Злотаря позвали. Казак вошел в сопровождении дюжего гвардейца. Дружинник вопросительно посмотрел на царевну и после спокойного кивка удалился.
— Говори, — неодобрительно позыркивая, обратился к кличиту Межимир. Золотой воевора не увидел в поклоне приличествующего почтения.
— Не буду ли я наказан за откровенность? — не своим голосом произнес Злотарь.
— Разумеется, — промолвила царевна.
— Но ежели поведаешь о пустяшном, — Межимир указал на иномирца, — воевода угостит тебя батогами.
Такой договоренности не было. Тем не менее Руслан прекрасно понимал, что не в его силах будет противиться воли золотого воеводы.
— Ну-с… — выжидающе произнес Межимир.
Кличит коростеньского воеводы замешкался. Его и без того бесстрастное чело сделалось еще каменнее. Злотарь упрямо уставился на Межимира и выдавил:
— Я не Злотарь. Я не росмальский дворянин. Я вообще не росмалец. Мое имя Владслав. Владслав Багарский. Принц короны и наследник престола герцогства.
Руслан и представить себе не мог, что бывает такая тишина.
Золотой воевода дернулся вперед и откинулся на спинку кресла как громом сраженный. Ну, конечно же! Пусть Владслав отпустил бороду, которую никогда не носил, пусть на нем платье небагарского покроя, но как не узнал-то его раньше! Ведь сам прошлым летом встречался с принцем. А сколько раз видел его потрет в кабинете багарского посла?
— Стража! — закричал Межимир и, вскочив, опрокинул тяжелый напольный подсвечник.
В палату с обнаженными мечами влетели дружинники.
— Ступайте, — неожиданно спокойно велела им Рогнеда. — Ступайте, все в порядке.
Гвардейцы недоуменно переглянулись и закрыли за собой створки дверей.
— Но… Ваше Высочество… — попытался было возразить золотой воевода. Когда его взор падал на багарского принца, то становился жестче стали.
— Я знаю, что делаю, — царевна взмахнула рукой в жесте, который был присущ только покойному отцу. Этот жест значил, что царь не намерен отступаться от принятого решения.
Межимир демонстративно плюхнулся в кресло.
— Зачем вы признались, кем являетесь? — Рогнеда развернулась к багарцу. Бледное лицо девушки могло бы служить эталоном спокойствия. Лишь богам ведомо, каких неимоверных усилий это ей стоило.
— Я не просто сдался на вашу милость, Ваше Высочество.
Шумный полувздох, полурык, сорвавшийся с уст золотого воеводы подсказал, что этому как раз самое время. Владслав сделал вид, что ничего не заметил, его невозмутимость тоже поражала и удивляла.
— Я предлагаю Росмале мир…
— Надо же! — взорвался Межимир. — А когда штурмовали наши города и вытаптывали посевы, тож о мире помышляли?
Взгляд, коим царевна одарила золотого воеводу, заставил его заткнуться. Межимир опешил тому, как дочка Добриты столь легко заставила его замолчать и с восхищением посмотрел на царевну. Какую царь дочь вырастил! Более всего на свете воевода опасался дожить до того дня, когда на трон Росмалы взойдет слабовольная размазня.
Владслав заговорил отчетливо и тяжеловесно выговаривая каждое слово.
— Мир без всяких предварительных условий. На пути вашего войска встало другое. Мое войско. Если я появлюсь перед ним и повелю повернуть против Кзаркхмета, — после того, как багарец произнес имя черного колдуна, в голосе принца зазвучала такая неподдельная ненависть, что даже у Межимира не повернулся бы язык обвинить Владслава в неискренности, — то, не сомневаюсь, объединившись, мы одолеем и степняков и присягнувших Кзаркхмету гоблинов. Как только головы колдуна и его приспешников будут насажены на пики, багарские полки также без каких-либо требований покинут пределы Росмалы. Битвой с общим врагом мы искупим то, что посягнули на дружбу, что исстари водилась между нашими предками.
Тонкие пальчики Рогнеды теребили медальон, в котором была искусно передана тоска матери, отца и брата, что смотрели на дочь и сестру.
— Ответьте, и ответьте откровенно, Ваше Высочество, какой резон Багаре в заключении мира, — сказала она. — И вообще, как багарский принц очутился в нашем стане да в таком обличье?
— Это долгая история, но, если пожелаете, я расскажу.
— Время у нас имеется, — произнес Межимир.
Владслав попытался вкратце поведать, как Кзаркхмет появился при герцогском дворе, и как стал придворным чародеем, и как строились с ним его, принца, отношения, и к чему все это, в конце концов, привело. Однако рассказ затянулся едва ли не на час.
— …и вот я здесь, — закончил принц, ожидая реакции на услышанное.
— Что ж, — после некоторого молчания заговорила Рогнеда. — Мое мнение обо всем этом сложилось, но надо еще раз все обдумать.
— Конечно, — согласился Владслав.
— Да, поразмыслим пока, а завтра доведем наше решение до вашего сведения, принц, — титул багарца Межимир произнес с неприкрытым нажимом и затем позвал слуг.
— Этого господаря в сопровождении пятерых стражников проводить в зеленую комнату северного крыла, — велел золотой воевода. — Никого к нему не впускайть.
Сказанное означало арест. Впрочем, комната, куда было велено отвести принца, на тюрьму никак не походила. Скорее походила на номер в дорогом постоялом дворе.
За окном-бойницей сгустилась темнота. Часы на Птичьей башне пробили десять.
— Если позволите, Ваше Высочество, я вас покину, — распрощался по дворцовому этикету Межимир
Руслан вдруг остался наедине с Рогнедой. Он должен объясниться с ней!
— Ваше Высочество… — Березин приблизился к девушке, не зная с чего начать.
Инопланетник хотел поймать её взор, найти в её глазах ответ как быть. На миг, на краткий миг, их взгляды пересеклись, и там Руслан увидел… Показалось или нет? Или желаемое выдавалось за действительное?
Рогнеда отошла к окну. Где же лучина?
— Я не забыл ту ночь, когда напали гарпии.
Царевна не ответила. Затаив дыхание, чтоб не сбить ненароком огонек, отвела лучину от светильника.
— Отчего вы молчите, Ваше Высочество?
— Вспоминаю.
— Ты не помнишь, как называла меня тогда?
— Забываетесь, князь! — вскинулась Рогнеда. Однако не было в её голосе холодности. — Разве мы перешли на ты?
Руслан не понимал, что делает. Он хотел сказать совсем другое. Он хотел сказать, что они никогда не будут вместе. Не могут быть вместе! Но снова заговорил об ином:
— Разве можно называть любимого не на ты?
— Уйдите, князь, — вдруг тихо, почти жалобно, попросила Рогнеда. Она не обернулась, но Руслан был уверен, что её глаза мокры от слез.
