Его подняли и усадили, прислонив к дереву.
— Не волнуйся, — один из пришлых был седым стариком, он и заговорил с ним. Старик был одет в штаны и кафтан из кожи, остальные в белых полотняных рубахах и штанах, с обручами, перехватывающими волосы надо лбом.
Двое молодых разделились — один подошел к Ларе, второй к костру, махнул рукой, едва заметно, чуть-чуть, но пламя вдруг разгорелось само собой. Колдун!
Стало светло как днем. Каену одними глазами метался по поляне, оглядывая нежданных гостей. Двое молодых точно были братья, так похожи у них лица. Оба широкоплечие, полные сил, высокие, почти с Ариса ростом. Старик очень стар, волосы белее снега. Он присел перед Каену и сказал успокаивающе:
— Не волнуйся, я старый друг вождя Ариса, мы не желаем зла. Напротив, мы пришли помочь!
Только Каену ни на миг не поверил.
В этот момент вернулся тот, что ходил посмотреть на Лару.
— Это она. Она! Неужто вышло⁈
Другой пожал плечами:
— Не знаю. Поглядим, что скажет дядька.
— Поглядим! — кивнул первый. Он был помладше и глаза у него были с безуминкой. Он посмотрел на Каену. Улыбнулся:
— Глядите, он же внутри себя вертится как карась на сковородке! Эй, парнишка, твой вождь нам не враг и мы не враги ему. Напротив, очень ждамши. Ты орать не будешь, коли освобожу? А? Сейчас ослаблю и ты кивни, что понял… хорошо?
— Вторак! — повернулся к нему старший брат.
Едва чары ослабли, Каену заорал во всю силу легких:
— Напали! Арис!
И тут же понял, что он кричит, но не издает при этом ни звука.
Парень захохотал, указывая на него пальцем:
— Гляди как дернулся, а? Сме-ешной!
— Вторак, довольно! Скажу вот дядьке!
Он повернулся к Каену:
— Вторак тебя не тронет. Ничего не опасайся Я бы тебя освободил, нам-то не жалко, хоть оборись. Да ведь твой вождь не рад будет.
Вторак снова захихикал:
— Как он придет обратно, поймешь, что зря волновался.
— Но голос мы тебе пока не вернем, — сказал старший из братьев. А потом повернулся к Втораку, который все еще хихикал:
— Тебе б угомониться, братчик! Уложи-ка гостя. Пусть отдыхает.
Вторак тут же подчинился и вскоре Каену уже лежал на боку и беспомощно смотрел, как горит пламя без дров, а трое пришедших завели разговор о непонятных вещах.
Время шло. Крикнуть бы! Но колдуны надежно связали ему язык. Сколько он не бился, заклятье не теряло силы.
И вот он услышал их — шаги двух пар ног и голос Унау:
— Каену разжег огонь до небес.
— Наверное, соскучился по теплу, — голос Ариса. — Прикройся волосами.
Они были уже рядом. Каену напрягся так, что жилы едва не полопались, но не смог выдавить ни звука. И вот Арис ступил в полосу света.
Миг, и он увидел непрошеных гостей. Его рука скользнула к ножнам и тут же Арис отпустил её и замер, глядя на старика. Потом его взгляд уткнулся в обездвиженного Каену. Непонимание и гнев появились на его лице. Рука снова потянулась к ножнам:
— Что вы сделали с ним? Где Лара⁈
Но Каену больше не смотрел на него. Он не мог отвести взгляда от Унау, которая стояла рядом с Арисом. Обнаженная, прекрасная как богиня, едва прикрытая черными волосами, сквозь которые поблескивала белая кожа, она метнулась вперед и выхватив нож с пояса Ариса прижала его к горлу старика.
4
Многие в племени северных кочевников полагали, что Арис выходит победителем почти из всех поединков благодаря своей силе. Другие считали, что победы приносит его кошачья ловкость. И только сам Арис знал, что дело совсем в другом.
Для этого и слова то подходящего не найти. Древний инстинкт, доставшийся от предков, голос, не знающий слов. Арис никогда не думал об этом, чутье не относилось к вещам, которые можно обдумать. Это был шепот зверя, древний и дикий. В минуты опасности Арис всегда полагался на него, сам того не замечая. Чутье поднимало голову, и действовало прежде, чем разум успевал что-то понять. Именно это и было причиной его побед, то, что невозможно ни осознать, ни объяснить. Арис думал, что это было скорее памятью предыдущих поколений, чем частью его самого.
Иногда он отгораживался от своего чутья, как в ту весну, когда бросился, на встречу с царем Лаодокием. В тот миг ему хотелось довериться своим надеждам и он поступал наперекор голосу, что звенел, предупреждая об опасности. Да, порой желания брали над ним верх. Однако чутье никогда еще не оставляло его, он всегда слышал внутри его голос и так было, до момента, когда он вернулся в лагерь рука об руку с Унау. С обнаженной Унау, опаленной его поцелуями. Их тела еще дрожали от страсти и даже прохладная вода на перекате не сумела их остудить.
Ладонь Унау подрагивала в его руке. Пальцы были горячими. Она смеялась и он улыбался тоже. Ему нравилось смотреть, как она пробирается среди кустов, чуть впереди, но рядом с ним; видеть, как ее обнаженное тело поблескивает в лунном свете. Черные волосы прикрывали ее плащом, Унау прятала под ними грудь и плоский, поджарый живот, но полоски белой кожи то и дело мелькали сквозь ненадежный покров.
«У нее тело, как у волчицы», думал Арис и еще думал, что может быть стоит вернуться обратно, на перекат, на гладкие камни, еще хранящие в себе тепло дневного солнца, слишком уж рано они ушли.
Лес, был полон неги и блаженства. Слабый ветерок ласкал их разгоряченную кожу, из тьмы доносились соловьиные трели. Лунный свет, падая сквозь ветви, ложился на плечи узорным покровом. Ароматы свежей зелени щекотали ноздри, кружили голову; и он забыл, забыл, что мир очень опасен. Звериное чутье свернулось где-то внутри него и уснуло. Он не знал, не слышал до последнего мига, когда они уже шагнули в круг, очерченный пламенем(слишком ровным и светлым для обычного огня!), что в лагере их ждет кто-то еще, кроме Каену и спящей Лары.
Он оторопел, увидев шар света, плавающий над погасшим кострищем. Оторопел лишь на миг, и уже готов был броситься вперед, но замер, увидев лицо третьего гостя. Его он узнал сразу. Старик-в-длинной-кофте.
Однако Унау, уловив его первое движение уже, бросилась вперед. Мелькнуло ее обнаженное тело — молния из белого шелка кожи и черного бархата волос. Все мужчины повернулись к ней разом. Никто и не успел ничего сделать, как она уже подхватила нож, оставленный Каену и прижала к горлу одного из гостей.
Арис успел сказать только:
— Стой!
А тот, кого она схватила, приподнял руку и очень легко коснулся Унау. И Унау в тот же миг рухнула, раскинув руки в стороны.
— Мы не враги! — отступив от ее тела, незнакомец поднял руки, ладонями вверх, — Мы друзья!
— Мы друзья! — повторил старик-в-длинной-кофте, — Арис, мы пришли помочь!
Не отвечая, Арис окинул взглядом неподвижно лежащую Унау. Одурманена, но жива. Невольно кольнула гордость — так прекрасна она была и все вокруг знали, что это его женщина. Посмотрел на Каену корчащегося, словно червяк, он перевел взгляд на беловолосых, что пришли со стариком. Они стояли, все еще подняв руки ладонями вверх и смотрели на него.
Ни говоря ни слова он прошел мимо незнакомцев, мимо старика, к навесу, где лежала спящая Лара. Мельком глянул на нее, достал из сумок одеяло и вернувшись, закутал Унау. Потом шагнул к старику, игнорируя остальных:
— Так ты говоришь, что вы друзья?
— Да. Да, Арис. Мы друзья, — его голос звучал взволнованно, — Мы друзья!
— Хорошо. Я не стану спрашивать почему вы одурманили женщину — она угрожала вам, но я хочу знать, почему два колдуна обездвижили мужчину, вон того, — он указал рукой на Каену, — или он тоже угрожал вам⁈
— Кхм, видишь ли, когда мы пришли… — начал старик, но один из незнакомцев прервал его:
— Кеттер! Друже, ты не сказал вождю Арису, сыну царя Лаодокия, кто мы.
Старик всплеснул руками:
— Да, я забыл об этом! Арис, со мной посланцы из Лесного края, два брата из рода Бусова. Старший брат — Снежич, а младший, — старик кивнул на другого, с безуминкой, — Вторак. И отвечая на твой вопрос почему мы обездвижили твоего друга…
