чистоты. Но во снах Юстина она была лишь жадной эгоисткой, которая пользовалась Сэтилом.
Эвер потянулась, чтобы поцеловать его, но вместо этого прошептала, почти касаясь губ:
– Нет…
Она отстранилась и толкнула ногой сидящего на коленях Сэтила.
– За смерти ответственен ты, но почему-то обвиняешь в них меня.
– Я не виню, а лишь прошу помочь.
Он сел к ней на кровать, но она сразу встала и отошла в угол.
– Это твоя страна и твои проблемы. Займись своими тенями, Сэти, а не уподобляйся просящим плебеям.
– Я пытаюсь спасти свой народ, светлячок. – Он направился к ней.
– Ты пытаешься выставить меня убийцей! – заверещала она.
– Нет! – Сэтил попробовал поймать ее, но она вырвалась из его рук. – Мы же клялись друг другу в любви… Я столько всего сделал для тебя, так помоги и ты мне.
– Это ты клялся, Сэти. Не я.
– Светлячок…
– Уходи и больше не попадайся мне на глаза! А ступишь на мою землю вновь – я сожгу тебя и твой народ дотла.
– Ты уже однажды говорила мне это, но, как видишь, я вновь в твоей постели. – Сэтил разозлился.
– Я позвала – и ты пришел. Как верный пес. Как личный раб. И если я захочу тебя опять, ты снова прибежишь ко мне. – Эвер открыла дверь в коридор. – А теперь возвращайся в свою поганую страну.
Сэтил молча ушел, а она лишь кинула ему в спину:
– Ничтожество.
Юстин проснулся в карете, которая, шатаясь на кочках, подбросила его, ударив головой о потолок.
– Мы уже рядом с Большим лесом, мой король, – оповестила служанка, сопровождавшая его.
Она была похожа на Далию, будто сестра-близнец. А может, воображение Юстина сыграло с ним злую шутку и лишь рыжие волосы девушки, собранные в хвост, напоминали ему о возлюбленной. Служанка тщательно натирала обувь короля, боясь пропустить малейшую грязь.
– Далия. – Юстин перехватил руку служанки, и та испуганно отпрянула.
Ей нельзя касаться короля, и она понимает, что понесет наказание, если об этом кто-то узнает.
– Я Мифи, господин. – Она попыталась вырвать руку.
– Далия. – Он не слышал ее. – Иди ко мне.
Грубо потянув на себя, Юстин посадил ее на колени. Мифи молчала, боясь привлечь стражу, но продолжала брыкаться.
– Прошу, не нужно, – осмелилась она подать голос.
– Далия. – Юстин стянул платье с плеч и, проведя по ним рукой, схватился за ее шею.
Служанка испугалась, но промолчала. Король жадно поцеловал ее в губы и, увидев ее сопротивление, озверел еще больше. Думая, будто это принцесса, он желал ее тела.
– Господин… – шептала Мифи. – Я не ваша возлюбленная. Я не принцесса. Умоляю…
В следующую секунду Юстин повалил ее на соседнее сиденье. Карета пошатнулась, но стража так и не появилась.
– Умоляй! – рычал он, сжимая ее шею.
Он давил на горло, глядя в ее покрасневшие глаза. Мифи, пытаясь вздохнуть, вцепилась в его руки. Царапая и сжимая их, она пыталась вырваться из хватки и медленно задыхалась. Юстин хотел убить ее и, представляя, что это Далия, мечтал покончить с ней раз и навсегда. Руки дрожали от напряжения, и, услышав заветный хруст, Юстин в наслаждении обмяк на бархатных креслах. Жаль только, что он так и не успел с ней позабавиться. Смерть и мольбы возбуждали его – и сейчас, как никогда, ему хотелось с кем-то уединиться.
– Сколько можно?! – злилась Похоть, пока Гнев выедал душу Мифи. – Ты сам не устал от этого?
Юстин засмеялся, и тень подлетела к нему ближе.
– Ты сама научила меня этому. Любить и вожделеть.
– Но не сходить с ума, ягненочек.
Гнев жадно чавкал на полу.
– Я могу спасти тебя. – Похоть коснулась вздувшихся вен на шее Юстина. – Могу помочь забыть ее.
Король больше не мог обманывать себя, и Похоть, чувствуя его истинные желания, разжигала внутри пожар. Далия разрушала Юстина: ее образы, ее слова и сны о ней причиняли лишь боль. Знакомый запах, рыжие волосы, звонкий смех – он хотел выкинуть все это из своей головы. Забыть о ней раз и навсегда. Он должен избавиться от нее. Больше никакой любви и лжи. Больше никакой принцессы. Он убил короля с королевой, а значит, и обещание, которое он дал, больше ничего не стоит. Оно сгорело вместе с их сердцами и сейчас покоится в поминальных вазах с прахом семьи Бартлетт. Далия больше не принадлежит ему. Как и он ей.
– Помоги мне. – Он сдался.
И Похоть, слившись с его тенью, скользнула по пальцам. Она охотно нырнула в Юстина, смешавшись с кровью, текущей по его венам. Тело короля зачесалось, а бурлящая кровь теперь будто обжигала внутренности. Похоть выбила из его легких воздух, и сейчас в карете запахло иначе. Наконец напоминавший Далию аромат цветов и ванили испарился и на замену ему пришел новый, незнакомый Юстину запах. Лицо Далии медленно стиралось из памяти, и каждое новое прикосновение Похоти к ее образу больно терзало виски. Сэтх, словно змея, ползала по его костям и, добравшись до сердца, сжала его. Юстин изо всех сил сдерживал крик, пытаясь притупить головную боль. Но чем больнее было, тем меньше Юстин помнил о Далии. Когда Похоть укрылась внутри него, он потерял любимый образ. Теперь Юстин знал только одно: принцесса должна умереть.
Карета подъехала к Большому лесу. Оставив лошадей у дороги, Юстин с приближенными двинулся к протекающей через лес реке. Там, на другом ее берегу, стоял Олафур Скаль и его северные воины, готовые в любую минуту напасть. Тучный мужчина с длинной, собранной в косу бородой улыбнулся, увидев щуплого короля.
– И этот сосунок объявил мне войну? – засмеялся он, и люди за его спиной загоготали вместе с ним. – Я размозжу тебе череп голыми руками, мальчишка, и похороню на этом самом месте, – он указал себе под ноги.
– Тогда закопайте поглубже и засыпьте камнями. Смерть меня не остановит. Я приду за вами, отделю плоть от костей и брошу в котел.
Будто сам Сэтил говорил за Юстина слова, заставившие северян умолкнуть. Его тело трясло от злости и возбуждения, медленно перераставшего в ярость.
– Ты обвиняешь нас в краже принцессы, – сказал один из воинов.
Река была маленькой, их разделяла лишь пара шагов. Но, стоя на разных берегах, два короля защищали свои владения.
– Верно! И в том, что вы насильно удерживаете рыцаря Бакиса, – вставил Сэльмон.
Короли привели с собой советников и воинов, и, если бы не они, Олафур с Юстином давно бы бросились друг на друга.
– Ваш рыцарь давно покинул нас вместе с посланием, которое вы получили. Иначе мы не стояли бы сейчас здесь.
– Кто передал вам свиток? – спросил один из рокрэйнцев. – Вот у него и узнавайте, где ваш рыцарь.
Ларкс нахмурился и замолчал. Скаль предъявил неопровержимое доказательство. Сэльмон покосился на Ренриса, но тот молча стоял за спиной короля.
– Вашу принцессу мы тоже не крали, – продолжал северный советник.
– Нет, – подтвердил Юстин, и все слуги, прибывшие с ним, испуганно попятились. – Не крали, – продолжил он.
– Господин? – Сэльмон внимательно слушал его.
– Но она скоро умрет. А вместе с ней и северный воин. Я убью правосудие и правду, что прикрывались едкой ложью. Убью самого слабого, что притворялся сильным и суровым. – Голос Юстина становился безумным. – Войне быть, Олафур. И тебе от меня не спрятаться.
Теперь радовались не только грехи, но и сам Сэтил, жаждущий возмездия.
Если бы у Эвона сейчас спросили о том, что такое счастье, то он бы с легкостью ответил. Это прошлое, которое осталось за спиной. Подруга, которая была рядом в трудную минуту. Это несносный ниджай, без которого травник уже не представлял своей жизни. Девушка, от которой он без ума. Сейчас его сердце переполняла любовь, и он надеялся, что Далия так и останется с ним. Эвон знал: друзья нужны ему, а он нужен им. Кажется, он нашел новую семью. Пусть не по крови, зато самую искреннюю и достойную.
Возвращаться в Аскарский дом без груза на плечах было легко. Травник смог отпустить прошлое. И кажется, что даже дышать от этого стало легче. Сковывающая его цепь упала. Теперь Эвон
