вечность.
Моя мятежница на земле застонала. Отвлекшись от последнего из нападавших, я наклонился. Люди невероятно хрупкие; казалось совершенно невозможным, что она еще жива. Если только… это уже не так.
Я наклонился ближе, ища доказательства того, что уже знал. Она снова застонала, и я откинул окровавленные пряди с ее лица, ища шрам на ухе.
Ее ресницы затрепетали и приоткрылись, и она уставилась на меня со странной ясностью.
– Что, пришел закончить их работу? – прохрипела она.
Что-то сжалось в груди, и я открыл рот, чтобы ответить.
Надо мной нависла знакомая тень, и я поднял глаза.
– Вот ты где. Где ты, черт возьми, был?
Я нахмурился. Что произошло? В одно мгновение Баэл бежал к ним, а в следующее я легко обогнал его. Куда он делся?
– Это не важно, – рявкнул Баэл, отталкивая меня локтем.
Я удивленно моргнул и позволил ему присесть рядом. Баэл обычно не разговаривает со мной таким тоном. Он вообще ни с кем так не говорит. Мой кузен настолько хорошо контролирует эмоции, что выбранный им образ начал сливаться с его истинной личностью.
Однако сейчас я ошеломленно наблюдал, как Баэл подхватил Лонни, заключил ее в объятья и растворился в воздухе.
Как я это пропустил?
Я обернулся в поисках единственного оставшегося фейри, посмевшего напасть на безоружного человека. Нет, на королеву.
Да, это намного хуже. Вот настоящая причина ярости, которая все еще разрывала меня изнутри. Более логичная.
Мужчине достало здравого смысла попытаться сбежать, но явно не хватило сил, чтобы проскользнуть в тени при свете дня. Я легко догнал его примерно в пяти милях от замка.
Он резко остановился, его лицо потеряло всякие краски.
– Милорд, я…
Я медленно шагнул к нему, гнев бурлил в горле. Он был одет как слюа из Запределья. Странно.
– Ты кто такой? – убийственно спокойным тоном спросил я.
Он выпучил глаза и, заикаясь, выдавил:
– Аэдрик. Сын Коррина. Я…
Я прервал его взмахом руки. Плебейские имена. Ни одно не было мне известно, ни одно не имело значения. Этого было достаточно.
– И кто послал тебя охотиться на мо… – я осекся, несколько неловко пытаясь подобрать слова, – на королеву?
– Никто. Она просто тупая слюа, и мы…
Я протянул руку, схватив его за шею. Было куда проще убить его магией, но оторвать голову было намного приятнее. Почему же?
Я вспомнил, что сказал ей. Что собираюсь ее убить. Должно быть, вот что было источником гнева. Несправедливость. Он пытался забрать мою добычу. Еще и Баэл, который явно по какой-то причине привязался к этой девчонке.
Я разжал пальцы, и мужчина рухнул. Он вскрикнул, ударившись о землю, и уставился на меня широко раскрытыми глазами.
– Ты будешь жить, – сказал я все тем же убийственно спокойным голосом. – И ты расскажешь всем в пяти провинциях, что королева наша. Пусть никто не смеет ее трогать. Никто не охотится на нее. Она наша добыча.
Баэл уложил меня на шикарную кровать в какой-то комнате и яростно впился зубами в собственное запястье, а затем приложил его к моему рту.
– Пей.
Все тело болело. Оно болело даже в тех местах, о которых я не подозревала, а мышцы сводило судорогой. Я чувствовала себя хуже, чем после охоты, – даже, может быть, хуже, чем после подземелья, хотя примерно так же.
Я жадно присосалась к запястью Баэла, прижимая языком рану, пока она не закрылась. Я не знала, как он придумал такой способ лечения, но, кажется, он работает.
Я старалась не думать, насколько объективно это отвратительно. Было в этом что-то животное. Странно интимное. Очень в стиле… фейри.
– О чем, черт возьми, ты думала? – прорычал Баэл, звуча прямо как Сайон. – Тебя могли убить.
Я потрясла головой, прищурившись, и он резко отдернул запястье, чтобы я могла ответить. Из моего горла вырвалось странное, непонятное мне самой скуление. Он поднял брови. Однако за маской удивления я заметила, что в его глазах мелькнуло ошеломление.
Я прочистила горло, пытаясь вернуть голос в норму.
– Здесь меня тоже могли убить. Или ты не слышал об отравлении?
В его широко распахнутых желтых глазах виднелись какие-то неуловимые эмоции. Не беспокойство, нет. Больше похоже на гнев. Одержимость.
– Ты слишком хрупкая.
– Что случилось с фейри, которые напали на меня?
– Мертвы. – Он дико улыбнулся. – Я же говорил, что мы убьем всех, кто посмеет навредить тебе.
Я заметила, что он сказал «мы» вместо «я», но не была уверена, что он осознал эту перемену. А ведь он, должно быть, считал, что говорит правду.
– Кто они?
Он присел на кровать и на мгновение показался странно похожим на человека. Я подумала, не устал ли он. Могут ли Высшие фейри страдать от потери крови, как люди?
– Не знаю. Наверняка кто-то неважный, но мы постараемся все выяснить.
Я пожевала губу. Слишком подозрительно, что всего за пару дней до второй охоты сначала отравили Иолу, а затем напали на меня. Почему просто не дождаться охоты?
– Где ты был? – спросила я, откидываясь на подушки.
Баэл не пошевелился.
– О, много где. Мне все места перечислить? Это займет какое-то время. Смотри, я родился в…
– Хватит. Ты же знаешь, что я имела в виду.
– Тебе стоит выражаться конкретнее, маленькое чудовище.
– Ладно. Где ты был на прошлой неделе?
Он улыбнулся.
– А что? Соскучилась по мне?
– Ответь на вопрос.
Он лег поперек кровати.
– Недоступен. Придется тебе довольствоваться этой информацией, потому что больше я ничего не скажу.
– И ты вернулся только сейчас? Всего за несколько дней до охоты? – Внутри вспыхнула ярость. – А что насчет моей подготовки? Что насчет помощи?
– Я слышал, что ты нашла себе нового союзника в лице Гвидиона.
Я стиснула зубы.
– Какое это имеет отношение? В какую провинцию мы поедем на вторую охоту? Что там будет? Как…
Он сел, выглядя удивленным.
– Ты и правда соскучилась по мне.
– Пошел ты.
Он рассмеялся, и его острые зубы блеснули на свету.
– Срединье. Охота будет в карьере на окраине провинции. Это всего день езды отсюда, так что мы не станем злоупотреблять гостеприимством лорда Срединья и оставаться на ночь.
Я вспомнила Мелину с бала и прищурилась.
– Неужели только поэтому? Или все же потому, что местные дворяне ненавидят твою семью?
Он пожал плечами.
– По обеим причинам.
– Эйна сказала, что они не любят конкретно тебя.
– Эйна – сука. – Он ухмыльнулся. – Но обычно она права. После Сайона она мой ближайший друг.
Я нахмурилась.
– Когда мы уезжаем?
– Послезавтра утром. А теперь ты можешь хоть
