Tense в тупые отроческие головы, как-то не по мне.А мир, Ма, я и так посмотрел уже.Прости, Ма, но мне, действительно некогда.
Подхватив коробку с магнитофоном и набросив на плечо ремень сумки, Никитин выскочил за дверь.
Автобуса 119-го маршрута, как всегда, долго не было. Искурив две сигареты, он глянул на часы и понял, что может запросто опоздать на встречу.
На его взмах рукой мгновенно скрипнул тормозами обшарпанный «Москвич».
- Куда? – приоткрыл дверцу «бомбила» кавказской наружности.
- Метро «Университет».
- Чырык!
- Однако… Черт с ним, поехали, – залез Никитин на заднее сидение.
Едва отъехав, сын гор кивнул на стоящую рядом с ним коробку с магнитофоном.
- Прадаешь?
- Нет, - коротко ответил Никитин.
- Э-э-э! Паслюшай! Прадай, да?
- Сказано тебе: нет!
- Пачэму, дарагой? Я харощий дэнгы дам!
- Останови! – машина подъезжала к станции метро «Профсоюзная». Тут можно было пересесть на троллейбус.
- Зачэм, дарагой? Давай, адын мэсто едэм, пасыдым, пагаварым, то-се. Шашлык кушаем. Сто грамм выпьем, а? Нащот твой вещь дагаварымся! Давай, да?
Никитин опустил правую руку на его плечо возле смуглой шеи и не очень сильно надавил, куда нужно, большим пальцем.
Джигит дернулся и вскрикнул от боли:
- Эй, ты щьто? – Машина резко вильнула, приткнувшись к тротуару у магазина «Обои».
Ни слова не говоря, Никитин взял коробку и открыл дверцу.
- Э-э-э, дарагой! – заблажил было «шеф», – А кто дэнгы платыт будэт?
- С царицы Тамары получишь, стафиллокок гоноррейный! – небрежно бросил Никитин через плечо и поспешил к выруливывающему на остановку троллейбусу, не обращая внимания на несущиеся мне вслед проклятия. Жаль, нет времени, чтобы поучить эту сволочь изящной словесности. И без того его минорное настроение было изгажено окончательно.
………………………………………………………………
Жена майора Боева, симпатичная брюнетка небольшого роста, уже ждала Никитина возле входа в метро «Университет».
Никитин глянул на часы: было тридцать две минуты одиннадцатого. Непорядок!
- Здравствуйте, - приветствовал ее Никитин, - вы жена майора Боева?
Брюнетка кивнула головой и пошутила:
- Если он только не сменил фамилию. А так выходила замуж еще за курсанта Боева.
- Прошу извинить за опоздание. Это я звонил вам. Евгений просил передать вам пятьсот чеков с оказией, - Никитин вынул конверт и протянул ей, - Пересчитайте, пожалуйста, и я побежал.
- Погодите, - удержала она его за локоть, - только скажите мне правду: он там сильно погуливает?
- Мадам, я вас умоляю, - поднял очи горе Никитин, - где там гулять в горах? В мусульманской стране?
- Вы его еще увидите?
- Наверное.
- Передайте ему, что я его жду. И жду примерно. По настоящему.
***
Титры: Москва. СССР.
10 июня 1988 года.
По парапету Воробьевых гор ходит Шура в песочке со «стечкиным» на боку, балансируя руками, хотя парапет широкий и балансе нет надобности. Вокруг никого, кроме Никитина, который идет за ним и просит:
- Шура, ну хоть намекни как-нибудь, о чем я хотел тебя спросить? Если тебе известен ответ, то, наверняка, ты знаешь и вопрос. Ты ведь всегда знал много такого, чего не знал я. Например, о Персидских походах. Я сейчас должен знать о том, что уже случилось, и что должно случиться. Тебе вместе со Смертью, открылась великая Тайна. Что это за Тайна, Шура?
- На то она и Тайна, Ник, - ответил Шура, спрыгивая с парапета вниз. Дальше был слышен только его голос, – Знать тебе об этом еще рано. Ты еще живой! Всему свое время…
Голос стал затухать, словно удаляясь куда-то. Только эхом отдавалось в ушах, ревербирируя:
- Время… время… время…
- Подожди, Шура! Когда оно наступит, мое ВРЕМЯ?
Вместо этого Никитин почувствовал несильный толчок в плечо.
И открыл глаза
Посмотрел на часы. На циферблате было 11.02.
- Эй, гражданин! – с тревогой в голосе спросил стоящий перед ним молоденький милиционер, – Вам плохо?
- Да ничего, сержант, все в порядке, спасибо.
- Выпили, что ли? – он подозрительно заглянул мне в глаза.
- Да нет, просто на солнцепеке разморило. Извините, я пойду.
- Ну-ну, идите, - он козырнул.
………………………………………………………..
Дверь Никитину открыла сама Ванда Станиславовна в элегантном черном платье, явно не из универмага «Москва». На голове черная же косынка – правда, повязанная как-то странно, «а-ля черт меня подери», на манер пиратов Южных морей.
-
