на скоропортящиеся товары они всё равно вынуждены снижать цены?
– Это да. Но знаете, что получается в итоге? Скоропортящиеся товары просто исчезают с рынка, потому что ими невыгодно торговать. В итоге ремесленники уже не помнят, когда пробовали молоко, а крестьяне упиваются молоком до полного отвращения. Из-за недостатка денежной массы в жизнь начинает возвращаться натуральный обмен, а это штука очень неповоротливая. Курс топора к сыру кое-как можно высчитать, но тут ведь и зерно, и кирпичи, и вино, и ткани, и ещё сотни товаров. Непонятно, сколько на сколько менять, а в итоге все чувствуют себя обманутыми. Да людям уже и работать некогда, они только обменами и озабочены. Тут нет иного выхода, государь, кроме увеличения денежной массы.
– А почему из серебра до сих пор монету не чеканили?
– У нас серебра гораздо меньше, чем золота, а потому оно гораздо дороже золота.
– Так чеканьте серебряную монету с номиналом выше золотой.
– Это сделаем, но это не решение проблемы. Серебряной монеты будет слишком мало.
– А почему нельзя чеканить медную монету, как это делают во внешнем мире?
– Меди у нас наоборот очень много, и стоит она дёшево. Люди не примут медной монеты, не будут ей доверять.
– При чём тут доверие? Мы вроде про финансы говорим.
– Финансовые дела требуют ещё большего доверия, чем отношения влюблённых. Попробуйте выдать людям зарплату медной монетой, и вы получите медный бунт. Они это воспримут так, как если бы им заплатили морскими камушками. Империя хочет золота.
– Куда же у нас всё золото подевалось?
– Первое время его вроде хватало на чеканку монеты, потом мы заметили, что золота на рынке становится всё меньше и меньше. Начали разбираться и выяснили, что богачи просто зажимают золото в кубышках. Копят. Мы забираем у них половину прибыли, но у них ещё неплохо остаётся. Всё они стараются не тратить, приберегают на чёрный день.
– Так и хочется отобрать у них кубышки.
– Очень хочется. Но нельзя. Силой отобрав золото у богачей, мы просто уничтожим экономику империи. Кто же станет трудиться, если потом у него отбирают результаты труда?
– Слушай… тут вот какая мысль. А не организовать ли нам хранилища золота? Богачи зарывают кубышки в саду, или ещё где, переживают, нервничают, что их обворуют. А мы построим крепкий имперский замок и скажем: несите хранить золото сюда, сохранность гарантирована всей мощью империи. Так мы скопим в подвалах замка огромное богатство. А они ведь разом его обратно не потребуют, так что мы сможем часть этого богатства время от времени использовать на государственные нужны.
– Гениально… Только тут опять всё упрётся в доверие. Если богачи поймут это, как хитрую форму ограбления, ничего не выйдет. И если хоть раз мы по первому требованию не вернём золото – всё рухнет. Тут надо всё продумать до деталей, если поспешим – угробим хорошую идею. А золото требуется прямо сейчас.
– Что с золотыми рудниками?
– Работают кое-как. Но крупных запасов золота мы у себя в империи не нашли. Рудники – тощие. Ищем новые месторождения, но пока – безрезультатно. От золотоносных муравьёв и след простыл. Мы там всё перерыли на три метра вглубь и никакого золота не обнаружили. Сказка кончилась.
– А когда-то во дворе у пресвитера Иоанна столешницы были из золота…
– Их мы, кстати, тоже не нашли. Когда после победы вошли в бывший дворец пресвитера, и золотинки там не обнаружили. Сейчас бы нам эти столешницы.
– Драконы – те ещё скупердяи. Переправили золото куда-то по воздуху, потом сами все передохли, а золото теперь где-то там лежит.
– У драконьих пещер кончается наш мир, ваше величество. Если полезем за его пределы, можем соприкоснутся с каким-нибудь другим миром, и тогда все наши труды пойдут прахом. Нам многое удалось сделать лишь благодаря изоляции. Внутренние вопросы один за другой цепляются: что-то улучшили и этим одновременно что-то ухудшили. Мы идём к созданию уравновешенной системы, но пока у нас куча нерешённых проблем. А теперь представьте, что каждый внутренний вопрос мы будем решать в привязке к целому вороху внешних вопросов. Добиться равновесия внутри системы станет в разы труднее и, думаю, не удастся никогда.
– Разделяю эти опасения. А всё же, согласись, было бы здорово найти золото драконов.
Глава III. Отпуск императора
Вечером Дагоберт ужинал вдвоем с женой. Она сама приготовила ему мясо и сейчас с удовольствием поглядывала за тем, как он ел. Вечером за ужином они обычно не разговаривали, император приходил поздно, уставший и наговорившийся за день до того, что уже языком не ворочал. Иоланда просто радовалась тому, что он рядом и не докучала ему всякими женскими проблемами, а о делах империи они никогда не говорили. Но сейчас что-то было не так, Иоланда сразу это почувствовала. Дагоберт как бы невзначай бросал на неё нежные взгляды, хотя и не говорил ни слова. Когда он поел, она уже было собралась уходить, но он её остановил:
– Подожди. Посиди со мной.
– Что-то случилось?
– Почему обязательно что-то должно случится? Каждый день, конечно, что-то случается, но не в этом дело. Посиди, – он некоторое время молчал, а потом спросил:
– Скажи, власть сильно меня изменила?
– Конечно, изменила, – улыбнулась Иоланда. – Ты стал таким властным… И со мной, порою, разговариваешь короткими приказами, забываешь дома свой империум выключать, – Иоланда говорила так нежно, что трудно было заподозрить её в наличии претензий к мужу.
– Я стал гордым?
– Нет. Гордости в тебе никогда не было ни грамма, и сейчас её не появилось. А спина у тебя всегда была прямой. Рыцарь Ариэль обладал таким личным достоинством, что император Дагоберт не смог его в этом превзойти.
– Говорят, что власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Я уже 18 лет обладаю абсолютной властью, не может быть, чтобы это меня не развратило, но человек обычно не замечает изменений в своей душе, поэтому и спрашиваю.
– Власть развращает только плебеев, а ты – прирождённый аристократ. Когда-то ты был безвестным рыцарем, не имевшим в подчинении ни одного человека. И тогда ты был аристократом. Не удивительно, что став императором, ты так же остался аристократом. Твоя карьера могла пойти по другому пути, ты мог стать не императором, а, например, чернорабочим, и всё равно остался бы аристократом. Настоящий аристократ со всеми держит дистанцию, но ни одного человека не считает хуже себя. Это про тебя, дорогой.
– Но иногда я чувствую в своей душе проявления высокомерия.
– В том и дело, что ты их чувствуешь. И сокрушаешься, и каешься потом. Это сбои в твоей душе, это не твоя суть. Говорят: хочешь узнать человека, дай ему власть. Это так, ведь человек, обладающий властью уже может не притворяться, он весь становится, как на ладони. А я смотрю на тебя и вижу, что
