Разумеется, нам не хватило этого дня для того, чтобы решить все задачи. В итоге ближе к вечеру стало ясно, что сегодня мы никуда не уйдем. Золотые зачистили Излучное – удалось найти несколько попрятавшихся лысых. Черные связали три плота и подготовили лодки к эвакуации.
– Ночуем здесь? – спросил у меня Глыба, заранее зная ответ.
– Пошли две лодки вверх по реке, до дальнего поворота. Пусть встанут в сотне шагов друг от друга. Даже если первый дозор ночью не заметит врага, то успеют пошуметь – и вторая лодка сможет нас предупредить.
Вряд ли, мальчишка-орел успеет вернуться так быстро, но я лучше буду дуть на воду, чем снова внезапно окажусь нос к носу с бедой.
…На этот раз пронесло. Утром одна из дозорных лодок вернулась, сообщив, что всё спокойно. Я велел сменить сторожей, а сам крепко задумался: когда уходить? Конечно, можно хоть сейчас. Засыпать лодки да плоты ранеными и добычей, загрузить остатками воинов – и бегом в Крыло! А там Кочи, там Медработник, там сытая, нетронутая войной земля. Будет время отдохнуть, сил набраться… Но меня всё время свербила мысль: что-то я забыл. Нельзя пока уходить. Сделать что-то нужно. Что именно – непонятно. Не хотелось отдавать врагу гончарные и стеклянные печи, столярную мастерскую и кожевенную. От рынка мало что осталось, но и его было жалко.
Наверное, надо их разрушить. Или вообще, по-кутузовски спалить всё Излучное? Я представил себе это и понял, что рука не поднимется. Мысли гудели в голове, и все казались бестолковыми. Что делать? Надо идти к реке и беседовать с Червяком.
Увы. У реки на камушке сидел Муравей, невольно мешая желанному уединению. Я уже собрался отойти подальше, но Аскуатла сам завел беседу:
– Не привезли добавки наши соседи родные, – по-мальчишески хихикнул он, кивнув на юг.
А я и забыл совсем, как «попросил» черноурочинцев привезти новую порцию еды! Невольно рассмеялся вместе с двадцатником.
– Повязку менял? – кивнул я на серый «колпак» на голове Муравья.
– Вчера, после боя, –улыбнулся тот и, посерьезнев, добавил. – Владыка, Брат Гнева сказал вчера, что мы уйдем в сторону Крыла, вслед за селянами. Так ли это?
– Был такой разговор, – насторожился я. – Почему спрашиваешь?
– Ну, – замялся черный. – Это, конечно, разумно… Сил у нас совсем мало. Но, если задуматься, то так еще хуже выйдет.
– Это почему?
– Представил я себя командиром ихним. Возвращаюсь в Излучное: никого нет. Аграба пустая, оставленное войско явно разбито. Я бы насторожился. Откуда у владыки такие силы? Помощь пришла? Нет, я бы точно не сунулся на Серую Воду. Наоборот, решил, что раз у нас подмога есть, то и ему стоит подмоги попросить.
– Так…
– Кем мы пополним ряды в Крыле? Простыми крестьянами. Всё лучшее, что у нас есть – вот оно здесь, в Излучном. А у пурепеча много воинов, сильных, опытных. С таким войском можно и Крыло брать. А еще можно Аграбу занять – и я не хотел бы захватывать стену, которую обороняют кенги.
Черт возьми! Про Аграбу я не подумал…
– Значит, считаешь, что они станут сильнее, а мы – нет?
– Да. У нас мало сил, но и пурепеча сейчас слабы, как никогда. Более слабыми они уже не будут, владыка.
– Ну, а если проиграем?
– Попробуем снова прорваться в крепость. Запасы еды мы пополнили, а ртов наоборот стало меньше. Можно даже сразу там засесть. У пурепеча теперь точно нет сил для штурма. Зато они будут думать, что мы стали сильнее. Раз сумели разгромить половину их воинов.
Мальчишка разбередил мою душу, как, наверное, не смог бы и мой личный бог. Чтобы отвлечься, я пошел к Черному Хвосту на очередной сеанс терапии. На этот раз ничего не говорил о его нужности – это своего рода дрова в топку его жалости к себе. Может дать и обратный эффект.
– Новички в войске Черной Горы совсем ни на что не годятся, – вздыхал я. – Строй толком не держат. Главное даже не в выучке, это наживное. Чувства локтя у них нет. Не знают они, что такое Черная Гора. Не помнят той ночи в Крыле, когда создавалось воинство. И рассказать им этого почти некому.
Сокрушался я, наверное, полчаса. Конечно, наивный ход: вызвать у Хвоста боль за дело его жизни. Но, с другой стороны, мой пациент тоже не сильно искушен в психологических науках. Я наблюдал, как скрипит зубами мой больной и мысленно потирал руки. Надеюсь, поможет. Конечно, еще лучше смоделировать ситуацию, в которой Хвосту невольно пришлось бы проявить свои лидерские качества. Но пока нельзя – парень еще был сильно болен и мало на что способен. Если не сдюжит – только хуже станет.
Покинув лазарет, я нашел Брата Гнева и велел ему привести всех ветеранов Черного Воинства.
– За сегодня каждый из вас должен сходить к командиру, – воины сразу поняли, кого я имею в виду, и повеселели, поняв, что я считаю Хвоста командиром. – Не утешайте его ни в коем случае! Не зовите, не умаляйте. Но каждый из вас должен вспомнить какую-нибудь личную историю, в которой Черный Хвост вам помог, научил чему-то, поддержал.
Эту крепость я возьму измором!
Только собрался покинуть черных, чтобы заняться другими делами, но на пути встал Брат Гнева.
– Владыка. Мы когда уходим?
И всё вернулось вспять.
– В полдень соберем военный совет. Только вы с Прекрасной Слезой и двадцатники. Там решим.
Чем выше вставало солнце, тем тяжелее мне было. Я знал, что есть разумное и безопасное решение – и не хотел его принимать! Всей душой!
Воины расселись по кругу под навесом. Смотрели на меня с должным почтением, но хмуро. Понятно: пламя вчерашнего дня угасло, начались околобоевые будни. Военная бытовуха.
– Мы планировали уходить в Крыло, – начал я, не вставая с циновки. – Но я говорю вам прямо, воины: я не хочу уходить. У нас мало сил для борьбы, но мне претит сама мысль оставить Излучное. Снова бежать от врага.
Дружный вздох облегчения, словно музыка, коснулся моих ушей. Я вдруг понял, что всех здесь собравшихся мучили те же самые чувства! На душе стало тепло.
– Я не уверен в своем решении. И потому прошу вас сказать: что вы думаете? Хорошее оно или нет. И почему?
Двадцатники скромно сидели и только в полголоса выражали полное согласие. А вот Брат Гнева вскочил на ноги.
– Владыка! Я и все наши воины счастливы, что ты так решил! Нельзя нам уходить! Мы впервые храбро вышли в бой – и победили! Золотой Змей поддержал нас – это видели все! Наши сердца пылают жаждой боя! Уходить сейчас – значит, потерять этот огонь. Змей непременно отвернется от нас…
Иникуала смолк и в волнении сел. А под листья навеса уже вздымался генерал Глыба.
– Двух мнений быть не может, владыка, – рыкнул он. – Мы должны остаться и дать гадам бой. Тухлая жаба Ицкагани предал народ в руки пурепеча, и только ты один стоишь на его защите. Поверь, сейчас в каждой деревне смотрят на тебя, молятся на тебя и твоего божественного покровителя. Мы просто не можем уйти.
Сколько аргументов за! И только один против – если мы проиграем, то… Но, видимо, пришло время идти ва-банк.
– Где примем бой? – спросил я отцов-командиров. – На открытом месте или закрепимся в Аграбе?
Здесь уже оживленно загалдели все. Кто-то выступал за более надежный вариант обороны из-за стены, но большинство голосили, что еды имеется на несколько дней, всё равно придется выйти в поле.
– У них больше нет лучников! – выкрикнул Муравей. – Они в поле не так страшны.
– А кенги тебе уже не страшны? – на рефлексе ринулся в спор с черным кто-то из золотых.
Я поднял здоровую руку – галдеж стих.
– Мы примем открытый бой. Но! В то же время, возьмем Аграбу с собой.
До заката был еще вагон времени! Ополченцы с черными стали переносить запасы, добычу и раненых в Аграбу. В то же время золотые взялись за мотыги и лопаты и начали копать канаву. Бой я решил дать прямо на месте бывшего рынка – в сотне шагов от берега реки. Всё поле от ручья до мангры должна была рассечь канава. Неглубокая – максимум, по колено – но она собьет натиск атакующих. Вместе с командирами мы разметили, кто где встанет, а свободные фланги велели утыкать заостренными кольями. Свежесвязанные плоты быстро разобрали, нарубили свежие деревца – и к вечеру поляну перекрыла целая засека. Теперь нас не обойдут с боков, пурепеча придется идти только в лоб.
