— Кекелетсо, — говорит женщина. — Пришли какие-то люди.
Кеке ворчит.
— Им нужно поговорить с тобой.
Она снова открывает глаза, моргая в жестком флуоресцентном свете. Почему в больницах так чертовски ярко?
— Кто? — ее губы слиплись, так что ей приходится повторить снова. — Кто?
Перед глазами появляется лицо Тембы.
— Здесь какие-то мужчины, они тебя ищут.
Она садится и пытается восстановить четкость зрения. Ее мозг все еще спит.
— Что?
— Они сказали, что им срочно нужно с тобой поговорить.
— Это насчет больничных счетов? Они оплачены.
— Дело не в больничных счетах.
Кеке вздыхает, прикасается к своим закрытым глазам подушечками пальцев и пытается уменьшить их припухлость, затем встает с постели Марко.
Почему медсестра выглядит пристыженной? Или извиняющейся? Что она натворила? Она открывает дверь, и в комнату входят три офицера полиции в униформе. Мозг Кеке не может осмыслить их присутствия. Они выследили ту женщину — Джексон? — которая сделала это с Марко? Но должно быть что-то большее. Зачем бы им утруждаться ее поисками в частной больничной палате?
— Добрый вечер, — говорит тот, что в центре. Двое других встают у двери.
Кеке смотрит в окно: сумерки. Сколько времени?
— Я детектив Рамфеле, с представителями южноафриканской полиции.
В голове Кеке звенят тревожные колокольчики. Это не имеет смысла.
— Откуда мне знать? — спрашивает она.
Он покачивается на ногах, словно разогревается перед погоней.
— Откуда вам знать что?
— Что вы из полиции?
— Это неважно. Мы здесь, чтобы задать вам несколько вопросов.
— Что-то случилось?
— Простите?
Они выглядят абсолютно неуместно в своей новой полицейской униформе. Все в черной кевларовой форме, будто готовятся к битве, а не к допросу уставшей женщины с опухшими глазами, у которой едва хватает сил стоять перед ними.
— Вы… присядете?
Неловко.
— Мы ненадолго.
Кеке хочет налить себе стакан воды, но чувствует пристальное внимание офицеров, и ей кажется, что любое резкое движение будет опасным.
— Вы что-то обнаружили?
Офицеры полиции хмурятся.
— Вы не могли бы выразиться точнее?
Кеке подавляет желание закатить глаза. Может ли полицейская служба Южной Африки быть более некомпетентной? Она освещала так много случаев, в которых важные улики терялись из-за коррупции и плохо обученных копов. Теперь похоже, что настала ее очередь испытать это на собственной шкуре.
— Почему вы здесь? — спрашивает она, ей не удается скрыть раздражение в голосе. — Вы что-то обнаружили, какие-то улики? Вы поймали человека, который сделал это с Марко?
Лица мужчин отражают ее растерянность.
— Проникновение в мой дом, — говорит Кеке. — Нападение.
— Мы здесь не поэтому, — отвечает Рамфеле. — Мы вообще об этом ничего не знаем.
«Конечно же, не знаете, — хочется сказать ей. — Потому что вы ох*еть какие бестолочи».
Мужчины здесь уже две минуты, но пока она встретилась лишь с растерянностью и тупиковыми вопросами: час, застрявший в паутине Кафки. Кеке не хватает моральных сил разбираться с этим. Она закрывает глаза, дышит, а затем открывает их снова.
— Пожалуйста, не могли бы вы рассказать мне, что происходит?
Рамфеле прочищает горло. Сейчас он перестал разогреваться перед воображаемой погоней.
— У нас есть запись о том, что вы посещали пару дней назад Хелену Нэш в Исправительной колонии «Угольный завод».
Кеке хмурится.
— Да?
— Зачем?
У Кеке в голове путаница.
— В чем дело?
— Просто отвечайте на вопрос, — говорит тонким голосом один из мужчин у двери.
— Мы виделись с Нэш, потому что у нас была версия в деле, над которым мы работали.
— Вы работали по делу?
— Неофициально.
Рамфеле постукивает ногой.
— Я исполняла обязанности присяжной, а затем у меня возникла одна мысль. Так что мы нашли Нэш.
— У вас возникла мысль?
— Вы удивлены, что у меня возникают мысли? — огрызается она. — Почему? Потому что я не коп, или потому что я женщина?
— Просто вы так выразились.
— Я не знала, что нужно было сказать как-то иначе.
— Не хотел вас оскорбить. Вы выразились… легкомысленно.
— Пошли вы.
— А теперь послушайте, мисс…
— Не говорите мне «а теперь послушайте». Посмотрите вокруг. Посмотрите на этого мужчину, который находится на грани смерти. Что-либо из этого кажется вам «легкомысленным»?
Рамфеле выдыхает носом воздух и поднимает руку в извиняющемся жесте.
Напряженное молчание. Слышен лишь шум аппаратов.
— Просто отвечайте на вопросы, — говорит он, — тогда мы уйдем.
— Отлично.
— Вы пошли увидеться с Нэш. Из-за… догадки?
— Да.
— Что вы выяснили?
— Все сложно.
— Поверьте мне, — говорит детектив. — Все намного сложнее, чем вы думаете.
— И что это значит?
— С кем вы были, когда посещали осужденную?
— С коллегой присяжным.
— Почему?
— Почему? Я не знаю. Потому что у нас обоих возникла эта догадка? Потому что мне хотелось, чтобы он составил мне компанию?
— Этого человека зовут Закери Гердлер?
— Да?
— Вы не уверены?
— Мне он известен под именем Зак.
— Вы были вместе.
— Да, — отвечает Кеке, — но вы это уже знаете. Не то чтобы можно было просто войти в колонию. У них есть биометрические записи нашего визита.
— Это-то и самое забавное, — говорит Рамфеле.
— Что забавное?
— Если можно так выразиться.
— Расскажите мне.
— Похоже, что после вашего визита на «Завод», произошел какой-то сбой в системе наблюдения. Ни одна из двадцати трех камер, которые должны были записывать ваш визит, не запечатлела мистера Гердлера.
— Что? Это нелепо. Вы уверены?
— Нас бы здесь не было, если бы мы не были уверены.
— Ну, я точно могу вам сказать, что мы там были.
Рамфеле достает из нагрудного кармана стеклянный «Тайл». Он нажимает на него, и над ним появляется вращающаяся голограмма. Это видео с камер безопасности на «Угольном заводе». Кеке видит, как она входит в здание, сканирует отпечаток пальца и проходит обыск на предмет оружия.
— Зак вошел в здание вместе со мной. Мы вместе вошли в комнату допроса.
— Судя по этому, нет, — говорит Рамфеле, включая еще один ролик.
В нем Кеке проходит на конвейерную ленту одна, очевидно, разговаривая сама с собой.
— Не знаю, что сказать.
У Кеке в голове каша.
— Вы работаете с мистером Гердлером?
— Я же уже вам сказала. Мы с Заком вместе были присяжными. Вместе раскрыли дело. Если это считается совместной работой, то, да, мы раотали вместе.
— Он заплатил вам за эту работу?
Кеке смеется.
— Конечно же, нет.
А затем вспоминает о больничном счете, и ее внутренности скручиваются в тугой узел.
— В системе наблюдения нет никаких записей о присутствии Герлдера на «Угольном заводе».
— Говорю же вам, это невозможно.
— Вы говорите, что вместе исполняли обязанности присяжных?
— Да. Дело Ланди. Судьи Мбете, Ренс и Влок.
— Смотрите-ка, — Рамфеле улыбается. — Тут снова все становится забавным. Там тоже нет о нем никаких записей. Его нет в списке присяжных. Он не упоминается ни в каких документах.
— Он там был. Я сидела рядом с ним. Так мы и встретились.
— Его нет даже на записях камер видеонаблюдения. Снова.
Рамфеле показывает Кеке еще один клип с крыши здания суда. Она сидит и ест ланч одна.
Она видит себя поедающей ланч и у нее появляется идея. Она идет к урне рядом с больничной койкой и ищет там коричневый бумажный пакет с остатками ужина, который они вместе съели.
— Что вы делаете? — спрашивает коп.
— Он принес мне ужин, — говорит она. — Мы вместе поели. Если он принес мне ужин, то в этом пакете должны быть следы его присутствия.
Еще одна тарелка, столовые приборы, салфетки.
Она находит пакет и разрывает его. Внутри лежит одинокая смятая салфетка и испачканная соусом бумажная тарелка. На пакете стоит логотип гастронома «Гордан», и там четко обозначено, что это «ужин на одну персону».
