он увидел, что лежит в капсуле.
– Ты все видел? – спросил Сюр Малыша.
– Да, я не знаю, что она хотела, но думаю, что убить. Я вовремя вас, Сюр, выдернул из программы.
– Да, смерть была бы от бесконечного наслаждения, – кивнул Сюр. – Я читал, что люди умирали на ложе в объятиях женщин, но быть затраханным до смерти – это не мой конец. Спасибо, Малыш… Что скажешь? Это память самой Овелии?
– Не совсем так, в ее матрицу искусственно ввели кое-что, в чем мне трудно разобраться. Я не человек. У меня есть копия ее прежней программы, там нет алгоритма ненависти к вам. А здесь, в медкапсуле, он есть. Кто-то ее поменял. Но я не могу понять, для чего? С логической точки зрения это не имеет смысла…
– Смысл есть, – ответил Сюр, – если принять за отправную точку чье-то желание заставить меня отказаться от андроидов из страха перед ними, а этого хочет только Руди. Я опять попал в бесконечную ленту Мебиуса. Не могу поверить, что все мои близкие сошли с ума… Можно узнать дату изменений?
– Да. Тридцать один день назад. Это случилось еще на станции.
– А кто имел доступ к капсуле?
– Информация стерта…
– Можно узнать, кто мог изменить программу матрицы Овелии?
– Нет, следы стерты.
– Тогда зайдем с другой стороны, – ответил Сюр. – Это может быть Горв?
– Может, он менял программу капсулы через свою нейросеть. Это есть в логах событий.
– Надо же какие лихие ребята, агенты МАБа… А Руди?
– Могла. Она тоже пыталась изменить программу капсулы через полигон.
– Она или Гумар?
– Женщина Руди.
– А Гумар?
– Гумар делал что хотел. Я не знаю, что ему можно было, а что нельзя.
– Ясно, а Никто?
– Никто постоянно менял программы у андроидов, он экспериментировал. Много провел опытов с Евой.
– Твою же… – выругался Сюр. – Все помешались на экспериментах, а это вылилось в бракованную Еву… Надо с этим что-то делать и узнать, кто виноват. Прямо как у классиков… Малыш, решения есть?
– Есть. Оставить Еву для экспериментов. Остальным удалить матрицу Овелии. Запретить эксперименты на андроидах и выделить на полигоне особую виртуальную линию для создания сборной матрицы из слепков остатков сознаний с нейросетей. Сейчас их скопилось больше двухсот пятидесяти штук. Как мужских, так и женских. Не допускать андроидов для самостоятельной работы на полигоне. Поставить защиту на полигоне и капсулах против незаконного проникновения. Этого пока хватит.
– Нам надо пропустить Салеха через полигон и дать ему базы командующего силами обороны коммуны, – произнес Сюр. – Но не хотелось бы получить на выходе еще одни брак. У нас есть базы командира космодесанта и командира противоабордажной команды крейсера. Но что из себя представляют эти люди, трудно понять. Может, снова психи, как Ибрагим или Овелия. Я начинаю осторожничать, Малыш.
– Принято, – ответил тот и заиграл светодиодами. Через полминуты сообщил: – Эти нейросети нужно пропустить через полигон и посмотреть прошлую жизнь их хозяев. После этого вычленить те области памяти, что вредны. Выбор за вами, Сюр. Что вредно, что нет. Оставить только профориентацию, боевой опыт и память, непосредственно связанную со службой. Все личное удалить в карантин. Методику такого процесса я скинул на полигон. С вами интересно, капитан Сюр, но я полетел в лабораторию, пообщаюсь со стариком и придурком.
Малыш резво стартанул, и Сюр лишь успел подумать: «А кто придурок?» Но потом понял. Как кто? Это, по-видимому, Гумар, и так, видимо, его называет Никто. С того станется. А Малыш имеет большой словарный запас и строит речь, как профессор…
«А если профессор сам агент МАБа, а Малыш его подручный?» – вспыхнули мысли в голове Сюра, и он, замерев, вслух произнес:
– Нет, нет… Этого не может быть…
* * *
Мунблай был одним из самых опытных и умелых флотоводцев не только своего клана, но и среди соплеменников из других кланов. Он слыл известным и удачливым капитаном. Сторонился политики и, возвращаясь, любил покутить. Его знали как человека андромедской чести, сурового характера, и, к удивлению многих, у него не было врагов… Умение ладить ему передалось от матери, а умение скрывать свои мысли – от отца. Ему не было чуждо тщеславие, и он твердо знал, что однажды станет вождем клана. Только его замыслы и планы спутал белый человек. И этот белый человек ему должен…
Мунблай точно вывел корабли к границам созвездия Андромеды. Перед последним прыжком он двое стандартных суток маневрировал, чтобы выйти на нужный ему гравитационный разлом. Попасть в систему звезды, где располагалась обжитая чернокожими кланами планета, было подобно самоубийству. Его корабли просто захватили бы те, кто раньше всех их обнаружил. Тут правили законы джунглей и бандитов. Сильный грабил слабого, и слабые кланы, чтобы выжить, присоединялись в качестве сателлитов к не самым большим кланам, защищая себя и усиливая последних. Поддерживая их и сохраняя свой независимый статус. Мунблай остался один без своего клана, и его корабли были ценным призом для любого клана. А ему нужен был клан «Черной Лилии».
Это был небольшой, но активно стремящийся развиваться клан, входящий в союз еще с тремя небольшими по величине кланами. В большую политику они не лезли и не имели представителя в совете кланов планеты, но вместе они могли дать отпор любому большому клану. Такому объединению способствовало расположение кланов в системе Звезды Альферац, на краю созвездия Андромеды. Они занимали пограничные территории вдали от родной планеты и почти никогда в ее пределах не появлялись. Кланы были тесно связаны экономически и территориально. Совместно совершали дальние набеги, привозя из них рабов, товары, технологии и специалистов. На станции они не нападали, а довольствовались захватом кораблей, грузов и этих самых современных специалистов. Инженеры и специалисты не были рабами, а приравнивались к метисам. Глава объединения четырех кланов Уаиб Райис, вождь клана «Болотного бамбука», был ярым сторонником технологического развития и поощрял тех, кто эти технологии добывал. Уаиб привечал у себя всех способных капитанов и ученых из других кланов и давал им преференции. И кто считал себя ущемленным и несправедливо обойденным наградами в своем клане, переходили под его начало.
Мунблай знал его как умного и волевого вождя и был с ним немного знаком. Встречались на сходе вождей пограничных кланов, куда его брал с собой старый отец. Но стареющего отца поджимал старший сын Мундгабо. Собрав вокруг себя молодых приверженцев, теснил на совете старейшин и в конце концов вынудил отца передать власть в клане своему первенцу Мундгабо. После этого дела клана пошли круто вверх, а затем так же круто вниз. Мундгабо
