взросления, из девочки превращаясь в подростка, а затем – в женщину. Я все ждала и ждала, когда он меня увидит. Сидела рядом с ним на террасе его дома. Убирала в саду. Наблюдала, как он ловит рыбу в пруду. Мне этого было достаточно. Я готова была всю жизнь сопровождать его как молчаливый дух-хранитель. Просто мечтала, что однажды он снова на меня так посмотрит… Затем он встретил милую девушку, женился. Я продолжала убирать в саду и позволила себе мечтать о будущем, в котором у них родится сын. Может, хотя бы он меня увидит? Было бы здорово.
Но затем его жена заболела. Он был сам не свой, совсем потерял волю к жизни, умирал вместе с ней. Я боялась, что и он решит уйти, как только ее не станет. Я с замиранием сердца видела ее последний вздох. Он бы этого не пережил. Тогда я воспользовалась ее телом, словно сосудом, чтобы хотя бы чуть-чуть продлить иллюзию ее присутствия… Так продолжалось еще какое-то время. Он видел ее, но смотрел ведь на меня. Я была почти счастлива. А потом пришел ты.
Ты сразу понял, что я сделала. Но вопреки моим ожиданиям не стал тут же изгонять меня. Ты предложил эксперимент. Сказал, что знаешь способ, как мне на время стать видимой для него и материальной. Эффект не должен был продлиться долго, но времени должно было хватить, чтобы провести с ним ночь и обрести ребенка. Ты сказал: сделаешь так, чтобы он не узнал, что я не его жена, – и я согласилась. Ты дал мне выпить некое снадобье из сосуда, а затем завязал глаза. В назначенный час мой любимый пришел ко мне, смог коснуться и поцеловать меня. Я была счастлива. Но в пылу страсти он сорвал с меня повязку, закрывавшую глаза, и я увидела, что его глазницы пусты. Я сразу же поняла, что ты скормил мне, и не смогла сдержать крик ужаса. Он понял, что я – подмена, не его жена, и был в ярости. Он прогнал меня, не дав объясниться.
Я жаждала прикончить тебя за то, как ты поступил с моим любимым человеком. Ждала, пока эффект от выпитого пройдет и я вновь обрету свою демоническую сущность. Я знала, что дух может стать материальным, если внутри него окажется часть человеческой плоти, отданной добровольно, и понимала, что в надежде спасти жену он добровольно отдал тебе глаза. Ты специально выбрал глаза, чтобы он не увидел подмены. Я собиралась вернуть себе свой демонический облик и разорвать тебя на куски. Вот только не знала, что уже носила в себе еще одну частицу человека, отданную добровольно. Я осталась человеком. Я не хотела этого, мне было страшно и некуда идти. Но моей красотой восхитился другой человек, он приютил меня и был добр ко мне. И через девять месяцев на свет появился чудесный малыш. К тому времени мне хотелось быть человеком всегда, быть рядом с ним, пока он растет, взрослеет, старится. Но в тот же миг я вновь обрела свою демоническую сущность, лишившись права находиться среди людей…»
Боль трансформировалась в безбрежную усталость. Шену хотелось расплакаться, но он не мог. Он просто лежал, глядя на женщину, его черные волосы переплелись с желтым песком, а сердце желало остановиться.
– Зачем ты пришел?
– А это теперь имеет значение? Разве ты не хочешь просто убить меня? Думаю… я слишком устал, чтобы сопротивляться. Во мне нет силы так жить.
Жить за этого человека.
Возможно, не так уж плохо будет все закончить?
Справляться с его грехами. Пытаться наладить отношения с окружающими. Вновь видеть презрение в их глазах.
Почему именно главный злодей? Почему именно он стал его судьбой? Почему он вообще смог занять это тело?
Ненавистное тело презренного человека.
Почему Ер вообще создал такого ублюдка? Ему было весело за всем этим наблюдать?
Какой же это круг ада? Он на самом дне?
Он не понял, в какой момент Лэйвор исчезла. Он продолжал лежать на песке, глядя затуманенным взором перед собой. Прошли часы, занимался рассвет, холод пронизывал до костей. Не в силах подняться, Шен перевернулся на бок и свернулся калачиком.
Он не задумывался о времени, ни о чем не думал, не спал и не терял сознания, хотя ему очень хотелось бы укрыться в забытьи от боли. Черная меланхолия разливалась в нем, словно смертельная болезнь.
Перед его головой остановилась пара сапог, ворох светлой одежды закрыл проникающий в пещеру свет белесого дня. Шен очень долго и безучастно смотрел на носки этих сапог, совершенно не анализируя, что это значит.
– И долго ты еще собираешься тут лежать?
Сапоги двинулись, уходя с угла обзора. Их обладатель отошел и присел на камень неподалеку. Вопросивший голос принадлежал Муану.
Шен только сильнее сжался, уткнувшись лбом в изгиб локтя и не делая ни малейшей попытки подняться. Он собирался лежать здесь до скончания времен. Ему было все равно, в каком виде он предстает перед Муаном, его даже мысль об этом на сей раз не посетила. В конце концов, невозможно сделать все еще хуже.
– Ты меня весь вчерашний вечер избегал. И я не смог кое-что тебе сказать…
Муан издалека смотрел на Шена, сидя на камне, но тот никак не реагировал на его слова.
– Не знаю, что творится в твоей голове… Но хочу кое на чем акцентировать внимание… Как бы сказать…
Шен отстраненно слушал его голос.
– Как бы это сказать… Я принимаю твое прошлое. Знаю, кто ты такой, уже очень давно. Вот только… почему-то у меня такое ощущение, что это для самого тебя стало сюрпризом.
Шен вздрогнул.
– Что происходит, Шен?
Это на самом деле так выглядит? Он попался!
Но он не может рассказать ему правды! Это будет концом всего!
Но Муан сделал свои выводы.
– Ты забыл какие-то события из своего прошлого? Ты потерял память? Поэтому ты так странно ведешь себя в последнее время?
Шен на мгновение забыл, как дышать. Вот она, эта спасительная ниточка! И он никогда и предположить бы не мог, что именно Муан бросит ему ее.
– Я… – И все же врать о таком неприятно. Не так уж много было тем, в которых он может быть откровенен, и сейчас он выбирает погрузиться в еще одну большую ложь. – Наверное…
Он медленно поднялся, опираясь на руки, и сел на песке.
– Я… прав?! – поразился Муан.
Он подошел к Шену, присел перед ним на корточки и сжал его плечи, держа его на вытянутых руках.
– Ну и? Как это произошло? Чего именно ты не помнишь? – требовательно спросил он, слегка встряхнув его.
С одежды и волос Шена стали падать песчинки.
– Это… я не знаю… просто постепенно осознал, что в памяти появились пробелы…
– Мог бы и сказать!
– Кому сказать? Тебе? – криво усмехнулся Шен.
Его тон недвусмысленно намекал, что он не настолько доверяет хозяину пика Славы, чтобы добровольно поведать о своей слабости.
– Ты стал счастливее, когда многое забыл, – произнес Муан и внезапно обнял его.
Шен пораженно застыл. Муан прижал его к себе и провел рукой по его волосам, гладя, стирая песок и – одновременно – наваждение, в которое тот все это время погружался, постепенно утопая с головой.
– Надеюсь, тебе не придется вспоминать.
Мысли Шена запутались. Как к нему, черт побери, относится Муан? Он его не ненавидит? Он принимает его прошлое? Как он может принимать злодейского Шена, он же всегда его на дух не переносил? Он ему помогает не потому, что его заставили?
Они все еще недруги? Коллеги? Друзья?
Раньше Шен рассматривал Муана как выгодную боевую единицу, с которой определенно нужно держаться настороженно и не подходить к ней слишком близко, но которая достаточно удобна, так как в большинстве случаев слушается указаний и не проявляет заметной инициативы. Неужели, пользуясь образом эгоистичного Шена, он сам все время использовал этого человека, не замечая его искренности?
Но… неужели ему на самом деле удалось переменить мнение Муана о злодейском Шене? Настолько хорошо удалось, что даже все происходящее не поколебало его веры в то, что Шен не так уж плох?
«Система! Как ко мне относится Муан?! Разве он не должен меня презирать?!»
[Не мое дело!] – фыркнула та.
Муан еще раз провел рукой по его голове, словно успокаивая маленького испуганного ребенка.
Шен понял, что, если позволит ему сделать так в третий раз, навсегда превратится для него в слабого, беззащитного братишку. Он, приложив некоторые усилия, так как хватка у Муана была… э… муанская, отстранился и посмотрел ему в лицо. Забавно, но Муан выглядел несколько растерянным.
– М-м-м… как вообще ты меня нашел?
– Ну, я тебя искал… А затем меня привела Волчара. Она выглядела сильно встревоженной.
Шен смущенно потер правую щеку, смахивая остатки песчинок.
– Ну и что ты здесь делал? Решил податься в отшельники и уже нашел пещеру?
Точно! Шена словно раскаленной спицей вновь пронзило беспокойство. Он ведь так и не сделал того, зачем пришел! И пусть на душе у него стало гораздо спокойнее после того, что сказал Муан, там все
