– Ну, не сидеть же сложа руки?!
– Да, – поддержал его Лотар. – Тем более что это всего лишь догадка. Она может оказаться и неправильной. Но на всякий случай я теперь предприму какие-нибудь не совсем логичные действия. А вдруг таким образом смогу нарушить их расчет?
– Например? – спросил Рубос. Каким бы ни был он больным или усталым, стоило Лотару дать идею – и он уже готов был действовать.
Лотар задумался. Рассуждать оказалось легче, чем придумать что-то стоящее.
– Ну, например, не кажется ли вам, что мы нарушим созданный не нами ход вещей, если привезем сюда Кнебергиша? Не кажется ли вам, что кто-то уж очень старается, чтобы этот человек оставался вне событий?
Сухмет поднялся и одернул пояс, на котором зазвенела Утгелла.
– Правильно. Вы отсыпайтесь, а я возьму пару дружинников и съезжу за ним. И обещаю вам, что на этот раз он не будет долго сопротивляться.
– Как же ты убедишь его вернуться в город?
Сухмет улыбнулся:
– Мне показалось, должность княжеского лекаря с сегодняшнего дня никем не занята….
Они спали недолго, до возвращения Сухмета. Восточник вошел в комнату Лотара и объявил:
– Дождь кончился, мой господин. Теперь ничто не мешает Зо-Мур светить в полную силу, разумеется, когда стемнеет.
Лотар стащился с кровати. Тело ломило. Шевелиться не хотело не только разбитое тело, но и душа. Его начинало беспокоить это неизвестно откуда взявшееся равнодушие.
Впрочем, почему же неизвестно откуда? Лотар превосходно знал, отчего оно появилось, – он втайне опасался, что все бесполезно, что он не упредит, не поймает момент, когда злодеев еще можно остановить.
Над крышами Мирама разгорался прекрасный день. Небо, вымытое дождем, как только что застекленное окошко, открывало мир во всей прелести и красоте. Ветер врывался в город с моря, как поцелуй нетерпения, зовущий жить и радоваться жизни. И даже терем воеводы Сошура, от которого остались только стены, почему-то не очень портил красоту главной площади.
Лотар повернулся к Сухмету и через силу усмехнулся:
– Нам остался всего один день. А вечером…
Сухмет подал едва двигающемуся Лотару фарфоровую лохань с водой, полотенце, утреннее полоскание и спросил, глядя, как он плещется:
– А вечером что, мой господин?
Лотар, повеселев от холодной воды, энергично растираясь, отозвался, когда Сухмет уже потерял надежду на ответ:
– А вечером – решающая стычка.
Завтракали молча. Ожидание главного сражения накладывало на весь день особый отпечаток. Словно они послушались совета одного старого заморского романиста – опиши поступки любого человека за несколько часов до смерти, и они всем покажутся значительными.
В тереме стражник сказал, что капитан мирамской дружины всю ночь провел на стенах, и они отправились посмотреть, что там творится. Они проходили по стене в том месте, где находилась потайная калитка, когда Сухмет вдруг зашипел, как угли, на которые прыснули водой.
Рубос, которого хорошая погода и подготовка к отражению штурма привели в хорошее настроение, спросил:
– Ты чего?
Но Сухмет, ничего не ответив, бросился к Щербатой башне, в каземате которой они допрашивали мертвого Мелета, и слетел по ступеням вниз так лихо, что Лотар и Рубос едва успевали за стариком. Стражник у калитки взял копье на изготовку.
– Стой, приказ капитана.
– Я тоже капитан, малыш! – крикнул еще на бегу Рубос. – У нас есть право…
Молоденький солдатик, которого совсем недавно с грехом пополам обучил десятник, мужественно заорал:
– Стой, колоть буду!
Сухмет рванулся к калитке, обратив на стражника внимания не больше, чем на назойливого шмеля. Но Лотар видел, что паренек от отчаяния и непонимания готов на все, поэтому, стараясь утихомирить мальчишку, спокойно и уверенно произнес:
– У нас есть очень серьезные полномочия от князя.
Солдатик принял его объясняющий тон за слабость, решил на всякий случай укрепить свою позицию и завопил еще громче:
– Не знаю ничего, у меня приказ! – Он толкнул Сухмета кулаком в грудь: – Да стой ты, колоть буду!
– Я тебе поколю! – заорал в ответ Рубос с таким грозным видом, что новобранец сразу встал смирно и даже, не меняя стойки, ухитрился оказаться у стены.
Что и требовалось. Сухмет, на которого все эти препирательства не произвели никакого впечатления, потянулся к засову калитки, поводил над ним руками, потом, повернувшись к Лотару, сказал:
– Ее открывали. Сегодня ночью.
Рубос повернулся к мальчишке с копьем:
– Ты когда принял пост?
Парень нервно сглотнул и ответил громко и четко, как его учил десятник:
– С утренним обходом, господин капитан.
Это значит сразу после рассвета, часов в пять. Поздно, гораздо позже, чем должно быть, решил Лотар. Сухмет присел, поводил ладонями над порогом калитки и поднял голову:
– Калитку открывали часа в два пополуночи.
На всякий случай они распахнули ее и осмотрели наружные доски, но к ним никто не прикасался, так что это ничего не дало.
Лотар подумал было опять пристать к мальчишке, чтобы выяснить, кто стоял на часах до него, но потом решил выяснить это у Гергоса.
– Где ваш капитан, солдат?
– Я видел, как он шел по стене в сторону восточных ворот.
Они поднялись на стены и направились к восточным воротам. – А ты человека по этим отпечаткам определить сумеешь? – спросил вдруг Рубос Сухмета.
Старик сокрушенно покачал головой:
– Ну, какие это следы, Рубос. Так, название одно. Конечно, маг посильнее мог бы, но для меня… Для меня одного скользящего прикосновения маловато. Вот если бы я раньше знал того человека или обстоятельства дела, тогда…
– Этого и не нужно, Сухмет. Мы и так знаем, что это был человек, который впустил в город Драла, – сказал, не поворачиваясь, Лотар.
Гергоса они нашли в Надвратной башне, где он завтракал. Вид у него был ужасный, глаза ввалились, волосы растрепались, борода каким-то образом за несколько последних дней стала почти седой. От уголков глаз протянулись тонкие, жестковатые морщины, а руки бравого капитана дрожали так сильно, что вряд ли могли натянуть лук.
Увидев наемников, он слабо протянул:
– А-а, это вы. Замок Бугошита ночью пал, знаете?
– Знаем, – ответил Рубос, – мы были там с Желтоголовым.
– Ах да, мне докладывали, что вы ночью откуда-то прилетели как сумасшедшие.
– Что с боярином?
– Его убили. Говорят, он отбивался как мог, но его все-таки загнали в главный зал и там прикончили.
Рубос снял шлем, посмотрел на поле перед воротами. Там на границе полета стрелы расположились мародеры. Их было довольно много, но еще больше, судя по дымкам костров, было их в соседних лесах. Они спали, сушили отсыревшую под дождем одежду, готовили еду. Кто-то бессмысленно бродил от костра к костру.
