая с его хромой ногой.
– Ах да! – вспомнил Броук и приказал своему человеку меня проводить.
В ту самую приёмную, откуда уже забрали наших юных некромантов.
* * *
Клай там сидел, сгорбившись и опустив руки, в том самом кресле у окна, где был Райнор. И вскочил, когда я вошла: неуклюже, и на лицо будто тень легла от боли. Одет бедненько, но чистенько, а причёсывался, похоже, с неделю назад: лохмы дыбом.
Он был намного старше наших маленьких некромантов, но намного, намного хуже выглядел – и взгляд у него казался затравленным. И Дар он как-то зажал в себя, спрятал: я почти не чувствовала резонанса, только блик какой-то, отсвет.
– Леди? – и Тяпку увидел.
Глаза у него расширились, и рот приоткрылся.
– Тяпа, – сказала я, – познакомься с дядей, дай дяде «здрасьте».
И моя собака готовно подбежала, виляя хвостом, уселась напротив и протянула лапу.
Клай лапу взял, погладил и стал рассматривать. Здорово сделано, конечно: там сложная система рычажков и подшипников, чтоб собачья лапа верно сгибалась, – бронза и косточки в одной системе.
Клай стал рассматривать, как крепятся пальцы с бронзовыми коготками, а Тяпке, наверное, стало щекотно, и лапу она отняла.
– Какое диво… – сказал Клай мне, а Тяпку стал гладить по голове – и она подсунулась поближе. – Невозможное диво, леди.
Тяпка тянулась и блаженствовала – а Клай отпустил себя, Дар отпустил. Чтоб моя собака грелась – ну и она, конечно, грелась от души. Даже подставила ему шею около уха – почесать.
А Клай посмотрел на меня. Красивые глаза: бледно-серые, почти без цвета, октябрьский лёд. Взгляд грустный.
– Понравилась собака? – спросила я.
– Я же почти ничего не могу, леди, – ляпнул он невпопад. – Я же жил как мышь под веником… чтоб лишний раз не дёрнуться… чтоб не… – и закашлялся.
– Чтоб не убить кого-нибудь случайно? – спросила я. – Сильно хотелось?
Вот тут-то в нём и полыхнуло! Я ему словами в Дар плеснула, как керосином – на еле тлеющие угли: жар изнутри высветил и глаза, и щёки, и спину выпрямил. Красиво, на самом деле.
Клай попытался его уложить, но не вышло – и он резанул правду-матку:
– Сильно, да, леди! Если я нужен за этим – так я просто идеальная кандидатура! Я могу – и нигде не дрогнет. Я десять лет пытаюсь не убить свою мать! А ещё года три – её мужа. Здорово, да? Какая выдержка, ха-ха! Законопослушный трус…
Я слушала и любовалась. Не часто увидишь, как кто-то превращается из слизняка в бойца: так красиво, что прелесть просто.
– А ты умеешь убивать? – спросила я. – Или так только, если проклясть сгоряча?
– До вас мне далеко, – сказал Клай. – Не могу себе представить, как можно было сделать такую собачку. Это какие-то высшие ступени, да?
Тяпка только виляла хвостом – и мне тоже польстило. Но я ему не дала свернуть с темы:
– Я тебя не про собачку спрашивала, а про твои возможности.
Он пожал плечами:
– Убивать – просто. Если кого-то ненавидишь, то не убить труднее, чем убить… ну и ещё я нашёл у букиниста ерундовую книжку… не гримуар, а так… переписанный лет семьдесят назад и изданный кусок гримуара. С издательским предисловием в духе: посмотрите, любезные обыватели, какими омерзительными вещами занимаются эти холуи тьмы…
– Ничего себе! – удивилась я. – И такое бывает?
Клай снова пожал плечами:
– Во времена Благочестивого Илара – бывало. Тогда в проповедях прямо призывали к кострам, а книжек о том, что зло не дремлет, было просто валом. Вы же знаете: в нашем благочестивом Прибережье когда-то правил натуральный чернокнижник… наверное, капелька проклятой крови в роду государей, если она там чудом осталась, ужасно беспокоит Святой Орден – вот то и дело и случаются чистки. То в самом Святом Ордене, то среди обычных мещан… охота на ведьм. Призрак Церла им покоя не даёт…
– Ты хорошо знаешь историю…
– Интересовался, – Клай завёлся, начал говорить живее. – Денег мне всегда не хватало, но я иногда крал пиво для букиниста. И рылся в его коробках со всяким старьём… Знаете, леди, там иногда можно найти что-нибудь совершенно удивительное. У меня, например, жизнеописание Магдалы Прибережной есть, представляете? Междугорцы в своё время издали, к нам попало, я думаю, обходными путями. Историю эту запрещали даже во времена Илара, а потом просто как-то упустили из виду, вот книжка и уцелела… история-то страшненькая, леди, если вдуматься. Но, Господи, леди, какая красивая история!
– Погоди ты, – я даже головой потрясла. Я не так уж хорошо знала историю, а что за государыня Магдала Прибережная, как-то не сразу сообразила. – Это та Магдала, которая хотела сбежать с Некромантом?
Единственная Магдала, которую я вспомнила: Валор когда-то рассказывал.
– Да, – сказал Клай. – Это была последняя принцесса Прибережья, которую выдали замуж в Перелесье: о таких браках больше вообще никогда не заговаривали. Считается, что с тех пор начался раскол между королевскими домами Путеводной Звезды и Парящей Птицы, но это неправда. На самом деле государи Перелесья издавна считали, что Прибережье – их земля.
– С чего бы? – фыркнула я.
– Ну, леди… надо смотреть с самого начала тогда, – сказал Клай. – У вас время есть?
Не было у меня
