Тощий жора с другой стороны сидел у стенки, поджав колени в разодранных джинсах, и ритмично шлёпал губами.
Где, чёрт вас подери, я нахожусь? Всё-таки опять попал в психушку?
Когда я смог приподняться повыше и сесть, в темноте удалось разглядеть то, что нас тут отнюдь не трое. Небольшое помещение было заполнено жорами. Они жались друг к другу по углам, хрипло выдыхая какие-то бессмысленные бормотания. Некоторые сидели в одиночестве и совершали какие-то бессмысленные ритмичные движения — покачивались из стороны в сторону, медленно стучали рукой по полу, кивали головой… Не меньше пары дюжин.
Я ощупал себя — кажется, нигде серьёзно не ранен. Только чешутся старые царапины. Значит заживают. Одежда вся покрыта запёкшейся кровью. И с лица сыпется…
Обрез! Пусто… Ах, да. Кадет же забрал. Что Егор там шептал… «Ловчие»? И кого они ловили? Вот этих вот несчастных безумцев? А зачем?
Тяжёлый занавес, из-под которого пробивался свет, раздвинулся, открыв ряд вертикальных стальных прутьев. Свет из-за решётки ослепил привыкшие к темноте глаза. И громкий бодрый голос стал различим немного лучше:
— …десять секунд, чтобы вступить в игру. Напоминаю — отказавшиеся на этом этапе будут убиты сразу!
Проморгавшись, я разглядел за массивной решёткой красную цирковую арену, окружённую по периметру сетью. Помню, когда в детстве меня водили сюда родители, такую же сеть натягивали, когда укротители выводили на арену хищников. За сетью на трибунах вроде бы сидели люди. Дети. Они не были освещены, но характерный шум толпы не оставлял сомнений.
На арене в рядок стояли пятеро. Разнокалиберные подростки, но примерно одного возраста — лет тринадцать-четырнадцать. Все одеты в одинаковые оранжевые спецовки — большие, не по размеру. До эпидемии в таких ходили дворники или дорожные работники. Только тогда они не были так густо забрызганы кровью.
Какой-то худощавый ботаник в перемотанных изолентой очках. Сутулая угловатая девчонка — но даже при этом — выше всех ростом. Сосредоточенный плечистый крепыш, но ниже всех минимум на голову. Лопоухий и веснушчатый рыжий паренёк — единственный из всех с улыбкой на лице. И пятый — бритоголовый насупленный парень. Этот чем-то напомнил мне кадетов. Стоп… Да это же…
Я подполз к решётке поближе, насколько позволяла толпа скопившихся около неё жор, и прищурился.
Егор!
Услышав фразу про десять секунд, все пятеро торопливо открутили крышки у небольших баночек, которые до этого сжимали в руках. Запустив в банки свои пальцы, дети вытащили из них какую-то тёмную пасту, мазанули ей себя по лицу и закрыли банки обратно.
…Три… Два… Один… — Голос закончил обратный отсчёт от десяти. — Все игроки вступили в игру!
Невидимые зрители на трибунах восторженно взревели разноголосым детским хором. Я словно попал на ёлку в момент вызова Снегурочки. Только вместо имени внучки Деда Мороза дети скандировали:
— Жо-ры! Жо-ры! Жо-ры!
И жоры вокруг меня пришли в движение.
Похоже, что эта паста на лице игроков была съедобна. Наверное «нутелла» какая-нибудь. Я запаха не чувствую, но окружавшие меня твари явно неспроста возбудились.
— Гло-о-орк! — Радостно протянул ходячий студень позади меня и тоже пополз к решётке.
— Блап! — Решительно заявил мой тощий сосед и двинулся вперёд.
Остальные кучки безмозглых жертв эпидемии также начали не торопясь скапливаться у выхода на арену, рассеяно отталкивая меня с пути и упираясь в прочные стальные пруты.
Радостный голос на арене снова начал вещать:
— По правилам финала, сразу после сигнала игрокам разрешается убивать других игроков. До того, как все жоры будут убиты или после — решать вам, игроки. Победитель должен остаться только один…
Толпа на трибунах снова взревела. Подростки на арене оглянулись друг на друга и тут же разошлись подальше в стороны.
Неожиданно за спиной у меня открылась дверь, и в помещение ворвался луч света. Фонарик пробежался по возбуждённой толпе, скопившейся у решётки, быстро скользнув и по моей замызганной кровью фигуре.
— Штук двадцать осталось… Норм, не надо новых. Пусть начинают. — Услышал я со стороны двери. — О, этот в плаще всё-таки зашевелился… Ништяк, он прям ебанический, не зря везли. Ща весело будет…
И дверь тут же захлопнулась.
Откуда-то сверху послышалась барабанная дробь — наверное на балконе с оркестром всё ещё стояла ударная установка. Дробь постепенно нарастила громкость и закончилась сочным ударом по тарелке. Очевидно, это и был тот самый сигнал, о котором говорил бодрый голос
Одновременно со звоном меди решетка неторопливо поползла вверх. А в центр арены с балкона со звоном высыпался целый набор различных предметов. Которые, судя по всему, предназначались для уничтожения жор. Или других игроков. Тяжёлый колун, внушительный молоток с гвоздодёром на другом конце, блестящая наточенным краем штыковая лопата. И моя коса.
Толпа прокомментировала произошедшее восторженным визгом. А наиболее нетерпеливые мои соседи по клетке начали протискиваться в медленно растущую щель между решёткой и полом.
Игроки ринулись к оружию. Каждый попытался схватить ближайшее. Не получилось это только у очкарика — на пути к топору его бортанула в сторону девчонка. Преимущество у неё было не только в росте, но и в весе — ботаник споткнулся о собственную ногу и шлёпнулся, уронив очки. И как только он дошёл до финала?
Толпа встретила его падение дружным свистом.
Остальные трое вооружились оставшимися предметами без проблем — низенький крепыш схватил молоток, Егор успел дотянуться до лопаты, а косу оттащил в сторону конопатый лопоух.
Все четверо вооружившихся игроков снова переглянулись, попятились и уставились в сторону решётки, из-под которой уже начали вылезать на арену первые голодные гости. Никто не делал попыток ударить другого человека. Очевидно, прекрасно понимали, что сначала им всем вместе нужно справиться с атакой подступающих жор. Иначе победителя может и вовсе не остаться. Вот эти не просто так добрались до конца. Понимают, что делают.
Разогнувшись и отпихивая друг друга, к игрокам поковыляли самые нетерпеливые заражённые. И наиболее резвого встретил тычок лопаты в нос от Егора. Шустро выдернув острый штык из лица жоры обратно, кадет отступил на шаг. Жертва вируса упала перед ним на колени и распласталась на красном ковре, раскинув худощавые руки.
Следующего остановил крепыш, пробив гвоздодёром снизу под подбородок. Рванув молоток на себя, пацан вырвал у жоры нижнюю челюсть. Толпа взревела от такого номера.
Заклекотав, брызгая слюнями и кровью из навсегда открытой глотки, жора наклонился вперёд, теряя равновесие. И следующий взлёт гвоздодёра пробил ему череп — теперь низенькому пацану было удобно нанести удар сверху вниз. Быстренько оттолкнув обмякшее тело ногой, он приготовился к новому противнику.
Девчонка, с трудом размахнувшись колуном, наотмашь вонзила его в плечо подступающей
