не работаем под прикрытием, а ведем официальное следствие, одобренное Ассоциацией руководителей полицейских служб. И хотим, чтобы нас продолжали преследовать – так мы сможем выяснить, кто это делает, вызвать подкрепление и арестовать его. А вот когда посадим нашего преследователя за стол в допросном кабинете и дождемся его адвокатов – тогда и узнаем, кто он такой.
– Зато мой способ веселее, – заметил я.
– Слишком много лишних действий, – сказала она, засовывая палец под маску, чтобы почесать лицо. – Эх, соскучилась я по нормальной работе.
– Снимай маску, – посоветовал я, – все равно тебя тут никто не видит.
– Кроме тебя.
– Да я уж начал привыкать, – сказал я. – То, что под маской, уже становится твоим новым лицом.
– Я не хочу, чтобы ЭТО становилось моим лицом, – прошипела Лесли.
Я вышел из машины и вернул жучок на место. Мы сидели в ледяном молчании все время, пока фургоны старших Ноланов грузились и отъезжали. Потом дождались-таки Кевина – он закончил свои дела и вернулся. Но внезапно не с мусорными мешками, полными залежалого товара, а на автопогрузчике с аккуратной стопкой паллет. Сегодня его клиентам действительно перепадет что-то стоящее. Я выскочил из машины, снял несколько кадров на длинном фокусе и поспешно юркнул обратно.
– Включай жучок.
Лесли открыла ноутбук и слегка наклонила. На экране я увидел, что устройство уже включено и подает сигнал каждые пять секунд. Я отъехал с парковки и порулил к выезду. Когда используешь жучок, нельзя особо наседать на тех, кого преследуешь. Но и сильно увеличивать расстояние тоже не надо – вдруг они учинят что-нибудь интересное.
Рассвет окрасил небо в грязно-синий, явил взглядам истоптанный снег и ледяную кашу на дорогах. Мы с Лесли инстинктивно пригнулись, когда мимо, вихляясь из стороны в сторону, пронесся фургон Кевина Нолана. Подождали, пока не засекли, где он свернул на Найн Элмс. И только тогда двинулись следом.
Мы, конечно, люди современные и цивилизованные, вот только я бы все же кинул на заднее сиденье топорик. Сугубо из уважения к традиции, вы же понимаете.
– Ритуальное оружие, – подумал я вслух.
– Чего? – не поняла Лесли.
– Если бы у полиции было ритуальное оружие, – пояснил я, – вроде палаша или там ассегая, это был бы обух топорика.
– Слушай, ну займись ты чем-нибудь полезным, – попросила Лесли. – И обрати внимание вон на ту машину с дипломатическими номерами.
Мы подъезжали к мосту Челси, который при всем своем великолепии имеет ширину всего три полосы. А если не считать выделенку для общественного транспорта, так и вовсе две. Если где и удастся обнаружить «хвост», то здесь.
У всех посольских автомобилей характерные номера, по которым можно определить статус и национальность дипломата – очевидно, чтоб максимально облегчить жизнь террористам и потенциальным похитителям.
Я увидел машину с дипномером: темно-синий «Мерседес» представительского класса. Прочитал номер вслух.
– Сьерра-Леоне, – определила Лесли, и у меня внутри шевельнулось чувство патриотизма.
– Ты что, выучила все коды дипномеров? – спросил я.
– Не-а, нашла вот, в Википедии есть полный список, – ответила Лесли.
– А глянь тогда, какой код у Штатов?
– От 270 до 274, – сообщила она.
– Но не может же она преследовать нас на посольской машине? – удивился я. – Или может? А как же секретность?
По мнению Лесли, я не уловил основной принцип работы со следящим устройством: активировав его, можно безопасно следить за объектом издалека, и тогда неважно, какие у тебя номера. А если они посольские, то ни за парковку платить не надо, ни за въезд в центр. И еще фиг тебя кто арестует.
– Как у нее с дипломатической неприкосновенностью? – спросила Лесли.
– Не знаю, – пожал я плечами, – но можно спросить у Киттреджа.
– А еще можно позвонить ему прямо сейчас, все рассказать, и пусть сам разбирается, – добавила Лесли.
Она глянула на экран.
– Куда это он намылился?
Она снова наклонила ноутбук в мою сторону и показала маленькую точку, обозначавшую фургон Кевина Нолана: он направлялся к Найтсбриджу. Вот это уже было самое место для шикарных машин с дипномерами.
– Кому там сдался целый грузовик несвежих овощей? – спросила Лесли.
Еще бы: у тамошних ресторанов свои поставщики, которые закупают в Ковент-Гардене все самое лучшее.
– Ну мало ли, всякое бывает, – сказал я.
Однако мы напрасно боялись за вкусовые рецепторы богачей и дипломатов: объехав Гайд-парк с запада, Кевин свернул на Бейсуотер-роуд. Вильнул в какой-то переулок – я решил, что пора сократить расстояние, и выжал педаль газа по полной. Теперь мы ехали прямо за ним мимо ряда обманчиво скромных особняков.
– Останавливается, – сказала вдруг Лесли. Очень вовремя: я еле успел втиснуться на относительно незаметный пятачок, с которого можно было наблюдать.
Лондон не сразу строился, и если вы, как я, немного разбираетесь в архитектуре, то с легкостью определите, где первые застройщики эпохи Регентства возвели ряд великолепных особняков вдоль сельской дороги. Но город безжалостно наползал, расширяясь к западу, и во времена Виктории неподалеку от особняков появились скромные аккуратные домики. Рабочему классу, обслуживавшему богачей, надо было жить неподалеку от них.
Кевин остановил фургон возле поздневикторианского комплекса из трех домов, который как раз примыкал к торговой галерее красного кирпича постройки тридцатых годов. Лесли я об этом говорить не стал – ее, похоже, бесят мои умствования на такие темы.
– Выгружает свое добро, – заметила она.
Кевин вразвалку обошел фургон, открыл заднюю дверь, взял самую верхнюю паллету и направился ко входу. Лесли приподняла объектив камеры, и с помощью подсоединенного кабеля мы увидели на экране ноутбука, как он роется в карманах штанов.
– У него есть ключи, – удивилась Лесли.
– Сними покрупнее паллету, – попросил я, – надо выяснить, у кого они закупаются.
Мы наблюдали, как Кевин перетаскивает груз в дом. Забрав последнюю паллету, он вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Мы подождали пару минут. Потом еще пару.
– Да что он там делает, мать его? – не выдержала Лесли.
Порывшись в дежурном пакете с вкусняшками, я обнаружил, что мы, оказывается, их все подъели. Нашел только сэндвичи, которые нам заботливо сунула Молли, аккуратно завернув в вощеную бумагу. Осторожно понюхал сверток.
– Нынче без требухи? – поинтересовалась Лесли.
– Похоже, с колбасным фаршем, – сказал я, разворачивая бумагу и приподнимая верхний ломтик хлеба. – Не, не угадал – колбасный фарш, сыр и корнишоны.
– Выходит, – заметила Лесли, снова приподнимая камеру.
Кевин появился на пороге с потрепанной картонной коробкой в руках. Тяжелой, судя по тому, как он ее держал. И точно: когда поставил коробку в кузов, задняя ось аж просела. Пару минут Кевин стоял, тяжело дыша, изо рта у него вырывалась струйка пара. Потом двинулся обратно и скоро вышел со
