Диана демонстративно кряхтела, либо орала: «Занято, Сладенький Мерзавчик! Занято!»
Обманутая женщина – страшная женщина. Доведённая до состояния сварливой карги, Лонская вела себя преотвратно. В минуты истерик она испускала из туалета и ванной такие непрезентабельные звуки некоторыми частями своего внешне красивого тела, или опускалась до столь изощрённо-вычурной
ругани, что и у видавших виды караульных вяли уши.
Несложно вообразить степень затаённой злобы своенравной особы, которая хотела натянуть нос «кроту Лонскому», что заманил в нору «Дюймовочку», а вместо того самой «залетевшей как последняя лохушка». Заложница в большой политической игре не знала ни минуты покоя: её – непризнанную жену олигарха №1, её – некоронованную леди № 1, которую сам «Лев всех зверей» не осмеливался сажать под арест, заперли в мышеловке, как какую-то полудохлую крысу!
Изыскивая лазейки, Диана пускалась во все тяжкие. Особенно в отношении Лупоглазого – так она про себя прозвала самого наивного и наиболее падкого до неё охранника. Так, однажды она, укладываясь спать, сбросила с себя халатик, лифчик, плавки и нагой забралась на кровать. Затем, вопреки логике, девица неожиданно включила яркий свет в спальне, заняв коленно-локтевую позу (если попросту, то встала на четвереньки), наклонив низко-низко голову, а аппетитную попку, напротив, задрав. И в таком виде знойная красотка двинулась ягодицами вперёд в направлении камеры наблюдения. В процессе «атаки» она томно рычала: «Щас забодаю! Забодаю!…»
Достигнув края ложа, она повернула к объективу смеющееся личико и заманчиво проворковала в него: «Э-эй, чмо Лупоглазое, ну и как я тебе?…Если ты не конченый импотент и не полено бесчувственное, то ночью я тебя жду!» И вообразив физиономию невидимого оператора, разбитого параличом растерянности, она, стервозно хохоча, свалилась в постель.
Не брезговала Лонская и тем, что, в попытке склонить к связи очередного караульного, могла бродить по коттеджу «топлес». Пленённой бестии равным образом ничего не стоило, походя запустить руки в штаны зазевавшегося секьюрити, надеясь соблазнить его.
Увы, вышколенные надзиратели, менявшиеся на «посту № 1» каждый день, будучи ужасно охочи до «манкой штучки», тем не менее, шарахались от неё, точно от прокажённой. Уж им ли было не знать, что «в заскоке» квазиженщина Рокецкий более скора и жестока на расправу, нежели любой мужчина. Да и помещения, нашпигованные электроникой, «мотавшей запись», исключали всякую фривольность.
Но сильнее всего Лонскую бесила неизвестность «срока заключения в этом курятнике», а равно и то, что до объяснений с ней не снизошли ни «жирный педик», ни, на худой конец, какой-нибудь его «паршивенький эмиссар». А шансы на побег из «гламурной тюряги» с каждым днём представлялись всё более призрачными. Однако, вопреки всему, Диану ни на секунду не покидала, как она сама говорила, idee fixe 16 обретения свободы.
Кто ищет, тот всегда найдёт. Вот и её бедовую головку не мог не посетить продуктивный замысел. Женская задумка состояла в том, чтобы завладеть телефоном. «Зацапать бы мобилу!», – мечтала студентка, а уж для осуществления задуманного, ей хватило бы и минуты.
Затея Дианы возникла не на пустом месте: она подметила, что мобильный телефон в коттедже имелся – его передавали по смене дежурные операторы, сидевшие в «штабе». Штабом, диспетчерской или пультовой персонал называл комнату с пультом управления. Штаб запирался изнутри на запор. «Вот бы Лупоглазого выманить, а самой забраться туда, – рассуждала студентка. – И сбросить эсэмэску моему Топтуну многоразовому».
Текст электронного сообщения Лонская зазубрила заранее. План проникновения у неё вызревал… Штурм штаба назревал…
Наиболее благоприятная ситуация в коттедже обычно складывалась в полдень. Тогда двое караульных из трёх – наружного и внутреннего наблюдения – уходили на обед, запирая
особняк. Внутри оставались лишь охранник у пульта, а равно «княжна Тараканова», нащупавшая «слабое звено» в рядах
секьюрити.
И в текущий полдень искомый час «Ч» пробил. Оставшись в коттедже с Лупоглазым, Диана прошла в ванную. Там она, будучи невидимой, преспокойно воткнула штепсель фена в розетку, но воткнула не плотно. В образовавшийся зазор, на металлические стержни электрической вилки, она опустила заколку, привязанную к нитке. Произошло короткое замыкание. Освещение пропало, электрические приборы отключились. В месте контакта вспыхнул язычок пламени, облизывая пластиковую обшивку. Огонь Лонская и не собиралась тушить. Напротив, выбросив заколку в унитаз, она подбросила в маленький костёр гигиенические салфетки. Огонь быстро разгорался, повалил дым. Сработала противопожарная сигнализация, раздался вой сирены.
Выждав момент, диверсантка проскользнула от ванной к штабу, спрятавшись за шкафом. Ждать ей пришлось недолго. Дверь диспетчерской отворилась, и оттуда выглянул Лупоглазый. Глаза его и в самом деле готовы были выпасть из орбит – настолько он был ошеломлён происходящим. Увидев огонь и дым, валивший из санузла, он метнулся туда, на бегу взбрыкнув по-кенгуриному и взревев не хуже осла Ходжи Насреддина.
Лонская того и добивалась. Она шмыгнула в пультовую, запершись изнутри. Там коварная женщина схватила сотовый телефон и сосредоточенно, без лихорадки, стала «набивать» текст электронного сообщения. Справившись с задачей быстрее намеченного, она набрала эксклюзивный телефонный номер могущественного абонента и отправила на него «эсэмэску». «Ну, давай же, сотик, давай!», – молила она аппарат, жалобно взирая на него. Через дюжину секунд мобильник пискнул, известив о том, что сообщение адресату доставлено. Диана не удовлетворилась результатом. Для надёжности она продублировала отправление. Лишь вторично убедившись в получении послания «Топтуном многоразовым», «радистка Кэт» облегчённо перевела дыхание.
Выполнив задачу-минимум, она уже без спешки удалила текст сообщения и эксклюзивный номер из электронной памяти телефона. Следующее её поползновение тянуло на чисто женскую мстительность: стереть в аппарате всё, что только можно. Однако девушка укротила эту потугу во имя сохранения в тайне проведённой операции. Студентка тщательно протёрла салфеткой корпус телефона, уничтожая отпечатки пальцев, и положила его на место.
Только теперь пленница позволила себе подробнее изучить интерьер штаба. Она осмотрела центральный пульт, на котором имелись тумблеры, с помощью которых открывались центральные и запасные ворота, а равно и некий выход «Омега». Наличие «Омеги» явилось для неё откровением, так как Диана полагала, что в селигерскую резиденцию ведут всего два въезда. Затем на развороте журнала «Табель постов» она обнаружила пять цифр – код замка, установленного на дверях диспетчерской.
Далее, посмотрев сквозь бронированное стекло, хитрая бестия увидела, что на тревожное гудение сирены от других строений к коттеджу, точно угорелые сердечники из парилки, стремглав сбегаются охранники. Даже пуленепробиваемая преграда не в состоянии была заглушить дробный топот их конечностей, которому аккомпанировала разудалая ненормативная русская лексика, в семь этажей покрывающая Селигер и прилегающую территорию.
Аналогичный малочеловеческий рык доносился и из ванной комнаты, где героический огнеборец Лупоглазый вёл неравный бой с пламенем. Причём, если верить его непечатной брани, в ванную набилось много девушек лёгкого поведения, собак женского пола и гомосексуалистов, которым охранник самонадеянно грозил своим детородным органом и немедленными
