Во дворе штукатуры занимались наружной отделкой. Вдоль стены дворца лежала длинная лестница. Ласка подхватил ее и побежал к крепостной стене, на ходу прикидывая наиболее подходящее место для перелезания.
Не догонят. Раз — лестница уперлась в землю. Два — верхний конец стукнулся о стену. Низко, но достаточно, чтобы с верхней ступеньки ухватиться за верх стены. Три, четыре, пять, — босые ноги застучали по перекладинам.
Щелк! Ласка замер. В ступеньке, за которую он только что взялся, торчала стрела. Он обернулся и увидел у выхода из дворца шагах в ста от себя султана Сулеймана с луком в руках.
— Живым брать! — приказал султан.
Ласка спустился, и янычары повели его к султану.
24. Глава. Султан Сулейман Великолепный
Известен многими славными победами султан Сулейман милостью Аллаха, всемогущего и милосердного! Достойный лидер правоверных, носитель знамени Пророка. С честью носит султан Сулейман почетное звание халифа. Бьет султан Сулейман австрийцев, венгров, венецианцев, генуэзцев, узбеков, персов, арабов на суше и на море. Богатеет его стараниями Османская Империя. По праву зовут Сулеймана Великолепным, по праву не зовут великолепными других государей, живущих с ним в одну эпоху.
Носит султан Сулейман шелка узорные и парчу сирийскую. Тяжел его шелковый тюрбан, но не склоняется его шея. В пику христианской моде бороду бреет начисто, в честь отца и деда усы подстригает по семейной традиции. Строен султан Сулейман и по-воински крепко сложен. С первого взгляда видно, что не трогают сердце султана ни чревоугодие, ни пьянство, ни прочие невоинские пороки.
Султан сел на мягкий низкий диван. Перед ним стояли Ласка и пойманный где-то в недрах дворца Вольф. Не помог нисколько. Не предал, не сбежал, и то хорошо.
Вольфа привели двое довольных и совершенно не уставших янычар. Этим побегать или подраться точно не пришлось. Следом за ними слуга принес на подушке большого светлого кота с тремя темными полосками на лбу.
Конвой остановился. Кот спрыгнул, обшипел Вольфа, залез на колени к султану, подпихнул морду под его ладонь и громко замурлыкал.
— Вы сообщники? — строго спросил султан у Ласки и Вольфа, почесывая толстые котовые щеки.
Он и так видел, что сообщники.
— Кто вы такие? Шпионы?
— Грешен я, повелитель. Шайтан попутал, — ответил Ласка по-татарски, надеясь, что султан поймет.
— Твои грехи пусть тебе твой священник отпускает, — ответил Сулейман, — Зачем вам мой перстень? Для вас это просто кусок золота такого размера, какие носят на улицах купцы. Кто-то приказал вам украсть именно перстень царя Соломона?
— Волей Божию образовался у меня долг чести перед императором Карлом, — Ласка решил, что в разговоре с халифом лучше не начинать с долга чести перед Папой.
— Не торопись, — сказал Сулейман таким ласковым тоном, что по коже побежали мурашки, — Лучше расскажешь — дольше проживешь.
— Поехал я в Польшу к ученым лекарям за живой водой… — и Ласка рассказал всю историю, упомянув Чорторыльского, Твардовского с Сигизмундом Августом, птицу, коня, художника и перстень.
Султан переспрашивал, уточнял, смеялся. История закончилась. Кот сразу повернул уши к рассказчику и тоже внимательно слушал. А еще муркал, мякал и мрякал, обращаясь к султану. Тот отвечал ему шепотом.
— Хорошо, ловкий вор, что ты этот перстень со столика взял, а остальные не тронул, — сказал султан, — Выбери ты еще и любой другой предмет оттуда, не сносить тебе головы.
Ласка с Вольфом переглянулись. Чем плох перстень? Подлинная древность еще библейских времен, да и демоны нехристям в хозяйстве пригодятся. На худой конец, его на что-нибудь доброе можно перековать, золота в нем много.
— Знаю, о чем ты подумал, — сказал Сулейман, — Будто перстень мне не нужен.
— Виноват я, повелитель, что по-хорошему не попросил, — поклонился Ласка, — Другой раз умнее буду.
— Не угадал, — султан улыбнулся, — Перстень настоящий, и, попроси ты его для себя, а тем более, для Папы, я бы его не отдал. Дело не в перстне, а в тебе. Ты взял только перстень, а не сгреб за пазуху все мои кольца. Значит, можно поверить, что ты, хотя и вор, но человек чести и берешь то, что нужно ради глаз твоего отца, а не набиваешь кошелек ради богатства.
Ласка посмотрел на султана с видимой надеждой, но перебивать не стал.
— Кто ты такой, чтобы тебе султан Османской империи и халиф всех правоверных подарки делал? У меня в империи своих славных воинов полно, у каждого после женщин одно золото на уме. Но Папу Римского я недолюбливаю. У меня с ним с прошлого года война, и чует мое сердце, что не дождусь я от него вассальной клятвы на Коране. Не вызывает в моих руках этот перстень никаких демонов, а в его руках и подавно не будет. Послал рыцаря за ветхозаветной реликвией, а получит просто кусок золота. Мельчают ваши Папы. Таких, как ты, надо за Граалем послать, или за Гробом Господним. Не принес бы, конечно, но попытка вышла бы славная.
Ласка вежливо поклонился, как бы склоняясь перед мудростью и справедливостью султана.
— Перстень Папе в подарок я не отдам. И за деньги не отдам. Чтобы не нарушать традицию, я за него другую редкость попрошу, — султан строго посмотрел на Ласку.
— Как прикажешь, повелитель! — Ласка, стоявший с повинной головой, вытянулся в струнку.
— Велика моя империя и всем на свете богата. Из всех царей земных завидую я только крымскому хану. Нет лучше женщин, чем на Руси. Из тех краев любимая моя жена Хюррем, по старому имени Анастасия, мать моих сыновей. Крымчаки постоянно в набеги на Русь ходят, только лучших девиц себе оставляют, а кого не жалко уже у нас продают. Привези мне русскую девицу из гарема крымского хана, а я тебе перстень отдам.
Ласка даже выдохнул с облегчением. Девицу привезти. Жену у мужа отобрать или невесту у жениха, или дочь у родителей, или послушницу из монастыря он бы ни в жизнь не взялся. Наложница в гареме это и не жена, и не собственность, которую воровать грех. С русской точки зрения такая девица считается краденой, а переукрасть краденое не грех. Что хан девицу своей собственностью считает, так это он сам неправ. Или под венец, или не замай. Если девица в плену, то сватов засылать к родителям не надо. Раз судьба так сложилась, все лучше женой султана
