Не только потому, что могут себе это позволить, – они надеются, дорогую одежду будет жалко заливать различными биологическими жидкостями.
В конце барной стойки в кругу подчиненных восседал Сивелл. Он поил их, абсолютно уверенный, что бдительная и мудрая инспектор Стефанопулос держит расследование в своих надежных руках. Заметив Лесли, он поманил ее к себе. Я двинулся было следом, но Сивелл предостерегающе поднял палец. Лесли всегда была его любимицей. Мне же он пустил по стойке одну-единственную кружку пива. Ну, хоть что-то для начала.
Ко мне подсела темноволосая белая девушка-констебль, имени которой я не помнил. За ней хвостом приплелся констебль Кэри. Она поинтересовалась, правда ли, что я служу в Безумстве. Когда я кивнул, она спросила, действительно ли магия существует.
Я объяснил, что в мире вообще много очень странной фигни, но колдовство, заклинания и все такое прочее – это сказки. Такой ответ я взял на вооружение с тех пор, как легкомысленно проболтался Эбигейл, юной и талантливой охотнице за привидениями, а она поверила и запомнила.
– Жалко, – вздохнула она, – всегда считала, что наша жизнь могла бы быть и поинтереснее.
Вскоре она отчалила, и Кэри уныло выплыл в дверь следом за ней, как забытый воздушный шарик. Если она отпустит этот шарик и он улетит, ей будет грустно, подумал я.
Оглянулся на Сивелла: он развлекал Лесли. В руке у нее был высокий стакан с каким-то разноцветным алкогольным коктейлем. Из него торчали бумажный зонтик и изогнутая соломинка, на ободке виднелась лимонная долька. Удостоверившись, что она не скучает, я решил не упускать возможности выяснить что-нибудь новое по нашему делу.
Есть три основных способа получить актуальную информацию о ходе расследования. Первый: заходишь в ХОЛМС и методично просматриваешь журнал заданий, изучаешь показания свидетелей, заключения криминалистов – в общем, растекаешься по следственному древу, скрупулезно исследуя каждую веточку. Этот способ хорош, если компьютер с выходом в ХОЛМС есть дома: можно работать под пивко с пиццей. Второй способ – когда вашу следственную группу собирают за рабочим столом и заставляют каждого отчитываться по действиям. Часто с помощью маркерной доски или, если сильно не повезет, презентации и проектора. Главный плюс: если ты старший следователь, то одного взгляда в глаза подчиненным тебе хватит, чтобы понять, говорят ли они что дельное или гонят пургу. А минус в том, что через полчаса после начала любой участник рангом ниже суперинтенданта начнет впадать в прострацию.
Третий же способ узнать что-то от следственной группы – поймать ее в пабе. У эдакой «засады», помимо пива и орешков, есть огромный плюс: в пабе никто не захочет говорить о работе. Коллеги в двух словах выложат все, что знают по делу, только бы ты поскорее от них отстал. В итоге не будет жути вроде: «Транспортная служба совместно с полицией Сити провела оценку видеозаписей на всех возможных точках доступа, и, несмотря на расширение списка проверяемых камер вплоть до незарегистрированных, нам еще предстоит отследить перемещения Джеймса Галлахера до момента его попадания на станцию “Бейкер-стрит”». А будет простое: «Мы проверили все камеры в подземке, этот придурок будто со звездолета “Энтерпрайз” туда сиганул».
Коротко и ясно, но все равно никакого толку. Сокурсники считали его скучным, преподаватели называли талантливым, но скучным, а лондонцы, с которыми он успел пообщаться, говорили, что он милый и вежливый. И скучный, да. Единственное, что могло вызвать интерес, – систематические и необъяснимые исчезновения Джеймса, начавшиеся в конце сентября. Никто не знал, где он был и что делал во время этих отлучек.
– Да может, просто по клубам тусовался? – предположил констебль, с которым я беседовал. – Каждому надо выдыхать иногда, я вот люблю, например, выпить пинту-другую.
Что до питья, то я занимался этим весь вечер, а в результате выяснил только, что апельсиновый сок в меня больше не лезет. Стал подумывать, не осмелиться ли еще на кружечку пива, но тут Сивелл поманил меня пальцем. Я вдруг очень порадовался, что трезвый.
А вот Лесли впервые на моей памяти так набралась.
– Извините меня, джентльмены, – хихикнула она, – пойду припудрю остатки носика.
Она встала и, пошатываясь, двинулась к туалетам. Сивелл поморщился, глядя ей вслед.
– Она была лучшей из вашего выпуска, – проворчал он. – И что вы с ней сделали?
Меня воспитала мама, которая не в курсе других значений слова «такт», кроме музыкального. И папа, который всю жизнь гордился тем, что он истинный кокни, и вел себя соответственно, особенно когда «успокоительное» заканчивалось. Поэтому испепеляющие взгляды на меня вообще никак не действуют. Однако взгляд Сивелла все же трудновато было выдержать – а ведь я и Молли в глаза смотрел.
– Значит, пока расклад такой, – сказал он, – это гребаное дело не двигается с места ни на йоту. И есть у него запашок, который лично у меня вяжется с тобой и с тем расфуфыренным куском дерьма, которому ты подчиняешься.
Я молча прикусил губу. Он определенно решил докопаться – с чего бы, интересно?
– Чего вы хотите? – напрямую спросил я.
Сивелл вдруг улыбнулся.
– Я хочу перестать нестись по жизни, словно куда-то опаздываю, – ответил он. – А больше всего хочу закрыть это дело без бумажной волокиты и порчи госимущества. И найти обычного, нормального преступника, которого можно повязать и отправить на хрен за решетку.
– Чем смогу, помогу, сэр, – пообещал я.
– Ты знаешь, что дело об отрубленной в Ковент-Гардене голове так официально и не закрыли, – продолжал старший инспектор. – Это ущерб моему проценту раскрываемости, Питер, а не твоему, потому что ни хрена у тебя нет никакого процента раскрываемости, я прав?
Он чуть подался вперед. Я машинально отпрянул.
– А вот у меня чертовски высокий процент раскрываемости, и я, Питер, этим очень горжусь. Так вот, я хочу, чтобы в конце этой истории мы посадили на скамью подсудимых обвиняемого. Желательно вида хомо сапиенс.
– Понимаю, сэр, – кивнул я.
– Хорошо, что ты понимаешь, когда надо держать язык за зубами. Уж этого у тебя не отнять. Что завтра намерен делать?
– Пасти Кевина Нолана – может, удастся установить, что его связывало с Джеймсом Галлахером.
– А что-то связывало?
Да, волшебная глиняная посуда, ответил я про себя, а вслух сказал:
– Сэр, вам пока лучше не знать. Если повезет, дадим более реальную версию этой связи.
– Ты подготовишь нормальный план действий и представишь старшему следователю, – потребовал Сивелл. – Если обнаружишь связь, которую мы сможем проработать, немедленно звони Стефанопулос, и мы установим наблюдение. Но никакой самодеятельности, понял?
Дверь туалета распахнулась настежь, грохнула о стену. Донесся женский смех.
На пороге возникла Лесли. Попыталась сделать вменяемое лицо, обвела
