— Я здесь, — поднявшись, сказал Руслан.
— Иди.
Руслан повиновался.
Неужели это конец? Перед мысленным взором инопланетника крутилась человеческая нога, насаженная на вертел. Березин вышел наружу. Гарпии нарочито крутанули лезвиями кос и тоже покинули место заточения, захлопнув решетку.
Дьяволицы взяли иномирца в кольцо. Та, что говорила, наотмашь ударила Руслана тыльной стороной ладони по плечу. Ей помогла другая. Руслан упал на одно колено. Злое упрямство подняло и гордо выпрямило спину, что вызвало у нелюдей издевательский гогот. Последовал новый удар — лапой в солнечное сплетение. Ноги подкосились; задыхаясь, Руслан ухватился за живот.
Он ждал, что избиение продолжат, и дождался бы, кабы не булыжник, брошенный кем-то из-за решетки, который вмазал по затылку одну из гарпий. Тварь завопила, показывая товаркам то на булыжник, то на затылок. Гарпии кинулись к решетке, рыча и угрожающе размахивая косами.
Что ж, по крайней мере смерть пленников будет быстрой.
— Стойте! Настоятельница… не терпит, когда задерживают, — окрик гарпии, что осталась рядом с Русланом, остудил пыл остальных. Однако от решетки отступить они не торопились, скрежета в бешенстве клыками.
— Назад!
Гарпии неохотно отошли, окружили Березина и повели к центру пещеры.
Сильный толчок бросил к подножию насыпи, на которой восседала старая гарпия.
— Почему он до сих пор одет? — заскрипела сверху карга. Гарпия говорила по-росмальски, на удивление, безукоризненно.
— Простите настоятельница, — нелюди, приведшие Березина, подобострастно склонились. Три пары рук набросились на пленника, срывая с него одежду. Через мгновение, Руслан стоял совершенно обнаженный и исцарапанный. Когти, раздирающие ткань, не утруждались заботой о коже смертного.
— Так-то лучше, — прокашляла старая гарпия. Медленно расправила крылья, выгнулась во весь рост и грузно опустилась перед Березиным. Бестии прекратили буйство и расселись перед насыпью. От их жадных взглядов становилось не по себе.
Приблизившись, настоятельница пристально всмотрелась в глаза Руслана. В противовес остальным гарпиям, под её мясистыми веками читался незаурядный ум.
— Приветствую дорогого гостя в Шатха Орк'Тхе, в нашей скромной обители, — насмешливо скривившись, произнесла она. — Ты у нас первый землянин.
Сказанное шокировало. Откуда ей знать?!
Старейшая из сестер Шатха Орк'Тхе не зря звалась оракулом Ордена. Там, в шатре магистра, не удалось дотянуться до души смертного, однако, когда столкнулась с ним лицом к лицу, все препятствия были сметены.
Настоятельница сорвала с шеи Руслана золотую цепь; гарпии почему-то не прикасались к талисману.
— Не возражаешь?
Руслан молчал. Он не мог сопротивляться: шесть пар могучих рук надежно удерживали пленника, не давая ему шевельнуться. Посему настроился внешне игнорировать происходящее. Конечно, пока хватит сил сохранять беспристрастность. Березин не таил иллюзий — впереди ждут пытки.
— Молчание — знак согласия, — настоятельница озвучила земную поговорку, случайно всплывшую в памяти инопланетника, и забросила талисман Лле на вершину насыпи.
Древняя гарпия провела желтым когтем по плечу Березина и опустилась к груди:
— Не отвечаешь?
— Не считаю себя обязанным говорить с той, которая не представилась, — с чего-то ляпнул Руслан.
— Ах вон оно что! Представляюсь! Зейнара, оракул Ордена Черной руки и настоятельница монастыря Шатха Орк'Тхе. А это, — настоятельница обвела рукой гарпий, — мои сестры. Довольно?
Руслан вел себя по-прежнему, то бишь безмолвствовал.
— Опять не отвечаешь, — звериные глаза Зейнары сузились в тонкую щелочку. — Как пожелаешь. Только землянин скоро по иному запоет.
Гарпии одобрительно загудели, а кровянистые очи Зейнары заволокло мечтательностью.
— Да, магистр получит талисман. Магистр возведет из руин новый Аршах, и с нашей обители спадет проклятье. Мы вернем себе прежнее! Пускай потеряем бессмертие, но получим прежний облик!
Руслана терзали безумные мысли. Может, рвануть что есть сил наверх к талисману и молить судьбу и всех кирианских богов, чтоб открыли, как им орудовать?
Бурые зрачки Зейнары налились истовой яростью. Мыслеловчество являлось не самым последним из умений Настоятельницы.
Пожелтевшие когти вонзились в нагую грудь Руслана.
— Ничтожество! Даже не помышляй о том! Я ещё не решила, как ты умрешь, но что-нибудь придумаю. Правда, сестры?
Гарпии одобрительно загалдели.
— С глаз долой смертного! — приказала Зейнара. — Его черед после.
Гарпии потащили иномирца прочь и швырнули в клетку с пленниками.
— Не гадали тебя сызнова узреть, — признался атаман.
Казаки столпились вокруг воеводы, сочувственно разглядывая следы побоев.
— Разве что на костре, — хрипло рассмеялись они. Не в обиду сказано, шутка обреченных.
— На вот, — протянул куртку молодой казак, который разбудил перед появлением гарпий. Куртка была проста и нехитро сшита из грубой ткани, но обнаженный Березин был рад ей как никакой одежде раньше. Скоро отыскались и лишние шаровары. Обувки, жаль, не было.
— Спасибо кажи Злотарю, — обратился к Березину атаман. — Курткой своей не поскупился. Сам теперь поди мерзнет.
Руслан поблагодарил молодого казака и хотел сказать что-нибудь еще, но его перебил атаман:
— Камень тож он кинул. Кабы не Злотарь быть тебе, воевода, битым перебитым.
Березин крепко пожал Злотарю руку.
— Я у тебя в долгу. Если выберемся отсюда и что понадобится, говори смело.
— Выберемся — тогда и поговорим, — ответил молодой казак.
Утром гарпии открыли клетку.
Пленников осталось восемь.
Невыносимо было слышать агонизирующие вопли. Еще трудней было осознавать, что подобное уготовано и тебе.
Атаман осенил себя знамением:
— Боги сжалились над ним.
— Сколько еще! — взорвался иномирец. — Сколько еще будем выжидать чуда!
— Что мы можем…
— Бросимся на гарпий, когда снова зайдут сюда, вырвем косы да дорого продаем свои жизни, — иного плана у Руслана не было.
Лучшего никто не предложил. Казаки переглянулись. А прав, ведь, коростеньский воевода, мрем зазря!
— Тогда ждем следующего раза, — произнес атаман.
— Эй, — затормошил росмальского воеводу Владслав. — Начинается.
Березин открыл глаза. Оргия сникла, но это было затишье перед очередной порцией веселья. К решетке вразвалочку топала шестерка нелюдей. Косы были только у двоих. Расслабились, паскудины! У четверых за поясами только кинжалы.
