Она помнит, как Зак стирал свои отпечатки пальцев со стола. Сложил и съел свою тарелку из рисовой бумаги.
— Темба! — кричит она. — Темба!
Медсестра должно быть подслушивала у двери, потому что она почти ввалилась в комнату.
— Темба. Ранее здесь был мужчина?
Она качает головой.
— Симпатичный. Дорогой костюм, — подталкивает Кеке.
— Нет, — говорит она. — Я здесь никого не видела, и всю ночь я была на дежурстве.
— Я… придумывала его? — спрашивает Кеке детектива. — Все это время?
Воспоминания о ее беседах с Заком теперь принимают сюрреалистический оборот. Теперь она представляет себя одну, ведущую байк на «Угольный завод», пьющую кофе в «ПронтоПринт». Представляет себя сидящей в углу, смеющуюся над шутками невидимого собеседника. Все это было сном?
— У меня… галлюцинации, — говорит она, не веря в это. Хоть она вполне уверена, что это говорит не в ее пользу.
Детектив качает головой.
— Нет.
— Да. Я схожу с ума, так? Вы здесь, чтобы… забрать меня. Запереть в обитой мягким камере.
— Нет, — отвечает он снова в этот раз с сочувствием в голосе.
— Тогда что? Какого хрена происходит?
Коп манипулирует ее восприятием?
— Закери Гердлер — самый скользкий тип из всех, которых я встречал.
— Не встречал, — бурчит один из копов у двери.
— Ладно, — говорит он. — Которых я никогда не встречал.
Кеке вспоминает свое первое впечатление, когда она услышала его имя. Ономатопия. Зак… Зак… Зак… Она нашупывает стул.
— Вы в порядке? — спрашивает Рамфеле.
Кеке кивает, но на самом деле чувствует, будто сейчас упадет.
— Вы не первая, с кем он это провернул.
Провернул что? Не то чтобы он как-то ей воспользовался. Он был другом. Корешом. Они с Марко оказались бы на улице, если бы он не оплатил медицинские счета. У Кейт не было бы GPS-координат, чтобы найти Сильвер. Но почему? В чем его конечная цель?
— Вы в курсе, — спрашивает Рамфеле, его значок мерцает в слишком ярком искусственном свете, который теперь не только причиняет боль пересохшим глазам Кеке, но еще и ее мозгу, — что Хелена Нэш мертва?
У Кеке уходит несколько секунд на то, чтобы понять, что он только что сказал.
— Что?
Копы выглядят испытывающими сомнения.
— Нет, — говорит Кеке. — Что с ней случилось?
Люди едва ли теперь умирают в колониях, не то что в переполненных тюрьмах, которые раньше существовали в Южной Африке, где тебя зарежут за твою грязную подушку. Работающие в исправительных учреждениях имеют хорошую охрану и отличное медицинское обслуживание. Плюс, им приходится носить эти ужасные умные медные наручники с новыми технологиями, когда они не работают. Ужасно, но безопасно. АНК постоянно хвастаются тем, что они в состоянии сохранять своих заключенных живыми и здоровыми, но, конечно же, они сделают все, что угодно, чтобы те продолжали дышать. Так как те составляют значительную часть рабочей силы в стране.
— Суицид.
— Нет, — произносит Кеке. — Не может быть. Мы готовились опровергнуть ее обвинительный приговор.
— Она об этом знала?
— Она знала, что мы над этим работаем. По этой причине мы и пошли увидеться с ней.
— Она оставила записку. Сказала, что без ее ребенка и свободы ей не за чем жить.
— Но я думала, что в исправительных колониях невозможно совершить самоубийство.
— Так и есть. Если только не поможет человек извне.
— Кто?
Все офицеры полиции уставились на нее. Она смеется. Ничего не может с этим поделать.
— Я? В самом деле? Поэтому вы здесь?
Рамфеле очень внимательно за ней наблюдает.
— Она не могла получить таблетку яда ни от кого другого. Кроме вас у нее не было других посетителей.
Кеке бледнеет при упоминании смертельной таблетки.
— А теперь ее тело в холодильнике.
— Мне понадобится адвокат?
— Не знаю. А вы как считаете?
— Я не сделала ничего дурного.
— Вы помогали и содействовали известному серийному убийце.
У нее шумит голова, а ноги слабеют. Она не может произнести и слова: ее мозг словно задыхается.
— Зак, — наконец произносит она. — Не серийный убийца.
— Серьезно? — спрашивает Рамфеле. — Вы сами сказали, что едва знали его. Вы встретили его всего пару дней назад.
— Но я бы знала, — говорит она. — Вам не кажется, что я бы знала, что общаюсь с психопатом?
Рамфеле снова нажимает на свой «Тайл» и в воздухе между ними повисают снимки мертвецов. Старик в инвалидной коляске, молодая женщина, парочка, держащаяся за руки. Подросток в постели в марсианском стиле.
— Тед Симмонс мертв. Нео Кодва, мать двух детей, мертва. Трейси и Чарли Фентон, близнецы, мертвы. Синди Пейдж, почти закончившая школу, мертва.
Кеке закрывает глаза, отмахивается от голограммы, будто желая, чтобы та исчезла. Словно она не видела достаточно мертвецов за прошедшие две недели.
— Они все предположительно покончили жизнь самоубийством, но в каждом случае был общий знаменатель: визит Закери Гердлера.
Наступает тишина.
Медленно, она открывает глаза.
— Он сказал мне, что эксперт по суицидам.
Детектив выключает голограмму.
— Ну, это похоже на правду.
Кеке нужно присесть. Она ищет взглядом сидение, и ее глаза автоматически падают на ленивое кресло, которое пусто. У нее внутри все обрывается.
— Мэлли?
Она проверяет под кроватью. Он испугался копов и спрятался в шкафу?
— Мэлли?
Рамфеле смотрит на нее, будто она совсем спятила.
— Вы видели здесь маленького мальчика? — спрашивает Кеке. — Маленького мальчика? Он спал в кресле!
Все офицеры качают головами.
— Когда мы приехали, кресло было пустым, — отвечает Рамфеле.
— Нет, — произносит Кеке. — Нет, нет, нет
Проверяет шкаф и ванную комнату. Она не видела его с тех пор, как проснулась. Должно быть его похитили, пока она спала. Кеке запрыгивает в свои ботинки, готовясь бежать на улицу и искать его, но крепкая рука на ее груди останавливает ее от ухода из комнаты.
— Дайте мне уйти! — говорит она, пытаясь протолкнуться мимо него. — Мне нужно найти Мэлли!
— Мы не можем позволить вам уйти, — говорит коп.
Они борются снова.
— Я должна найти его. Ему три года! Он в опасности!
Рамфеле подходит к ней, и она перестает извиваться.
— Вы никуда не пойдете, — говорит он.
Она не успевает понять, как опустив взгляд, замечает, что на ней защелкиваются медные наручники.
Глава 67
Повторный перелом костей
— Проснись, — говорит Кейт, тряся Сета.
Она как можно дольше его не будила, чтобы он восстановился, но сейчас брат ей нужен. Его губы все еще голубого цвета после лекарства, которое влили ему в глотку парни Зиби.
— Да, — произносит он, вытирая губы и садясь. — Да, я проснулся.
Он смотрит в затемненные окна, в темноту.
— Я был в отключке несколько часов, — говорит он, расчесывая волосы пальцами, будто она этого не знает. Будто она не считала минуты до момента, когда сможет разбудить его.
— Ты в порядке? — спрашивает она. — Как ты себя чувствуешь?
— Жить буду.
— Хорошо. Отличные новости. Не была в этом уверена час назад.
— Знаю. Сейчас мне лучше.
— Что это была за голубая дрянь?
— Голубая дрянь?
— Что последнее ты помнишь?
Он с подозрением на нее смотрит. Смотрит на свое почти полностью обнаженное тело.
— Почему ты спрашиваешь? Что произошло?
— Мне пришлось отвезти тебя к этим людям, чтобы они помогли тебе… ох, не бери в голову. Это было ужасно. Но теперь мы в порядке. Верно?
— Голубая дрянь?
— Как… краска. Они назвали ее мути. Влили ее тебе в рот.
— Берлинская лазурь, — отвечает Сет, снова вытирая губы.
— Да. Точно. То есть, не знаю, что это было, но название кажется подходящим.
— Это краска. Она связывается с молекулами радиации, выводя их из организма. Подожди. Ты не знала, что это, но позволила им напоить меня этим?
