системы орут уже двадцать минут, местный маяк предупреждает, что мы приближаемся к зоне, закрытой Галактическим Интердиктом, что вход в систему Октавии «несет экстремальный риск», может повлечь «катастрофические последствия» и «составляет нарушение галактического закона согласно Договору Вердуума IV, утвержденного бла-бла-бла».
Я начинаю ненавидеть жизнь.
Но тут в нашу сторону выпускают ракету, и я вспоминаю, почему так сильно ее люблю.
Все уже успели сменить маскарадную одежду на форму и потому одеты соответствующе. Я расставляю ложные цели и предупреждаю всех, врубая форсаж и резко уклоняясь от удара. Ракета взрывается у нас за кормой, освещая Складку чистой пылающей белизной, экраны вспыхивают светом.
– Это ядерная бомба была? – спрашивает Скарлетт с расширенными глазами.
– Нет, букет цветов полевых, – отвечаю я.
– Это стихотворение посвящено черной смерти, – поясняет Зила. – Букет полевых цветов должен был отвести…
– Спасибо, легионер Умница, – перебивает Финиан. – Но если оставить в стороне упадочную терранскую поэзию, становится ясно, что ваши собратья-по-грязи пытаются нас убить, а мне казалось, наш бесстрашный лидер говорил, что они этого не захотят!
Тайлер недоверчиво вглядывается в оптические прицелы:
– Я не думал, что они это сделают.
– Не думал? Вроде бы тебе положено быть гением тактики!
Тай приподнимает бровь со шрамом:
– Финиан, мне очень жаль разрушать твои иллюзии на мой счет, но сейчас не худший момент сознаться…
– Держись! – ору я.
Еще три ракеты летят в нашу сторону, пущенные батареями «Беллерофонта». Я налегаю на управление, выбрасываю новую порцию ложных целей, петляю в огненной буре, чувствуя, как мурлычет подо мной двигатель, пальцы летают над кнопками быстрее мысли.
Взрывы тянутся полосой шириной в тысячи километров, раздуваются наружу огнем, сжигая Складку. Но наш корабль быстрее, он вертится и мечется среди этой бури, снаряды со свистом проносятся мимо его корпуса, и мы выходим с другой стороны огненного шторма без царапинки.
– Эти гады не шутят, – ворчу я.
– Сколько еще до ворот Складки у Октавии? – спрашивает Тайлер.
– Вход через четыре минуты тридцать одну секунду.
– Можешь их сдержать до того?
Я смотрю на него и подмигиваю:
– Меня не просто так Нулем прозвали.
Они теперь прямо перед нами. Но не шестиугольные титановые ворота, как у нас, терран, и не каплевидный хрустальный портал сильдратийцев, – эти абсолютно естественны. Как переливающийся разрыв ткани Складки – будто разодранный когтями неимоверного зверя. В поперечнике десять тысяч километров, края рябят квантовыми молниями.
Вид над горизонтом ворот дрожит, как мираж в пустыне.
И сквозь эту немыслимую прореху в полотне вселенной нам подмигивает звезда Октавии, пылает красным в цветном море реального пространства.
«Беллерофонт» поливает нас огнем из рельсовых пушек. Все мучительные вопросы – вроде действительно ли они хотят нас убить – снимаются дюжиной пробоин от осколков чуть позади нашего левого крыла. Снаряд промахнулся метров на сто.
– Творец Великий, чуть не хлопнули, – выдыхает Финиан.
– Заткнись, – отвечаю я. – У меня все под контролем. Через шестьдесят секунд – в реальном пространстве.
Тут нам в заднюю часть влетает снаряд рельсовой пушки, оставив дыру размером с футбольный мяч. Воют сигналы тревоги, врубается система авторемонта, заделывая пробоину.
Смотрю на отчет о повреждениях и вижу, что нам влупили по машинному отделению.
Плохо.
– Я думал, что у тебя все под контролем! – орет Финиан, перекрывая сигналы тревоги.
– Я думала, что велела тебе заткнуться!
Кэл улыбается, глаза у него блестят – он в своей стихии в этом хаосе битвы. Никогда еще не видела его таким спокойным.
– Из тебя никудышный воин, Финиан?
– А из тебя никудышный… – бетрасканец моргает большими черными глазами, не находя нужного выражения. – Погоди-погоди, честно, у меня еще только вчера был припасен хороший ответ…
Очередной заряд обедненного урана пролетает в трех метрах от нашего правого борта. Как я ни летаю, как резко ни маневрирую, слишком много пушек по нам сейчас лупят. «Лонгбоу» не рассчитаны на схватку с большим кораблем – это как терьера стравить с доберманом. Конечно, терьер может показать зрелищный бой, но в конце концов, несмотря на всю скорость и злость, все равно окажется в пасти добермана.
– Вход в реальное пространство, пятнадцать секунд!
– Всем держаться! – кричит Тайлер.
Разрыв надвигается на нас, заполняя весь дисплей, я теперь чувствую его притяжение, оно ползет по телу, растягивает кожу. Сигналы тревоги орут про интердикт, в корпусе машинного отделения пробоины, «Беллерофонт» ведет обстрел…
У меня в животе что-то екает. Оглушительное молчание всей галактики вдруг разлетается вдребезги; и с воплем двигателей, с сотрясающим кости ударом возобладавшей реальности мы вылетаем из ворот в гостеприимное море красок реального пространства.
И что хорошо: попадаем туда целыми.
А что плохо – «Беллерофонт» от нас не отстает.
Он вырывается из Складки сломя голову, пуская залп ядерных ракет. Если раньше они планировали заполучить О'Мэлли, то сейчас, похоже, решили начисто списать убытки и уничтожить нас. Что самое странное – я понятия не имею, за каким чертом: у меня на приборах Октавия выглядит абсолютно нормальной системой. Не видно ничего, что они хотели бы скрыть или защитить любой ценой – даже ценой отказа от захвата Авроры.
Мы приближаемся, и я вижу, что Октавия III ну совершенно типичная каменная глыба класса «М». Проблески зелено-синей суши и сине-зеленой воды. Семьдесят четыре процента океана, комфортные температуры, четыре основных континента. Другими словами… скукота.
Так что за хрень тут такая, что они хотят нас…
– Сэр! – Зила поднимает глаза от приборов, сперва на Аврору, потом на Тайлера.
– Что там, легионер? – спрашивает Тай.
Зила, шевельнув рукой, выбрасывает картинку континента на главный дисплей. И там, в пышной зелени долины рядом с лентой блестящей воды, стоят тридцать или сорок строений.
– Батлер! – шепчет Аврора. – Первое поселение октавийской колонии.
Значит, это правда. Было тут поселение. Жили тут люди. Семьи. Дети. Что-то тут случилось, и через двести лет высочайшее командование Разведки Армии Обороны Терры это дело скрывает.
– Сволочи лживые, – шепчу я.
Смотрю на изображение следующего за нами «Беллерофонта», потом на Тайлера, ожидая приказаний. Он ставил на то, что ГРУ не захочет нас убивать, но просчитался, и сейчас у нас неприятная альтернатива – бежать от корабля, от которого нам не убежать, или биться с кораблем, который нам не победить. Мы уже близко к Октавии III, но в захвате прицелов «Беллерофонта», и его рельсовые пушки готовы к новому залпу. К тому же мы теряем энергию – похоже, попадание в машинное отделение повредило ядро реактора. И при всем моем умении я честно не знаю, хватит ли его, чтобы выиграть эту игру.
– «Беллерофонт» снова нас вызывает, – докладывает Скарлетт.
Тайлер вздыхает, оглядывает мостик. Я вижу в его глазах и страх за свой экипаж, и разочарование в самом себе.
Мы теперь так близко от Октавии III, что видны облачные циклоны в атмосфере, неровные очертания континентов под ними. Аврора встала, смотрит на изображение колонии на центральном дисплее. В этой колонии она думала провести остаток жизни.
И мы почти дошли. Почти
