Ознакомительная версия.
– Перемещаемся в другой квадрат…. Это – хорошо тебе знакомая земля Хеэра. Олени, олени, олени. То бишь, «засветки» – в нашем конкретном случае. Более сотни…. Я прочла в Интернете, что северные олени Шпицбергена не собираются в стада. То есть, живут либо парами, либо небольшими компактными группами. Но там ничего не было сказано об оленях-одиночках…. А что мы наблюдаем на экране? Вот, одинокая «засветка». И вот, и вот, и вот. Причём, я наблюдаю за этими «одиночками» с самого утра. За это время они даже не попытались приблизиться к другим северным оленям…. Почему?
– Не знаю. Будем выяснять уже на месте. У тебя всё?
– Если бы, – печально усмехнулась Илзе. – Подожди, сейчас переместимся…. Ага, это уже другая тундровая долина. Смотри, две «засветки» передвигаются бок о бок, словно бы склеенные. А тут целых три…. С чего бы это, вдруг, олешки надумали передвигаться по тундре шеренгами? Причём, заметь, только по этой конкретной долине?
– Не знаю. Будем выяснять уже на месте. У тебя, надеюсь, на этот раз…
– Да всё, всё. Успокойся и не нервничай…. Ой, что это?
В комнате резко стемнело, а по оконным стёклам что-то бодро защёлкало.
Илзе подошла к окну и, всплеснув руками, сообщила:
– Представляешь, зима вернулась. Над городом туча зависла – иссиня-чёрная, страшная, практически на полнеба. Снежная крупа – наискосок – падает из означенной тучи. Ещё немного, и самая натуральная метель образуется.
– Конечно, образуется, – согласился Тим. – Это вы с Клыком, понятное дело, сглазили. С самого утра настойчиво пели дифирамбы отличной погоде и пафосно возвещали о приходе тёплого лета. Вот, и допелись, оптимисты фиговы. Надо же было активно сплёвывать через левое плечо. И по дереву – в обязательном порядке – стучать. Темнота необразованная.
– Значит, наш завтрашний полёт отменяется? То есть, переносится на неопределённое время? Жалко очень. Очень-очень-очень. Я уже, понимаешь, настроилась. Досада какая. Даже всплакнуть – от расстройства – захотелось…
– Всплакни, конечно, соратница. Замечательная и конгениальная идея, – одобрил Тим. – Только, если не трудно, в другом месте. Мне надо готовиться к завтрашнему полёту. И ноутбук оставь на столе, он мне в Баренцбурге понадобится.
– Всё-таки, полетишь? Не смотря ни на что?
– Я никогда не меняю принятых решений. Точка.
– Демонстрируем своё легендарное упрямство, – понятливо вздохнула Илзе. – Ладно. Не вопрос, демонстрируй…. На какое время запланирован вылет?
– На девять ноль-ноль.
– В восемь сорок пять я буду возле твоего ангара. Естественно, экипированной по зимнему утеплённому варианту. И с необходимым запасом продовольствия.
– Э-э-э…
– Что такое?
– Ничего…. Только не опаздывай.
– Не опоздаю. Железобетон…
Уже ближе к полуночи снегопад полностью прекратился, ветер стих, а мрачная иссиня-чёрная туча постепенно откочевала на восток.
«Спасибо тебе, Господи!», – уже засыпая, подумал Тим. – «Получается, что завтра, всё же, полетаем. То бишь, не придётся разыгрывать перед милой девушкой пошлый спектакль с внезапно-забарахлившим мотором. Мол, искра ушла в неизвестном направлении. То есть, перед рыжей латышской липучкой, я имел в виду…».
Глава одиннадцатая
Полёт на мотодельтаплане
Утро выдалось солнечным, но прохладным. Очевидно, сказывались последствия вчерашней непогоды: на уличном термометре был зафиксирован круглый и гордый «ноль», а под подошвами утеплённых сапог весело и непринуждённо похрустывал бело-сизый снег.
– Ерунда ерундовая, – бодро шагая по улицам Лонгьира, бормотал Тим. – Уже к полудню, наверняка, будет плюс пять-семь градусов, а к вечеру, глядишь, весь выпавший снежок и растает. Если, понятное дело, Господь Бог этому не воспротивится…
Он добрался до ангара, сбросил с плеч тяжёлый рюкзак, отомкнул ворота, выкатил тележку с мотодельтапланом наружу и произвёл короткое предполётное ТО: проверка показателей различных датчиков при работающем двигателе, регулировка гидравлической и охлаждающей систем, а в завершении процесса (уже, понятное дело, при выключенном движке), заправка топливного бака горючим.
Тим дотащил тележку до низенького мола, спустил «Bidulm-50» на воду (вернее, на идеально-неподвижную гладь Ис-Фьорда), развернул летательный аппарат боком и зафиксировал его на месте с помощью двух специальных штырей-якорей, вдавленных – через проушины в корпусе катамарана – в податливый песчаный грунт. После этого он вернулся к ангару, забрал оставленный там накануне винчестер, запер ворота, подхватил на плечи рюкзак, оттранспортировал его к мотодельтаплану и закрепил (предварительно достав из рюкзака пухлый полиэтиленовый пакет), в грузовой сетке, расположенной за задним сиденьем. Винчестер же был вставлен в специальную прорезь в корпусе. Вставлен и зафиксирован «до щелчка».
Всё, можно было взлетать. Естественно, вытащив из грунта штыри-якоря, оттолкнувшись от берега и заняв место пилота.
Закурив, Тим взглянул на наручные часы и – то ли удовлетворённо, то ли расстроено – отметил:
– Восемь сорок, а напарницы до сих пор нет. Передумала, понятное дело, мол, холодновато будет для нежного девичьего организма. Ну, и ладно. Подумаешь. Оно, если вдуматься, и к лучшему…, – бросил взгляд в сторону складских ангаров и – то ли расстроено, то ли восхищённо – хмыкнул: – Смотри-ка ты, идёт. Липучка рыжая…
– Защитникам и охранителям дикой природы – привет! – подойдя к берегу фьорда, поздоровалась Илзе.
– Репортёрам – аналогично. А также – курсанткам, возжелавшим освоить высокое искусство полётов на мотодельтаплане.
– Жду ваших указаний, господин инструктор.
– Рюкзачок сними.
– Сняла, господин инструктор.
– Курсант Вылкаст!
– Здесь!
– Отставить! На моё обращение следует отвечать: – «Я!». Пробуем ещё раз…. Курсант Вылкаст!
– Я!
– Смирно! Молодцом…. Вольно! Итак, доложись-ка по форме одежды.
– Полушубок на оленьем меху…
– Отставить! Так не пойдёт, – начальственно нахмурился Тим. – Изволь начать в обратном порядке. То бишь, с нижней одежды. И нечего тут смущаться и краснеть. Речь, просто-напросто, идёт о здоровье курсанта, вверенного мне на попечение. Погода нынче стоит холодная. Поэтому хотелось бы избежать незапланированных переохлаждений и неожиданных простуд. Не более того…. Итак?
– Ну, лифчик и трусики. Поверх – термобельё…
– Чьего производства – термобельё?
– Кажется, голландского. Или же английского? – засомневалась Илзе. – Не помню точно…. А что? Это имеет какое-то значение?
– Имеет. Причём, очень большое. К примеру, если бы на тебе было надето термобельё китайского производства, то о сегодняшнем полёте пришлось бы сразу забыть. Тебе забыть, курсант женского пола, я имею в виду…. И крепко запомни на будущее. Самое лучшее и надёжное термобельё – финское. За ним идут – по ранжиру – норвежское, канадское и шведское.
Ознакомительная версия.
