которого у меня разрывалось сердце.
Этот крик Никса был противоположностью первому, услышанному еще тогда, когда он отстал от нас. В то время как первый разъединил нашу группу, второй, наоборот, собрал нас вместе.
Из-за деревьев донеслись голоса, сопровождавшиеся хрустом сухих листьев и треском веток под копытами, а затем из леса верхом на лошадях выехали Калдамир и Таллула.
Тетис и Армин появились секундой позже, с ними ехали еще двое мужчин в черных капюшонах, которых я не узнала.
Похоже, они догнали фейри, которых выслеживала Таллула.
Все они тоже остановились, когда увидели перед собой отсутствующий предел леса.
И только взгляд Таллулы был прикован к чему-то иному, лежащему за многие мили мертвой земли. Пока остальные спрыгивали с лошадей, чтобы изучить умерший участок чащи, она указывала на что-то вдалеке. Я проследила за кончиком ее пальца, взглядом продолжая изучать темно-серую линию гор, пока не поняла окончательно, что она увидела.
Там, на самом высоком пике, что-то блестело среди каменных стен. Свет высокого полуденного солнца окаймлял желтым контуром гладкие стены башни.
Это могло быть только одно место.
Горный двор.
Место, где я встречу свой исход.
Когда Никс обернулся к Калдамиру с привычным наивным взглядом, который я уже не надеялась увидеть, мне стало интересно, было ли все еще правдой то, что он рассказал мне в полудреме прошлой ночью. Мне было также интересно, хотел ли он все еще сохранить мне жизнь после того, как потерял свой бесценный лес?
У нас не было выбора, кроме как проехать сквозь опустошенные, гниющие остатки погибшего леса. Весь он напоминал скелет, а огромные белесые деревья походили на оголенные ребра гигантского чудовища, они вырастали из земли по обе стороны дороги, по которой мы двигались в полной тишине.
Наши попутчики отыскали лошадь Никса и моего мула, которым хватило ума вернуться после того, как они перекинули нас через ежевичную стену. Мой мул принял меня неохотно, хотя ноша его стала значительно легче, когда Таллула решила ехать со всем своим оружием. Она то и дело бросала взгляды на двух новичков, присоединившихся к нашему отряду.
Эти двое были самыми непримечательными представителями волшебного народа, которых я видела. Я не слишком-то рассматривала фейри, принадлежавших к Лесному двору Никса, ибо меня (не скрою) больше интересовало то, как их тела переплетались друг с другом во время празднования Мидсоммар. Я бы не смогла вспомнить каждого из них по отдельности, даже если бы постаралась: их лица с одинаково высокими скулами сливались в один тип внешности, а глаза не пестрили многообразием оттенков, среди которых различались только голубой и зеленый.
Встретив Калдамира и попав в Аварат, я быстро поняла, что фейри сильно отличались от того, как их изображали в книгах и на старых гобеленах. И не только внешне – ведь до встречи с принцем я вообще думала, что они похожи на меня, – оказалось, они были гораздо более удивительным народом, чем мне приходилось представлять.
Двое мужчин, присоединившихся к нам, не были исключением из числа впечатлявших своей внешностью.
Я бы не назвала их уродливыми, по человеческим меркам они во всех отношениях выглядели красивее многих, но по сравнению с остальными фейри, если можно было их хорошо припомнить, эти двое казались абсолютно непримечательными. Их лица не выражали никаких эмоций, голоса звучали обыкновенно, также лишенные эмоциональности. Даже когда они переговаривались между собой – всегда едва слышно, так что невозможно было что-то разобрать, – было совершенно непонятно, довольны они были или нет. По их голосам оказалось невозможным определить, путешествуют они несколько дней или же многие годы. На темных плащах они носили что-то, что могло когда-то быть эмблемой двора Калдамира, но нити на узорах настолько потрепало время, что те почти исчезли в полотне ткани. Наверное, это его фейри, которые слишком долго отсутствовали.
Настолько долго, что даже Калдамир их не помнил.
Никто ничего не сказал по этому поводу – никто в принципе не проронил ни слова с того момента, как мы воссоединились, – но я видела, как он украдкой бросал на них взгляды. Притом это случалось гораздо чаще, а на меня принц смотрел уже значительно меньше. На его лице возникала озабоченность неким вопросом, словно он пытался вспомнить нечто, постоянно ускользавшее из цепочки его рассуждений.
Подозрительность Армина же была не настолько незаметной.
– Я им не доверяю, – сказал он, усевшись у костра под конец первого дня нашего путешествия после встречи у мертвой земли. Взгляд его переместился на меньший костер, который поодаль соорудили двое наших спутников. Он даже не потрудился говорить тише. Он надеялся, что они его услышат, и надеялся также, что они повернут свои сгорбленные плечи и встретятся с ним взглядами, обеспечив тем самым какой-то уверенностью. – И кто только путешествует в это время года?
– Многие фейри путешествуют во время Мидсоммар, – сказал Никс, взглянув на Армина.
Никс уставился на огонь слегка потупившимся взглядом. Он почти не говорил с того момента, как мы обнаружили уничтоженный лес. Легкомысленное веселье сошло с его лица, и на смену ему пришло нечто более печальное.
Ему это не шло.
– Но они вовсе не те, кто останавливается в ближайшем дворе, чтобы отпраздновать фестиваль, – возразил Армин. Он все-таки оторвал взгляд от силуэтов новеньких в отряде и перевел его на огонь рядом с Никсом. Он пожал плечами и наклонился вперед, нахмурив брови. – Они бы успели добраться до твоего двора. Кто упускает возможность повеселиться на празднике у лесных фейри?
– Насколько я помню, – произнес Тетис, появившись рядом с тем бревном, на котором я сидела, – это были мы.
– Ну, да, – ответил Армин, – но у нас была на то причина.
– Может, у них она тоже была. – Тетис плюхнулся на старую ветку рядом со мной, с блаженным вздохом вытянув ноги. – Мы не единственные фейри, которые пытаются найти свое место в новом мире. Думаешь, только мы заметили, что магия исчезает? Если наши советники считают, что лучше оставить все как есть, то это вовсе не означает, что другие фейри не ищут решение. Возможно, мы единственные, кто его все-таки нашел.
– Только не говорите мне, что вы настолько глупы, чтобы обсуждать такое сейчас, – сказал Калдамир, появившись из мрака сумерек темной фигурой на фоне еще более темного неба. Он бросил в костер охапку веток, настолько сухих, что они тут же превратились в угли.
– Тетис, как обычно, несет околесицу, – проворчала Таллула из тени напротив меня. Она единственная
