В глубине катакомб, после призывов, стали слышны звуки движения. Услышат ли все мёртвые в течение невыразимых столетий или в течение нескольких лет запрос некроманта. Шелест их пыльных саванов на грубом камне был подобен большому вздоху, отозвавшемуся эхом в темноте. Эхо уступило стуку сотен костистых ног, шаркающим по камням. Связанная неземной властью древних слов и в соответствии с желанием Teвек, бессмысленная, мертвая армия волочила ноги к ее вызвавшему.
Вторая группа защитников Kaетты ворвалась в зал. Некоторые держали над собой мерцающие факелы, осветившие кошмарную сцену перед ними.
Разложенные трупы их предков колыхались к ним, протягивая скелетные члены.
Самые близкие к Teвеку достигли сначала Ранджо. Их саваны, обветшавшие от времени, упали или разорвались, когда они выбирались из их ниш вдоль стен. Ни чем не прикрытые, но в изодранных тряпках или пыли их собственной высохшей плоти, они приближались, простирая костистые пальцы.
Ожившее воинство разбредалось, получая указания некроманта, лицо которого выражало маску жестокой концентрации. Teвек пытался управлять их движениями и заставить их исполнять его цели. Таков был специфический недостаток некромантии Taнатоса: скандирование стремительно пробудило всех мертвых бывших там количеством около тысячи, но каждый таким образом вызванный труп требовал постоянного контакта ума волшебника с ним, или он обернется против него. И катакомбы здесь достигали глубин дальше, чем предполагал Teвек. Вероятно около полутысячи услышали его запрос, и они скоро будут пробираться наверх, продвигаясь снизу из пыльного чрева.
Teвек ощущал, что мертвые Каетта упокоились обоснованно и были обижены его вторжением. Он знал, что многие здесь умерли спокойно, от естественных причин. Более легко управляемыми были те, жизни которых были вырваны из них жертв насилия или болезни или требуемые смертью прежде, чем они могли исполнить ритуалы их богам. Сопротивление ему мёртвецов Kaетта выражалось в их неустойчивых, судорожных движениях. Но Teвек, стегал их подобными кнуту мыслями, ведя их, отправляя с неустанным гневом. Поскольку он жаждал видеть, что эти несчастные сельские жители сжимаются в его ногах и хныкают, вымаливая милосердие. Он не пощадит никого.
— Сопротивляйтесь, займите позицию! — закричал Ранджо, ободряя, поскольку мужчины позади него уклонялись от жуткой сцены. — Знайте, когда вы убьёте колдуна, его колдовство исчезнет вместе с ним. Убейте это семя Сета! Он взмахнул своим мечом и приблизился к Teвеку. Слова лорда поощрили нескольких мужчин броситься вперед. Они были встречены сразу передними рядами жуткого сверхъестественного войска Teвека. Кость встретила лезвие в шуме взламывания и хруста. Сталь, прорубленная в подобных когтю пальцах, и лезвия, отскакивающие от костистых запястий и выпадающие из сжатых рук каеттанцев, боровшихся с армией их предков. Но жуткое выражение лица скелетного хозяина, казалось, истощило дух сопротивления воинов Ранджо. Прежде, чем воины смогли достигнуть Teвека, каждый человек был окружен нащупавшими когтями и клацающими зубами. Даже отсечённые члены дергали и захватили ноги в лодыжках, разрывая теплую плоть и проливая кровь.
Лучники натянули луки, железные стрелы прицеливались в Teвека, их луки тренькнули с резким звуком, когда выстрелили. Сомневаясь в непроницаемости его защитного круга, некромант торопливо склонился, укрываясь позади скелетов перед ним. Стрелы пронеслись по воздуху выше него, бесполезно загремев против кости и камня. Его концентрация на мгновение прервалась, но он снова возвратил себе контроль. Тем временем, больше мертвецов прибыло снизу, чтобы увеличить разряды их съеденных червем товарищей. Воины Ранджо начали кричать, поскольку холодные руки давили на них и полугнилые зубы вонзались в их плоть.
Некоторые вскрикнули в ужасе и повернулись, чтобы сбежать, но многие скользили в лужах пролитой крови. Другие спотыкались о дергающиеся члены. Кровь из их порванных горл утопила их обращения к Митре, и темно-красный поток, скоро распространился по каменному полу.
Неуклонно, невыразительный хозяин выдвинул вперед, охватывая жрецов и лучников и разрывая их член от члена. Ранджо был последним упавшим, его меч, раскалывал череп, когда пара оживших воинов вырвало из его руки меч. Его лезвие упало на пол с глухим лязгом и скоро было пропитано брызгами крови, фонтанирующими из его порванного горла.
Teвек стоял, пристально смотря все еще полупустым взором, его губы побледнели, сильно сжатые от усилий, израсходованных при командовании его свитой. Он выступил из своего круга и высокомерно плюнул в перевернутое лицо Ранджо. Кузницы Taйан и молитвы к Митре не были средством против поднявшихся мертвецов.
— Пойдите дальше, — он тихо командовал теми, кто теперь загораживал коридор. Он посылал свои мысли каждому существу погребенному в катакомбах. — Убейте тех, кто живет выше. Потом возвращайтесь сюда, на свое место упокоения, и успокойтесь снова. Усталость впивалась в его кожу как барабанящий дождь, но его приказам повиновались бы все, кого он вызвал.
Все кроме одного. Поскольку, когда жителей Kaетта умертвят по приказу Teвека, он уменьшит свою жажду и утолит свой голод здесь, среди мертвого. Тогда он позволит себе маленькое развлечение прежде, чем отбудет в Медный Город. Его ум коснулся ума Беладах, лежавшей бездыханной в храме выше. Она также услышала скандирование и была связана его вызовом, но он сохранял ее на потом.
Когда липкий холод смерти выслал весь цвет и теплоту от ее плоти, он обретёт такие удовольствия с нею, какие только некромант мог знать.
Из храма выше он услышал жалкие крики смерти, поскольку его легионы исполняли свою страшную миссию. Звуки заполнили его уши приятной музыкой, и жестокая улыбка появилась на его бледном лице, когда он двигался среди мертвой толпы к спиральному выходу, к ждущей его холодной армии.
Прежде, чем полностью очнуться, Конан ощущал, что лежит на стремительно движущейся лошади. Толстые шнуры жёстко стягивали его запястья, и когда он с трудом разлепил веки, то увидел, что привязан поводьями коня, позади наездника.
Испытывая жажду и зной, он попытался переместиться, но веревки, опутывающие его, не ослабли. Ассири привязали его животом вниз, и там он останется. Всякий раз, когда лошадь перепрыгивала большой камень или выбоину в дороге, воздействие отдавалось через его спинной хребет ноющей волной боли.
Каждый мускул Конана до крайности болел, и в его трещавшем черепе стучало, как если бы пикт использовал его для военного барабана. Но эти раны заживут, если их не беспокоить. Почему ассири не убили его в переулке? Несомненно, он узнает. Шемиты были жестоким и мстительным народом, и ассири считались самыми свирепыми из них. Не стоит тратить более впустую мысли о его судьбе. Он направит усилия на свое спасение безотносительно мрачных планов, которые его похитители предназначили для него.
