сможете спать в ней в лесу, даже на мерзлой земле. Возьми с собой моего ворона, и он покажет вам тайную тропу к самым красивым горам на свете. Отправляйся в путешествие и возвращайся через месяц. Наступит зима, и мы начнем твое обучение.
Когда я вернулась к Диане и подарила ей скатерть, она обняла меня и сказала: “Я так за тебя переживала! Искала в лесу и боялась, что с тобой что-то стряслось. Ты могла бы вернуться и без этого дара”.
Мужчина, с которым я оставила её в прошлый раз, ушёл. Она прогнала его, и снова плакала у меня на коленях. Я снова гладила ее по волосам.
— Он все время чего-то от меня хотел, требовал, ждал. Он грустил, а я была занята и не могла прямо сейчас быть рядом. И он виноватил меня: “Я готов в любую минуту прийти тебе на помощь, а ты?” Я хотела спать, а он хотел говорить со мной о своих чувствах и обвинял меня в том, что я холодная и равнодушная. Я чувствовала вину, мне казалось, я что-то ему должна. Я тянулась к нему из этой вины, я пыталась дать ему что-то и еще больше — и все из вины. Я каждый день предавала себя, а ему было все мало….
Она сделала паузу.
— Я как-будто во всем обвиняю его…. но ведь это я не смогла в своей жизни создать счастливые отношения. Что если я просто сбежала? Что если я просто не могу быть так близко с кем-то, и это я все разрушила? Может быть, мне лучше одной. Ведь одной мне хорошо, я ни в ком не нуждаюсь.
Я вставала на ее сторону, злилась на человека, который растревожил ее, держала за руку и говорила:
— Он отравлял тебе жизнь, ты все правильно сделала. Я ненавижу этого человека.
Я заплетала ей волосы перед сном, она готовила для меня самые вкусные завтраки и ужины. Она накрывала стол в саду, зажигала свечи, украшала тарелки зеленью, разливала чай по пиалам.
Я просила ее спеть мне. Она доставала гитару и пела. Я любовалась на звезды и чувствовала мягкое счастье.
— Я думаю отчаяние, — говорила она, — приглашает нас оставить надежду на те способы жить, которые больше не работают. Отчаяние помогает нам увидеть свои ограничения. В это время, таким способом, с этими людьми что-то невозможно. И тогда мы можем вернуть себе большой объем внутренней силы, которую вкладывали в то, что не работает. Мы можем разрешить себе больше не вкладывать эту силу. Тогда мы почувствуем освобождение и увидим новые возможности*.
— Отчаяние — это подарок, — отвечала я, вспоминая как отчаяние увело меня прочь их выжженного города. И тихо отворачивалась, чтобы скрыть слезы о том, что мне пришлось там оставить.
Через несколько недель ворон отвел нас на вершину самой красивой горы на свете. Мы спали на мерзлой земле, но нам не было холодно в мантиях ведьмы. Везде, куда бы мы ни пошли, была растоптанная тропа.
Когда мы были на вершине, Диана взяла меня за руки, посмотрела мне в глаза и сказала:
— Запомни это мгновение. Помести его в свою шкатулку… И когда тебе будет казаться что жизнь — беспросветный мрак, и у тебя больше нет сил — открой эту шкатулку и посмотри, какую красоту тебе довелось увидеть. И пусть эта красота заполнит тебя внутренним светом.
Когда она говорила, солнце садилось. И мы свидетельствовали рост друг друга на фоне самого алого заката в наших жизнях.
14.
Через месяц я вернулась к дому Дхумавати, и она начала мое обучение. Она отвела меня к глубокому озеру в сердце леса. Уже лежал снег, но озеро не замерзло, и вода в нем была теплой.
Дхумавати велела войти в воду. Я разделась, обнаженная вошла в озеро. Я погружалась все глубже и глубже, пока не оказалась на самом дне.
На дне я увидела водоросли, ярко-красные мухоморы и причудливых существ. Они были не то чтобы злые или отвратительные, но в них было что-то правдиво-темное. Такое настоящее, безжалостное, жизненное. Как менструальная кровь или глина, или земля с копошащимися червями, или слизь на коже только что рожденного младенца.
Мне не страшно. Я чувствую, что могу быть хозяйкой в этом подводном мире, вот только ноги облепила какая-то вязкая черная субстанция. И она поднимается все выше и выше, пока не доходит до горла и не начинает меня душить.
⠀— Что ты можешь с ней сделать? — раздается голос Дхумавати глубоко под водой.
— Не знаю. Может быть, дышать, — я хочу сказать: “выдыхать”, но почему-то не могу вспомнить слово.⠀
— Во что ты можешь ее превратить?⠀
— В когти и клыки.
⠀Черная вязкая субстанция собирается, уплотняется и превращается в мои клыки и когти. Теперь я чувствую себя естественной частью этого темного, правдивого мира. Теперь я здесь хозяйка.
— Когти и клыки нужны тебе, чтобы нападать? — спрашивает лесная Ведьма.
— Нет, чтобы защищаться.
С новым оружием я чувствую, что могу стремительно и быстро бежать по морскому дну. И я бегу, опьяненная своей силой, пока Дхумавати не вытаскивает меня за волосы из воды.
На берегу клыки и когти исчезли.
— Тебе еще предстоит вырасти их, — сказала Дхумавати, — на это потребуется время.
⠀
15.
Каждый день Дхумавати давала мне задания. Все такие же: стирать, отделять зерна от плевел, убирать дом, перебирать кости. Только теперь я должна была делать их не просто так.
Когда она отправляла меня стирать на озеро, говорила: “Перебирай свои личины, свои маски. Смотрю в водную гладь и знакомься с каждой”.
Когда я должна была отделять зерна от плевел, она говорила: “Пересматривай все свои верования. На каждое пристально смотри, словно бы чужими глазами. Ненужное — отсекай, нужное — оставляй”
Когда я убирала дом, она призывала меня очищать воспоминания. “Твое настоящее и будущее обусловлено воспоминаниями ума о прошлом опыте. Научись его отпускать”.
Когда я перебирала кости, я думала о смерти. “Пока ты не смиришься со своей смертью, не сможешь жить. Страх смерти будет застилать тебе глаза. Ты будешь лгать себе, что бессмертна, что еще есть время и ты можешь отложить важное на завтра. Только когда ты осознаешь, что смерть может коснуться тебя в любой момент — начнешь жить”.
По вечерам Дхумавати отводила меня в подвал. Там было огромной зеркало, и я должна была часами в него смотреть.
Иногда я не видела ничего. Иногда появлялась маленькая, израненная, плачущая девочка. Я знала, что эта
