в лунном свете, словно призрак, вырисовывался дворец Анадон.
Тор схватил ее за руку, оттаскивая назад.
– Скажите мне что-то правдивое, принцесса.
Рен уставилась на его пальцы на своем локте и почувствовала, как опасная дрожь пробежала по ее спине.
– Какого черта ты, по-твоему, делаешь?
Он тут же отпустил ее.
– Я просто пытаюсь понять вас, – сказал он, поднимая руки. – Доверять вам.
Рен скосила на него глаза:
– Зачем?
– Потому что мне поручено защищать принца Анселя. Я не могу потерпеть неудачу – и не потерплю, – ответил он и приостановился, словно сомневался, стоило ли озвучивать свои мысли. – В вас есть что-то странное, Ваше Высочество. Такое, на что я не могу указать пальцем…
Рен заметила шторм, бушующий в его глазах: осторожность, любопытство и что-то еще, не подлежащее определению. Это казалось угрожающим, как порыв ветра, который может подхватить ее, если она попадет в ее вихри.
– Это из-за моего ошеломляющего остроумия?
Его челюсть напряглась.
– Принца Анселя, возможно, легко очаровать вашей красотой, но мне понадобится нечто более убедительное.
Рен подняла брови:
– Не знала, что я на суде, но мне приятно слышать, что тебе нравится то, что ты видишь.
Тор выдержал ее пристальный взгляд.
– Внешность может быть обманчивой.
«Ох, ты даже не представляешь насколько».
Она повернулась к реке, чтобы скрыть ухмылку, наблюдая, как волны догоняют друг друга.
– Тебе нравятся истории, солдат?
Тор поколебался, но не сдвинулся с места.
– Иногда.
Рен подумала, что можно ему рассказать, и кое-что пришло ей в голову.
– Две тысячи лет назад, когда королева-ведьма Мирелла правила Эаной, ее капризы были известны всей стране. Ее супруг был столь же красив, сколь и тщеславен, но в то же время очарователен. Придворные называли его Серебряным Языком, так быстро он мог уговорить служанок лечь с ним в постель.
Солдат молча стоял рядом с ней. Слушал.
– Когда Серебряный Язык влюбился в скромную девушку, работающую в пекарне в городе Эшлинн, он изменил свои распутные привычки. Он решил навсегда оставить королеву и покорных дворцовых служанок, – продолжила Рен, наклонившись над рекой, чтобы разглядеть свое отражение. – Но королева Мирелла была в такой ярости, своими слезами она разрезала землю надвое и создала стремительную реку, чтобы навсегда разлучить его с возлюбленной.
– Ведьмы не такие могущественные, – отметил Тор.
– Теперь уже нет, – спокойно сказала Рен, – но это было очень давно. До того как Защитник ступил в Эану и убил Орту Старкрест. Тогда земля была яркой и новой и принадлежала ведьмам.
Он неловко переступал с ноги на ногу:
– Я никогда не слышал о такой магии.
– Я более чем счастлива рассказать тебе о ней, – ответила Рен.
– Что случилось потом? – спросил он с невольным любопытством. – Я полагаю, что Серебряный Язык построил этот мост, чтобы добраться до своей возлюбленной.
– Нет. – Рен повернулась к воде. – По уши влюбленный дурак утонул, пытаясь переплыть реку. А королева Мирелла наблюдала за ним из своей башни и смеялась.
Тор выглядел возмущенным.
– Какой жестокий конец.
– Месть – жестокое дело, Тор. И если уж на то пошло, то и любовь тоже. – Рен зашагала ко дворцу. – И это самое правдивое, что я могу рассказать тебе.
Солдат пошел следом за ней.
– Когда вы говорите о любви с принцем Анселем, кажется, что вы верите в нее. Но сейчас вы говорите об этом так, словно это какое-то проклятие.
– Иногда любовь может быть проклятием, – ответила Рен. – Она может быть тюрьмой. Или смертным приговором.
«Осторожнее», – предупредил голос Банбы в ее голове. Сквозь туман от ледяной шипучки Рен вспомнила, кем она должна была быть: Розой. Она захлопала ресницами, глядя на Тора через плечо.
– А иногда любовь – особенно королевская – может быть падающей звездой, которая вспыхивает во дворце в нужный момент и наполняет твою жизнь такой яркостью, что ты знаешь, что тебе никогда больше не будет грустно, одиноко или что ты останешься без увлекательной настольной игры.
Между его бровями появилась морщинка.
Рен улыбнулась:
– Не беспокойся, солдат, я не утоплю дорогого Анселя в реке. Я совсем не похожа на эту ужасную ведьму Миреллу.
Тор догнал ее тремя большими шагами:
– Я не уверен, что верю в вашу историю. Она больше похожа на сказку на ночь.
– В сказках на ночь всегда хороший конец.
– Не в Гевре. В наших историях в конце всех съедают волки. Нам нравится пугать наших детей при первой же возможности. Напуганный ребенок – защищенный ребенок.
– Это ужасно! – воскликнула Рен, но, когда взглянула на солдата, то увидела, что он улыбался. – Ах, это была шутка. Я не знала, что у тебя есть чувство юмора.
– Вам еще многое предстоит узнать о гевранцах, Ваше Высочество.
– Почему бы мне тогда не начать с тебя, – робко предложила она. – Откуда ты родом? И как ты оказался на этих берегах, защищая принца, который любит пазлы?
Тор так долго молчал, что Рен подумала, не зашла ли она слишком далеко в их разговоре, но затем он снова подстроился под ее темп, и они зашагали дальше бок о бок.
– Я вырос на острове Карриг. Это место суровой дикой природы. Целый день пути от столицы Гринстада, и это не считая времени, которое плывешь на лодке. Он… довольно далеко.
– Готова поспорить, там воняет морскими водорослями, – задумчиво произнесла Рен. Она подумала об Орте и вдруг почувствовала, что скучает по ней всем сердцем. – Что там на Карриге?
– В основном фермы.
– Так, значит, ты деревенский мальчик! – Рен замедлила шаг, охваченная абсурдным желанием рассказать ему о животных Орты – как в первый раз, когда она вызвалась помочь Банбе во время сезона ягнения, ее вырвало на себя. Дважды. – Какие там фермы?
Тор посмотрел на нее:
– Вы правда хотите знать?
– Да, – ответила Рен и сама удивилась своему интересу.
– С дикими животными. – Теперь она слышала
