- Сто двадцать первая, товарищ майор! До трех лет. А уж как на зоне таких любят! Часто всем коллективом и по нескольку раз в день.
Услышанное добило Каримбетова вконец. Из кабинета он не вышел, а вывалился.
В окно из кабинета комбата было видно, как он, пошатываясь, словно пьяный, плетется к «гостевому» модулю.
- Здорово вы его насчет гомосечества уделали! – сказал молчавший до сих пор Мертвищев. – Как вы догадались?
- Да, чего там догадываться… - хмыкнул Петрович. – Обратил внимание как его недоносок Угаров ногти себе полирует, словно девка, да еще и лаком бесцветным их покрывает? Остальное – чистая интуиция, – он помолчал, – Жалко только, что твоей «инфракрасной камеры» у нас нет.
- Ничего, ему и так хватит, - заверил Змей, укладывая в папку весь собранный компромат.
***
Титры: Шихванд. Провинция Фарах. Афганистан.
8 июня 1988 года
Диспетчерская аэродрома. Никитин в повседневной форме. Сразу видно, что готов к отбытию в Союз.
-«Тюльпан» будет только к ночи. Вылетает сегодня около ноля часов. Вот так-то, Игорь, - сказал ему диспетчер, - Звонить куда будешь?
- Нет, - ответил Никитин, - пойду день убивать.Хотя… Дашь позвонить в Москву?
…………………………………………..
Никитин на углу, у одного из поворотов, ведущего к штабу дивизии, под уникальным дорожным знаком, которого никогда не было в «Правилах дорожного движения»: танк в красном круге, перечеркнутый красной косой чертой - «Движение танков запрещено» и ловит попутку.
……………………………………..
Стоящий на отшибе госпиталя модуль, ничем не отличался от всех остальных госпитальных строений только вывеской у входа: «Патологоанатомическое отделение», и, чуть пониже и поменьше размером еще одной: «Морг».
Никитин постучал.
- А, Игорь! Заходи, - приветствовал он Никитина хозяин этого печального заведения, майор медицинской службы, которому было хорошо за сорок, и о своей службе он мог бы уже писать мемуары под названием «Двадцать лет среди покойников». В народе его за глаза звали «Джеком-Потрошителем». Он обладал феноменальной памятью на имена и лица, а знакомы с ним были почти все офицеры и прапорщики не только Шихвандского гарнизона. Дело в том, что среди «интернационалистов» гуляло поверье, что, если ты хоть раз выпил рюмку за одним столом с нашим прозектором, то никогда и ни за что не попадешь на его оцинкованный стол в качестве «пациента». Увы, поверье помогало далеко не всем. Шура тоже с ним пил.
Никитин вошел в его скромно обставленный кабинетчик.
- Ты Балаганова домой повезешь? – спросил хозяин морга.
- Я, Георгий Иваныч. Что показало вскрытие?
- Сердце. Оно у него было, как у шестидесятилетнего, изношено до предела. Вот и не выдержало, исчерпало свой ресурс.
- И от чего все это?
- Твердят вам, - вздохнул мортус, - что здоровье надобно беречь смолоду, а вы? Сколько он в день выкуривал?
- Не считал, - пожал Никитин плечами, – Много.
- Вот то-то и оно. Кофе пил?
- Пил. Жутко крепкий.
- Алкоголь?
- Как все.
- Ну, и стрессы разные, тут ничего не поделаешь, - война. Родители у него живы?
- Умерли, мать – давно, а отец лет десять назад.
- От чего?
- Мать от онкологии, а отец – от инфаркта.
- Вот видишь, значит, налицо еще и врожденная предрасположенность. У тебя-то самого с этим как?
- Нормально. Папаша от запоя помер, - соврал Никитин. Своего отца Никитин никогда не знал, мать о нем ничего мне не рассказывала, и даже не ведал, жив ли он вообще, или нет. Наставительный, поучающий тон, свойственный большинству медикусов, Никитина всегда раздражал. Их советы по сбережению здоровья были, безусловно, правильными, но неосуществимыми на практике. Все это, естественно, из области фантастики, и уж точно несовместимо со службой в СПЕЦНАЗе.
- Значит, тоже сопьешься! – заключил «Джек-Потрошитель» в ответ на его вранье, – Спиртику тяпнешь?
- Тяпну, - кивнул Никитин, не раздумывая.
Разливая спирт по мензуркам Док налил еще в кружки простой воды из градина и назидательно сказал:
- Никогда не запивай спирт минералкой, – взял мензурку и добавил, - Помянем раба Божьего Виктора…
………………………………………
Никитин и Боев в «бочке» Боева.
На столе ополовиненная бутылка водки и немудреная закусь.
