на него с новой силой. Пиная ногой в живот, он рычал как дикий зверь, терзающий свою добычу. Травник сплюнул кровь и, сжавшись в клубок, пытался поймать отца за штанину, чтобы остановить его. Как в детстве. Как в тот злосчастный день.
Олафур приволок выжившего сына с озера. Мокрая одежда облепила Эвона. Он замерз так сильно, что не чувствовал ни рук, ни ног. И пока морозный ветер терзал маленькое тело, дрожащее от страха и холода, Эвон рыдал и звал маму. Он просил отца найти ее и спасти.
– Грейся, ублюдок. – Отец швырнул Эвона прямо к жаровне, из которой посыпались раскаленные угли.
Он закричал, боясь сгореть, но толстая мокрая шуба накрыла угли собой. Эвон скинул ее с себя и, отползая от огня, упал с деревянных ступеней.
– Почему? – Король расхаживал из стороны в сторону. – Почему выжил ты, а не она?
Увидев заплаканного Эвона, Олафур налетел на него, но тот ускользнул и убежал в Мысленный зал, надеясь спрятаться там. Но король нагнал его и повалил на ковер из волчьей шкуры.
– Я хочу, чтобы ты умер! – Олафур ударил Эвона по носу, и он громко хрустнул. – Должен был сдохнуть ты! Не они… – Король замахнулся ногой для удара, но Эвон поймал отца за штанину. – Почему ты выжил? Почему!?
Удар по голове – и Эвон провалился во тьму, увидев напоследок открывающуюся дверь, свет из которой ослепил его.
– Эвон! – Дверь слетела с петель, и травник, разлепив опухшие глаза, увидел Атерная.
Старший брат кинулся на отца, отшвырнув его в сторону.
– Ты вновь поднял на него руку?! – кричал Атернай.
– Успокойся… – задыхался отец.
– Я предупреждал, чтобы ты не трогал его! – Брат схватил отца за накидку и отбросил на завалившийся стол. – Ты не устал?! Разве тебе не было достаточно?! Мама? Сестра? Теперь ты хочешь убить и Эвона?!
Своим криком Атернай оглушил травника.
– Ты дал мне клятву, отец! – Олафур поднялся с пола, но старший сын с силой толкнул его в шкафы, которые тут же повалились вместе с королем. – С чего ты взял, что можешь ее нарушить?
– О… чем т-ты, Ат-тер? – больно прикушенный язык не слушался Эвона.
– Я просил забыть, что у тебя есть второй сын. Сказал, что буду достойным королем и тираном, которого ты хочешь видеть. Я согласился делать все, о чем ты попросишь. – Атернай не ответил брату. Он продолжал кричать на отца: – Взамен ты должен был забыть об Эвоне! Отречься от него и отпустить! Я сказал, что буду твоим единственным сыном!
– Атер? – травник поднялся на руках, чтобы лучше видеть лицо брата.
– Все те годы я заставлял Эвона поверить в то, что у него нет семьи. И он ушел. Стал одиноким и несчастным, но ради чего? Чтобы ничего не изменилось? И ты, – Атернай сел рядом с отцом, – пообещал мне больше никогда его не трогать. – Он схватил короля за накидку и как следует встряхнул. – С меня хватит. Теперь все узнают, какой ты на самом деле.
– Что? – засмеялся отец. – Хочешь убить меня?
– Нет. Ты не заслужил смерти. Ты будешь жить и страдать. – Атер наклонился к лицу отца. – Я сошлю тебя на Аскарский суд, где десять старейшин приговорят тебя к заключению. Я расскажу им всё. И, надеюсь, ты сгниешь в темнице на вершине Рэкенской горы.
В комнату забежали аха. Пытаясь совладать с обезумевшим Олафуром, они накидывали на него цепи.
– Я ваш король! Как вы смеете?! Пустите! Я убью вас всех! – вопил он.
Слуги, заковав Олафура в кандалы, увели его. Кажется, они уже давно повиновались Атернаю, новому королю Севера, старшему сыну Рокрэйна. И доблестному воину, который теперь поведет за собой народ.
– Атер? – Эвон сел, облокотившись на стену.
Все тело ломило, а голова раскалывалась от пульса, стучавшего даже в ушах. Старший брат сел рядом и, запрокинув голову, замолчал. Он подбирал правильные слова, решая, стоит ли рассказать брату обо всем.
– Я хотел защитить тебя, – все-таки начал он. – Держал на расстоянии и сражался с отцом в одиночку.
– Зачем? – Эвон смотрел на профиль брата, который очерчивала яркая луна. Он был похож на маму. Теперь он точно стал ее главной копией.
– Ты… Был таким ярким ребенком, Эвон. Таким беззаботным и счастливым. Мне хотелось, чтобы ты таким и остался. Не сломался под гнетом отца.
– Вообще-то я до сих пор яркий. – Травник с усмешкой толкнул брата в плечо, но тут же зашипел от боли.
– Эвон, – улыбнулся Атернай.
Последний раз улыбку брата Эвон видел, когда они были детьми. Травник и забыл, как она ему шла. От нее становилось теплее.
– Значит, у меня получилось помочь тебе? – подметил Атер. – И прости, что не был рядом тогда, когда был нужен.
– Не переживай. Я справился с этим. Но все это время ты жил под диктовку отца. И сейчас ты тоже свободен.
– Теперь я король Рокрэйна, и это моя участь. У меня нет другой дороги. Я поставил на кон свою жизнь вместо твоей.
– Но я не просил тебя об этом, Атер.
Эвон злился. Он чувствовал себя проигравшим, будто из-за него все пошло не так. И груз вины, который когда-то водрузил на него отец, вновь тяжестью осел на плечи.
– Я сделал это, потому что люблю тебя, Эвон. Ты мой брат, и твоя жизнь для меня важнее собственной. Это мой выбор.
Атернай встал, увидев в двери напуганную принцессу. Далия забежала внутрь и, закрыв рот рукой, встала как вкопанная. Она с ужасом осматривала окровавленного травника.
– Эвон… – Принцесса была готова заплакать.
Далия подошла к нему и села рядом. Аккуратно взяв его лицо в ладони, она стерла пальцем кровь. Следом за ней зашел ниджай. Осмотрев комнату и Эвона, он покачал головой. Травник был готов поклясться, что Соно за него переживал.
– Травник… – рассерженно прошептал он. – Надо научить тебя драться.
– Эвон! – Следом в Мысленный зал забежала и Юри. – Тебе очень больно? Святые… Ну, конечно, тебе больно! – ответила она сама себе.
Сиаф кинулась к нему с найденными где-то тряпками в руках, а целитель, который зашел следом, уже нес травяную настойку.
– Я рад, что ты вернулся домой, брат, – сказал Атер и вышел, оставив друзей одних.
Эвон спал весь день и, обернутый одеялом, грелся теплом жаровни, стоящей рядом. Далия не оставляла его все это время, переживая. Она вытирала с его лица кровь и обрабатывала мазями гематомы. Когда Эвон открыл глаза, то увидел, что она уснула, сидя на полу, положив голову на кровать, и тихо сопела. Далия держала травника за руку и, почувствовав его пробуждение, проснулась и сама.
– Здравствуй, чудесная, – он погладил ее ладони.
– Наконец-то ты проснулся. Я переживала.
– Знаю. Прости, что напугал.
Эвон медленно, держась за ушибленные ребра, сел. Он потянул на себя Далию – и она подвинулась ближе.
– Юри мне рассказала о том, что произошло на реке, – опустив голову, произнесла принцесса. – Мне жаль, что тебе пришлось через такое пройти.
– Все в прошлом, Дэл. – Травник поднял ее подбородок.
– Но отец мучил тебя… А мать! Как она могла так поступить?
– Все в прошлом, – повторил Эвон, наклоняясь к Далии. – Сейчас все хорошо. И я наконец-то счастлив.
– Но ведь…
Травник не дал ей договорить. Накрыв ее губы своими, Эвон аккуратно, будто в первый раз, поцеловал ее и нежно провел рукой по рыжим волосам. Отстранившись, он, улыбаясь, посмотрел на принцессу и, не удержавшись, вновь коснулся ее губ. Далия поддалась, закинув руки ему на шею. Эвон дернулся от боли, но быстро притянул обратно испугавшуюся принцессу. Он не хотел ее отпускать. Не сейчас. Ведь наконец-то он почувствовал себя счастливым.
После общего ужина все решили остаться за длинным столом. Идти в Мысленный зал не захотел никто.
– Что вам рассказала Варга? – допивая хонг, спросил Атернай.
Им нужно было обсудить новый план.
– Она сказала, что изгнанный святой вернулся. Он жаждет мести,
