Еще вчера, по дороге в корчму, мне удалось заприметить парочку книжных лавок. Но дело не в самих книгах. Не то чтобы книги совсем меня не интересуют, иной раз попадаются такие интересные, что ждешь не дождешься, когда закончится вахта, чтобы побыстрей схватить ее в руки.
Особенно когда в них рассказывается о Древних. Эта тема интересовала меня всегда, а когда выяснилось, что в Софи-Дениз-Мариэль-Николь-Доминике Соланж течет их кровь, интерес мой стал совсем уж горячим.
Читая книги о них, я постоянно поражался: как много они, оказывается, умели! Или все дело тут в фантазии людей, эти книги написавших?
Но отправился я в книжную лавку не потому, что мне потребовалась занятная история, позволяющая интересно скоротать время до вечера. Как правило, продавцы в них очень образованные люди, и зачастую знают несколько языков.
Вот потому-то они мне и были интересны.
Когда я показал тщательно скопированную часть письма, обнаруженного мною в каюте Николь, навигатору Брендосу, тот только покачал головой:
— Нет, язык мне незнаком, — и я едва смог скрыть свое разочарование.
Надо же, почему-то мне всегда казалось, что Брендос, с его-то образованием, знает все существующие в мире языки, наречия и диалекты. Как выяснилось — отнюдь.
Плетеную из тонкой соломки шляпу с очень широкими полями, я приобрел сразу у входа в корчму. В таких шляпах в Опситалете ходят все. Кроме того,
полы шляпы достигают чуть ли не ширины плеч, и помимо головы прикрывают тенью еще и часть тела. Вообще-то к жаре мне не привыкать, но местная оказалась какой-то труднопереносимой, вероятно, от окружавших город со всех сторон джунглей. Ну и самое главное: отличная маскировка — из толпы не выделяешься, а лицо отчасти прикрыто.
С письмом мне повезло в ближайшей книжной лавке. Торговец книжками, краснощекий здоровяк примерно моих лет, (чему я даже удивился, привыкнув видеть их гораздо более почтенного возраста) провел пальцем по аккуратно подстриженным тонким усикам, затем взял протянутый мной листок. Он посмотрел на него, отведя руку далеко перед собой, зачем-то перевернул, взглянув на абсолютно чистую сторону и сказал:
— Это вам напротив следует обратиться, через улицу, там точно смогут помочь.
И когда я, поблагодарив, повернулся к нему уже спиной, он на всякий случай поинтересовался:
— Покупать что-нибудь будете?
«Покупать? Отчего нет? Если подвернется что-нибудь подходящее».
Вообще-то в таких лавчонках иной раз можно набрести на удивительные вещи. Пример — в Дигране, в лавке, очень похожей на эту, несколько лет назад мне повезло наткнуться на отличную карту, и я до сих пор благодарен судьбе за нашу с ней встречу.
Тут никаких карт не наблюдалось, одни книги, причем все как на подбор новые, а к новым у меня особого интереса нет. Любопытство мое простирается только на Древних, и почему-то мне кажется, чем старее книга, тем больше в ней правды о них.
Я взглянул на полки, тесно заставленные книгами, затем посмотрел на сам прилавок, тоже частью занятый ими. Как будто бы ничего интересного нет.
Полным-полно письменных принадлежностей, но они-то мне точно не понадобятся. А если произойдет невероятное, попрошу у хозяина корчмы.
У него не только разноцветные чернила с перьями есть, полно даже девочек всех имеющихся цветов и оттенков кожи, глаз и волос.
Вчера вечером, едва мне удалось заснуть, как меня разбудил стук в дверь. Так вот, человек, постучавший в комнату, настолько подробно девушек расписал, что у меня сложилось впечатление, будто увидел всех их вживую.
Я же стоял и спросонья все не мог понять: в чем тут дело, какие девочки и где я вообще нахожусь? Правда, когда мне пришлось плечом выставить его за дверь, повторно стучаться он не стал. Помню еще, засыпая снова, успел подумать: Эгастер всегда славился строгостью в нравах, но, вероятно, все это относится к югу королевства, куда сейчас на всех парусах летел мой корабль…
И я уж собрался ответить продавцу, совсем не похожему на обычных книжников, умудренных прожитыми годами и прочитанными книгами, что, возможно, зайду чуть позже, чтобы рассмотреть все получше, а сейчас очень тороплюсь, когда обратил внимание на одну, внешним видом явно выбивающуюся из всех остальных. Вообще-то обнаружить ее было затруднительно: книги такой же товар, как и все остальное, и потому самые покупаемые располагались на уровне лица. А эта лежала у него за спиной на самой нижней полке.
— Дайте взглянуть вон на ту, — попросил я торговца, заинтересовавшись книгой только потому, что рисунок на ее обложке что-то мне напоминал.
Он представлял собой нечто похожее на знак Коллегии: подобие трех растопыренных пальцев, заключенных в круг. Толком его было не разглядеть, да и света на нижней полке явно не хватало. К тому же обложка выглядела так, как будто по ней долго топтались.
В руках заинтересовавшая меня книга выглядела еще ужаснее. Уголки сгрызены мышами, часть страниц склеилась, явно она некоторое время находилась в очень сыром помещении. Но когда я прочел название, руки у меня дрогнули. Еще бы, с трудом, но мне удалось разобрать: «Кровь Древних».
По счастию, торговец в тот момент смотрел куда-то мне спину, в распахнутую настежь дверь.
— И сколько вы за нее попросите? — осторожно поинтересовался я, стараясь, чтобы голос меня не подвел.
Он взглянул на книгу довольно пренебрежительно:
— Почти даром отдам. Книга не в том состоянии, чтобы за нее торговаться.
«Молод ты еще, — думал я, расплачиваясь. — В Дигране у меня за карту все деньги, что при себе имелось, выманили, как я не старался скрыть свой интерес».
Заведение напротив, на которое указал книжный торговец, оказалось аптекой.
Аптекарь, сухонький благообразный старичок, взяв листок, бегло пробежался по нему глазами, отчего сердце у меня радостно забилось: он явно понимал то, что там написано. Затем аптекарь, почесав указательным пальцем гладковыбритый подбородок, неожиданно изрек:
— Здесь только часть рецепта.
— Рецепта? — и я торопливо извлек полный текст письма. — Посмотрите, быть может помимо него там и еще что-нибудь написано?
Старик, просмотрев его также бегло, отрицательно покачал головой:
— Нет, сам рецепт интересный, но кроме него ничего нет. А рецепт очень интересный, — повторился он. — Кстати, изготовить лекарство не смогу, слишком много ингредиентов. Некоторые мне и вовсе незнакомы, — и аптекарь с сожалением развел руки.
Извинившись за беспокойство, и попрощавшись с ним, я уже вышел под палящий зной улицы, когда мне в голову пришла новая мысль, заставившая вернуться.
