Бормоча унылый перечень проклятий, упоминавшие богов разнообразных земель, Конан спешился и захромал к телу Балвадека. Он хотел ближе взглянуть на необычную вещь, высовывающуюся из шеи человека, поскольку странные обстоятельства того убийства все еще обеспокоили его. Кроме того, он считал, что у герцога больше не было потребности в своём массивном, инкрустированном драгоценным камнем мече. Киммериец сгорбился над телом и схватил рукоятку окровавленными пальцами, проверяя балансировку оружия.
Одновременно, Конан тайно посматривал в деревья. Он был более уверен, чем прежде, что тот, который там, кем бы он ни был или к кому относился — убивший тех ассири, не причинит ему никакого вреда. Но побуждения этого невидимого благотворителя были столь же грязны, как трясина Кхитая. Это досаждало ему больше всего, хотя он даже не чувствовал присутствия в тех деревьях. Его развитые чувства предупредили бы относительно самого осторожного преследования пантеры, скрывавшейся там, но не так, когда предупреждение щекотало, беспокоило его.
Конан толкнул ногой герцога, откатив его на его спину, и исследовал его шею.
Рукоятка выступала, мастерски изготовленная из небольшого количества переплавленного металла. Очарованный, он присел, чтобы вытянуть нож.
Неестественный холод все еще исходил от искорёженного трупа.
— Нет, не коснитесь этого, нет! — донёсся предупреждающий крик на аргосском языке. Человек в темно синих одеждах прыгнул из-за широкого ствола и мчался к становящемуся на колени киммерийцу.
Кром! Конан был озадачен хитростью этого незнакомца и скоростью, которая пристыдит мерувийскую пуму. Почти материальный сильный запах опасности достиг ноздрей Конана, и он немедленно встал в позицию, широко расставив ноги, размахивая мечом. Он не отступал от трупа герцога. Прежде, чем этот незнакомец выдернет свой кинжал из шеи Балвадека, он окажется перед Конаном и ответит на несколько вопросов.
— Подними свой меч, если ты хочешь, — сказал человек звуком голоса подобным шелесту сухих листьев. Он остановился за несколько шагов от Конана, не сбив дыхания, несмотря на его внушительный бег от деревьев. — Подними его тогда, против того, кто спас тебя от тех свиней. Варвар, кем ты будешь, если отплатишь мне такой фальшивой монетой.
— Если у тебя был повод спасти меня, я буду должен тебе долг крови, — ответил Конан, не упуская из пристального взгляда оставшееся затененным капюшоном лицо незнакомца. — Я хочу знать твое имя и историю, незнакомец. У тебя есть моя присяга, клятва Кромом, Владыкой Курганов, я ударю тебя только в самообороне.
— Кром? Тогда ты — киммериец, — прозвучал ответ. — Только люди тех замороженных холмов поклоняются Крому. Я вижу, что ты не сын Шема, ни Аргоса, хотя носишь одежду аргосца. Знайте, мое имя Тодж, и история моего присутствия здесь заняла бы больше времени, чем я располагаю, и дольше чем ты захочешь слушать. Эти ассири считают меня мстительным демоном, и мы должны быть далеко прежде, чем у них будет время, одуматься. По правде говоря, одной моей задачей была месть, убийство того, — он плюнул на труп Балвадека. — Мерзкая куча достойная червей отбросов.
Он плюнул снова, затем забормотал то, что Конан признал как самые оскорбительные из аргосских проклятий. Даже самые грубые парни среди команды его «Ястреба», свободно владеющие ругательствами, приберегали те специфические эпитеты для особых случаев.
— Времени мало, — согласился Конан, не отступая от тела Балвадека. Уродливое подозрение начало обретать форму в его мыслях. — Скажите мне, Тодж, ты впутан в некоторые вопросы колдовства? Твой кинжал, кажется, обладает силами не присущими обычному лезвию.
— Да это необычный кинжал, — не найдя довода "против", вынуждено ответил Тодж, когда прокашлялся. — Киммериец, — он сделал паузу, его пристальный взгляд, мерцал назад и вперед между жестоким лицом Конана и рукояткой, выступающей из толстой шеи Балвадека. — Действительно, самые страшные заклятия наполняют оружие. Избегите касаться любой части этого, чтобы не пасть мертвым около этой недостойной кучи отбросов. Я сначала узнал о силе Красной Гадюки от шептателей в Пелиштии, поведавших мне об орудии — ледяной смерти, ждущей всех, кто бы ни касается этого лезвия.
Лицо и мускулы Конана напряглись. Еще до разговора его собственное не названное имя знал незнакомец. И если этот Тодж был аргосец, то Конан был пикт! Похожий на туранца, говорящий иначе на аргосском с почти безупречным акцентом человек. Если бы Конан недавно не был среди аргосцев, он не заметил бы это. Но почему туранец стремился защитить его от Балвадека? Как и скрытое лицо незнакомца, его цели туманны.
— Какую выгоду получил ты, аргосская падаль от Балвадека? — вызывающе спросил Конан.
— Месть… и золото, — Тодж ответил равномерно, приближаясь. — Эта дрянь убил моего отца в одном из его набегов. Мой брат — колдун, кто наполнил магией мой кинжал предложив наши услуги герцогу Рейдну. Он, будучи разумным, согласился, чтобы вознаградить нас после того, как мы очистим Шем от этой нелепой окраски, — он снова сплюнул.
Конан преднамеренно опустил остриё меча и поглядел сбоку, приглашая Тоджа приблизиться. Быстрее чем нападающий ястреб, Тодж низко нырнул и покрыл промежуток к телу Балвадека. В тот момент Конан схватил его одежду и одновременно качнулся, метя мечом к черепу Тоджа. Но киммериец недооценил скорость одетого человека. Гладкая ткань выскользнула между его пальцами, и рукояткой, не схватив ничего, кроме воздуха. Тодж освободил свой кинжал, откатился вдаль, и аккуратно встал на ноги, не утратив сколь-либо равновесия.
Кром! Акробат цирка позавидовал бы проворству Тоджа. Даже в этом случае, у Конана были уловка или две про запас. Он обманывал прыжком вправо, перемещая его плечи в том же самом направлении. Мастера рукопашного боя часто учили ученика наблюдать за плечами, которые так часто предавали намерения противника. Тодж поддался на приманку на сей раз, ступая с левой стороны от него, когда подворачивал кинжал тщательно скрывая его в одеждах.
Киммериец прыгнул вперед и развернулся, встав на левую ногу. Он ударил Тоджа прямо в живот и отлетел от него. Голые пальцы ноги Конана пульсировали от удара, поскольку мускулы в том месте были тверды как закалённая сталь.
Когда он падал, Тодж поймал ногу Конана, вонзил свой большой палец в ямку около лодыжки, и потянул. Киммериец чувствовал, что его целую ногу поразило оцепенение, и он едва был в состоянии вытащить её, освободив от захвата Тоджа.
Адская боль проникла в его ногу до бедра, и он неловко отпрыгивал назад на здоровой ноге. Тодж прыгнул и подскочили прямо к Конану. Его пятки ударили в грудную клетку, и его кулак выбил меч из руки Конана.
