Корабль шел теперь нужным курсом, и ему оставалось только набрать нужную высоту. Он поднимался, но слишком медленно, а мне незнакомы возможности такого гиганта, и я затруднился со следующей командой на кабестаны.
Все находящиеся на мостике, не ведая, что именно происходит, смотрели на капитана Дезальеза с недоумением: как же так, направить корабль в самую гущу тумана, туда, где он смотрится особенно страшно, весь в прожилках кровавого цвета.
Дезальез взглянул на меня раз, другой, но я как будто его взглядов не замечал. Сейчас, совсем немного осталось, потерпите еще чуточку времени, и если я все рассчитал правильно…
— Нам бы еще высоты набрать, — теперь мои слова походили больше на просьбу. — Это возможно?
Капитан Дезальез пожал плечами с видом: если уж и это не поможет!..
— Огест, Раскет, по обороту на подъем!
Затем взглянул на меня: оборота хватит?
Мне бы самому знать — достаточно, нет?
Казалось бы, чего уж проще: крути себе кабестаны вправо, на подъем, и все. Но забираться слишком высоко тоже нельзя — там туман отслоился. И пусть этот его кусок сейчас в стороне, но пройдет какое-то время, и мы можем встретиться, именно там, наверху.
Туман все близился, казалось, мы обязательно упремся в него, как сам он упирается в самое небо. Я стоял, почему-то отсчитывая внутри себя: раз, два, три… восемь… четырнадцать… И когда напряжение достигло апогея, когда я сам уже не сомневался, что расчёт мой неверен, впереди нас открылось чистое небо. Наверное, дружный вздох облегчения, раздавшийся на мостике, услышали по всему кораблю.
Мы прошли сквозь желтый туман, и когда он остался позади, стало видно, что он спускается чуть ли не до самой земли, плохо видимой из-за дымки. Я передернул плечами от пережитого, представив то, чего мы едва избежали.
— На штурвале! Держать курс! — рявкнул капитан Дезальез, приводя меня в чувство.
И действительно, «Иоахим Габстел» уваливался куда-то в сторону: еще немного и он потеряет ветер.
— Корабль не слушается руля! — рулевой тщетно крутил штурвал, пытаясь вернуть его на курс.
«Вероятно, если судить по объяснениям Аднера, мы потеряли связь с землей, поднявшись слишком высоко», — взглянул я на капитана. Все, что мог, я уже сделал.
— Раскет, пол-оборота влево, опускаемся — подал команду Дезальез на кабестан.
— Корабль на курсе, — отрапортовал через некоторое время штурвальный,
И только сейчас я почувствовал, как замерз, выскочив из каюты в одной рубашке. Сильный озноб пришел мгновенно, зубы начали выбивать дробь, и била она меня до тех пор, пока я, оказавшись в каюте, не влил в себя половину стакана славного итайского рома, из так, оказалось, кстати, купленной в корчме на всякий случай бутылки.
Хотя, вполне возможно, часть дрожи возникла во мне не из-за холода — в связи с только что пережитым. Может быть, даже большая ее часть.
* * *
Кают-компания встретила меня молчанием.
«И с чем оно связано? — недоуменно подумал я. — Почему все они смотрят на меня так, как будто увидели в первый раз? Наверное, все из-за того, что Иоахим стоял к нам с Дезальезом слишком близко, и не мог не понять, что же произошло на самом деле».
— Приветствую вас, господа, — поприветствовав, я уселся на уже привычное место на противоположном краю стола от кресла капитана, сейчас пустовавшего.
«Ого, что-то новенькое: бутылки с вином и ромом на столе, сервированном к завтраку. Хотя чего удивительного, придя в каюту, что я первым делом сделал? Эти люди ничем от меня не отличаются. Но мне самому достаточно».
— Господин Сорингер, удивительно, почему с таким даром, и вы еще не работаете в Компании?
Вопрос задал Кавикус, занимающий на «Иоахиме Габстеле» должность механика. В его ведении привода, идущие к л» хассам, а их на корабле хватает.
Внешне он довольно невзрачен, ни ростом, ни статью не вышел, еще и выглядит совсем не ухоженным, вечно какой-то помятый. Я на «Иоахиме» всего ничего, но уже успел обратить на это внимание. Но близость к таинственным камням делает его довольно развязным. На мой взгляд, конечно.
В ответ я лишь пожал плечами: мол, и сам не понимаю. Вообще-то его вопрос не лишен резона. Насколько мне известно, мой дар очень редок, и потому люди, подобные мне, так или иначе, оказываются на кораблях Ост-Зейндской Торговой Компании, она умеет убеждать. Вероятно, меня ждала бы такая же участь, если бы не капитан Миккейн, благодаря которому я и узнал о своем даре. Вот он-то и посоветовал скрывать его.
— Если, конечно, ты не спишь и видишь оказаться в Компании, — объяснил мне тогда он.
Не сплю и не вижу. Потому что больше всего ценю свободу.
Ну а когда мой дар перестал быть для всех тайной, я заручился у мессира Коллегии Анвигреста, что без собственного согласия в Компанию не попаду. И выбить у меня его вряд ли кому-нибудь удастся. Потому что свободу люблю. И еще мне очень нравится все для себя решать самому.
— Я подумаю над этим, господин Кавикус, — вот и все, что пришло мне в голову ответить.
И еще мне вдруг подумалось: получается, даже если корабли научаться плыть в небесах без парусов, при помощи л» хассов, мой дар по-прежнему будет востребован: ведь Желтый туман никуда не денется. Мне даже веселее стало от этой мысли. Все-таки приятно себя чувствовать кем-то особенным, чего уж там.
Когда в кают-компанию вошел навигатор Габстел, все дружно посмотрели на него. От кого еще можно услышать новости, как не от человека, находящегося поблизости от капитана корабля? И навигатор ожидания всех оправдал:
— Капитан принял решение совершить посадку. Требуется настройка л» хассов,
— заявил навигатор, усаживаясь за стол.
Все в едином порыве посмотрели теперь уже на механика Кавикуса. Тот поднес ко рту бокал с вином, всем своим видом показывая: «Тоже мне новость. Хотя для кого как». Что, в общем-то, понятно: он и есть именнно тот человек, который будет заниматься настройкой.
В том, что настройки сбились, тоже ничего удивительного нет. Те маневры, что пришлось совершить «Иоахиму Габстелу», были на грани его возможностей. К тому же Желтый туман, в чем вся его опасность, высасывает из л» хассов силу.
Судя по лицам, у всех у нас вызывало беспокойство вот что: посадка такого огромного корабля как «Иоахим Габстел» в неподготовленном месте — всегда форс-мажор. И уж коль скоро капитан Дезальез принял решение о ней, следовательно, с кораблем случилось нечто серьезное. Осознав новость, все разом заговорили о подобных посадках, о которых они слышали, либо же им самим приходилось принимать участие. Слушая их, я все больше убеждался, что недаром такое приземление считаются форс-мажором, и пойти на него — для этого действительно нужно особые обстоятельства. Что наводило на грустные мысли. Впрочем, как и другое: задержка в пути неизбежна, и чаяния мои прибыть в Эгастер раньше «Небесного странника» стремительно таяли.
