выстоит против рассвета.
Камни и кладка дождем сыпались во двор, стена рухнула, открыв внутренние помещения. Джек услышал крики слуг, выбегающих наружу. Земля вновь сотряслась, и башня слегка покачнулась.
Джек снова посмотрел на розовое небо востока.
– Утерянный Ключ, Колвиния, снова утерян, – сказал он. – Теперь навсегда.
Он попробовал сотворить простейшее заклинание, и ничего не вышло.
Джек услышал рев, словно на свободу вырвались потоки воды, и дальняя часть цитадели рухнула.
– Если ты не станешь убегать, что будет с девушкой, стоящей рядом с тобой? – спросила душа.
Джек повернулся к Ивен, о которой почти забыл, и увидел, что на лице ее проступило странное выражение.
Сначала он не мог его понять, а потом она заговорила, и Джек заметил, что тембр ее голоса изменился.
– Что происходит, Джек? – спросила Ивен.
Пока она говорила, он почувствовал, как тело ее напряглось и отстранилось от него. Он немедленно расслабил руку, чтобы не мешать ее движению.
И в один миг понимание затопило его разум. Теперь, когда его магические способности исчезли, заклинание, наложенное на Ивен много лет назад, переставало действовать. По мере того как рассвет вступал в свои права над растревоженным миром, ее разум стремительно освобождался от пут.
Джек начал говорить, надеясь завладеть ее вниманием, отвлечь ее от меняющегося состояния.
– Это сделал я, – признался он. – Семеро записанных в Красной Книге Основ не стали поддерживать Щит, закрывавший нас от внешнего холода, поэтому я их убил. Однако я ошибся, полагая, что без них можно обойтись. И, хотя я считал, что справлюсь сам, оказалось, что мне не под силу сделать это в одиночку. Оставалась лишь одна альтернатива. Я разрушил Великую Машину, которая поддерживала мир таким, каким он был. Точнее, это мы, обитатели Темной стороны, создававшие свои легенды на основе почти непостижимого явления, которое называется «наука», говорим, что миром управляет Машина. Обитатели Светлой стороны, столь же суеверные, считают, что ядро мира наполнено огненными элементалями и расплавленными минералами. Кто скажет, что правильно, а что – нет? Философы обоих полушарий не раз говорили, что чувственный мир есть иллюзия. Для меня это не имеет значения. Какой бы ни была реальность, от которой мы, похоже, навечно изолированы, я отправился к центру мира и устроил там катастрофу. Теперь ты видишь результат моих действий. Из-за того, что я сделал, планета начинает вращаться. Больше не будет Темной и Светлой стороны. Темнота и свет станут последовательно сменять друг друга по всему миру. Ночь, я чувствую, всегда будет хранить в себе то, что было привычно нам, а в лучах солнца – вне всякого сомнения – будет торжествовать наука.
«Конечно, – мысленно добавил он, – если мир не будет уничтожен».
В этот момент он задумался, что предположат светлоземельцы – что подумают в университете, – когда настанет вечер, а потом ночь и покажутся звезды. Не сочтет ли Пойндекстер все это масштабным розыгрышем под конец семестра?
– Таким образом, – продолжал он, – пропадет нужда защищаться от холода или жары. Тепло звезды, вокруг которой мы движемся, будет распределено, а не сконцентрировано. Я…
– Джек-Злодей! – закричала она, быстро от него отступив.
Краем глаза он заметил, что над горизонтом появилась сияющая оранжевая дуга.
Когда ее лучи упали на них, башня задрожала и стала раскачиваться. Джек услышал звук падающих внутри самой башни камней, ощутил вибрацию сквозь подошвы ботинок.
…А Ивен горбилась, и глаза ее были широко распахнуты, и свободно распущенные волосы безумно вились на жестоком ветру…
…А в правой руке ее Джек увидел кинжал.
Он облизнул губы и отступил.
– Ивен, – сказал он. – Пожалуйста, выслушай меня. Я могу отобрать эту игрушку, но не хочу причинять тебе вреда. Ты и без того много страдала из-за меня. Пожалуйста, убери его. Я постараюсь сделать…
Она бросилась на него, Джек потянулся к ее запястью, промахнулся и шагнул в сторону.
Лезвие пролетело мимо, увлекая за собой руку. Джек схватил Ивен за плечи.
– Джек-Злодей! – повторила она и ударила кинжалом по его руке.
Его хватка ослабела, Ивен вырвалась и попыталась ударить его в горло.
Джек заблокировал ее запястье левым предплечьем и оттолкнул ее правой рукой. Он успел заглянуть ей в лицо: в уголках ее рта появилась пена, подбородок испачкала кровь из прокушенной губы.
Ивен отшатнулась к балюстраде, и та не выдержала. Все произошло беззвучно.
Джек бросился к ней, но успел лишь увидеть ее развевающиеся юбки, когда она падала вниз, во двор. Крик ее был кратким.
Джек отступил на несколько шагов, когда башня покачнулась, угрожая сбросить вниз и его.
Солнце уже наполовину взошло.
– Джек! Ты должен уходить! Все рушится!
– Это не имеет значения, – сказал он.
Однако повернулся и направился к лестнице.
Оно обыскивало коридоры, войдя в цитадель через зиявшую брешь в северной стене, оставляло тела там, где они падали, всякий раз, когда ему приходилось убивать. В какой-то момент на него обрушился потолок. Оно сумело выбраться из-под обломков и продолжило путь.
Оно пряталось за грудами камней, когда мимо пробегали люди с водой, пытавшиеся потушить пожар; оно скрывалось в нишах и за гобеленами, за мебелью и дверями; оно скользило, точно призрак, ползло, как рептилия.
Оно пробиралось между обломками, пока снова не обнаружило след, который уходил, извиваясь, все выше и выше…
Туда оно и направится.
Небо разорвал свет, перед глазами у Джека снова и снова возникала сломанная балюстрада, распускался цветок юбок, слюна и кровь Ивен становились чернилами, которыми была записана его вина, грохот подвергавшейся пыткам земли сделался сродни тишине из-за своего однообразия, расколотые камни заострила четкость утренних теней, ветры пели погребальную песнь, а дрожь рушившейся башни превратилась в нечто утешительное. Джек подошел к лестнице и увидел, как оно поднимается.
Он обнажил меч и стал ждать, ведь другой дороги вниз не было.
«Странно, – подумал Джек, – инстинкт самосохранения не исчезает до самого конца – что бы вокруг ни происходило».
Он крепко держал меч, когда Боршин преодолел последние ступеньки и атаковал.
Клинок пронзил левое плечо существа, но не остановил его. Когда Боршин нанес удар, Джек выпустил оружие и упал на спину, и тварь прыгнула на него.
Джек откатился в сторону и сумел встать на колени, когда Боршин снова пошел в наступление. Клинок все еще торчал из его плеча, сияя в лучах света; крови на нем не было, лишь густая коричневая жидкость сочилась по краям раны.
Джеку удалось уйти от второй атаки и ударить тварь обеими руками, однако это не произвело на нее ни малейшего впечатления. У Джека возникло ощущение, что он бьет пудинг,
