как назовешь его? — инквизитор вернул меч.
— Не его, а её, мою шпагу… Гиперборея! — с каким-то детским восторгом ответила женщина. Слово само по себе родилось у неё в голове, она не знала, что оно значит, но ей показалось, что клинок неслышно зазвенел, принимая имя.
— Хорошо. Впереди у нас много работы. Большая часть моей свиты погибла. Тибальт, Дамар и прочие оперативники, Векс и Янус — все они мертвы. Остались лишь ты, Хро и Лоренс. Надо набирать людей и двигаться дальше. Выздоравливай, Джейд!
Инквизитор не часто называл ее по имени. Подобное так же о многом говорило. Нынешний день продолжал преподносить приятные сюрпризы.
Нзогву ушел. Заглянула сестра, проверила показатели подключенной аппаратуры, поправила подушку и одеяло, охнув, обработала кровоточащий палец, напоила ее питательным раствором и оставила наедине с собственными раздумьями.
А Ранник наконец-то смогла ухватить и вытащить ту мысль, что не давала покоя. Последние годы в её снах присутствовал один и тот же кошмар — огромная акула неторопливо, описывая сжимающиеся витки, кружилась рядом, показывая треугольные зубы и лишенные всяческого сострадания черные глаза. Видение пугало до ужаса, она плохо спала и боялась, что сойдет с ума. Она думала, что акула пришла за ней, подбираясь все ближе. Океанического хищника звали Кархародон Астра, и потому все это время она считала его врагом. Но только сейчас женщина поняла, что никакой он не враг. И никогда им и не был, на самом деле. Да, он выглядела страшно, его вид заставлял сердце учащенно биться, но это был не враг. Защитником, вот кем была акула. А еще — другом, теперь женщина поняла это совершенно отчетливо.
То, что случилось на Благословении V и то, что она пережила за последний час, изменило ее. Она выросла и стала мудрее. Порой людям нелегко отличить добро от зла. Зло часто рядиться в красивые, наполненные светом, одежды. Оно улыбается, убаюкивает, говорит приятные слова, старается втереться в доверие, но рано или поздно предаст и погубит тебя. А есть и другие, те, кто выглядят как ночной кошмар, высшие хищники, пугающие своей древней силой и загадочной природой. Они не добрые, но и не злые, и просто следуют своей природе. Надо обладать истинной мудростью, дабы узреть их суть, отличать одно от другого.
Ранник наконец-то увидела. Она смогла. В один момент та тяжелейшая психологическая травма, что молодой арбитр получил на Зартаке, потеряла свою актуальность. Страх испарился. И впервые за долгие годы женщина уснула со счастливой улыбкой на губах, ведь сон её охранял свирепый непобедимый кархародон. Под рукой лежала удивительная шпага Гиперборея, а акула, чье имя звучало как Борей, кружила рядом и нашептывала Пустотные сны.
Глава 19
Покинув Джейд Ранник, я добрался до ожидающего «Острого зуба» и приказал возвращаться к висевшей на орбите «Белой пасти».
Челнок поднимался, показывая великолепие столицы Благочестия. Вернее, великолепием Понтифракс поражал раньше, несколько дней назад, до того, как всё началось. Многие из величественных храмов и прекрасных базилик ныне лежат в руинах, тут и там к облакам поднимался дым от пожаров, а количество расставшихся с жизнью паломников и простых граждан казалось запредельным. Наша ярость и упорная свирепость культа превратили город в развалины. И все же Понтифракс мне нравился. Нравился тем, что не где-нибудь, а именно здесь, я обрел себя, вспомнив прошлое и обретя целостность. Здесь я стал самим собой. И сейчас, оглядываясь назад, начал прекрасно понимать, что всё оказалось во благо. Без блоков гипнообработки и прочих процедур я не смог бы стать полноценным Астартес. Тем более, из настолько кровожадного ордена. Будь иначе, я изо всех сил цеплялся бы за минувшую жизнь и прошлую личность. А она, при всех достоинствах, не была достаточно сильной для нынешней Галактики. Мне хватило ума не даться в руки поганого колдуна Шадрайта на Зартаке, но там во многом повезло. А дальше было бы куда сложней… Вспомнив Зартак и своих товарищей, Долара, Недзи, Холлиса, Борена и Хоба, я ощутил печаль. Мы не успели стать друзьями, но, наверное, такой шанс у нас имелся. Долар, Борен и Холлис погибли на Зартаке, а Хоб не пережил жёсткого отбора перед генным вознесением. Остался один Недзи, еще не получившей Пустотного имени и обходившийся позывным. Он был перспективным скаутом, но совершенно не помнил меня.
На Благочестии я обрел истинную силу и получил обратно самого себя из прошлого. На личность кархародона наложилась личность с Земли двадцать первого века, я стал в два раза опытней. И это было хорошо.
Операция против генокульта многое дала. Я стал мудрее и обрел друга, капитана Бейла Шарру. Несмотря на высокое положение и непререкаемый авторитет, он всегда оставался благородным воином. Нет ничего плохого в том, что у воинов есть не только братья, но и друзья. После того, как я убил патриарха и смог привести в порядок мысли и чувства, мы закончили с культом. В тот момент я перестал быть простым подчиненным. Не понимая до конца всю глубину моих изменений, Бейл принял мой новый статус.
Тогда я попросил его и технодесантника Утулу изготовить для Ранник клинок из когтя патриарха. Подобные дары противоречили нашей доктрине, но я сумел убедить братьев, что так будет правильно. Раньше они не стали бы меня слушать, теперь послушали.
Утулу двое суток не вылезал из мастерской, проявив все свои знания и умения, а я напитал клинок силой. Так родился небольшой шедевр, удивительное оружие, которое с честью будет служить Джейд на протяжении долгих веков.
Три дня, прошедшие с момента нашей победы, прошли быстро. Прежде всего, я приложил немало сил, чтобы не только сохранить Джейд жизнь, но и полностью восстановить тело. Это было непросто, но я справился, попутно обследовав её разум и убедившись, что лечу хорошего и правильного человека. Джейд мне нравилась. Для того кархародона, каким я был совсем недавно, подобное выглядело недопустимым.
В сражении погибло тридцать два брата-в-пустоте и трое ветераном из отделения Каху. Третья рота понесла серьезные потери, но мы сумели вернуть всё геносемя, а часть раненых выжила благодаря моей помощи и умениям апотекария Тама. А еще я отправился в Схолу и забрал не только раненого Рантару, но и восемьдесят мальчишек, честно предупредив, что по пути генного возвышения три четверти неизбежно отсеются или погибнут. И все равно они пошли за мной добровольно — пошли с сияющими от счастья глазами, ошеломленный возможностью стать Ангелами Императора. Каждый из них думал, что повезет именно ему. Я же считал, что совершаю благой
