и зажег четыре свечи.
– Пусть Четыре Молнии падут четырьмя мечами на головы врагов, сколько б их ни было, – торопливо бормотал Повелитель Скал. – Пусть Четыре Скалы защитят от чужих стрел, сколько б их ни было. Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько б их ни было…
Закончить заклятие помешал настойчивый стук. Ричард торопливо задул две свечки из четырех, схватил книгу и распахнул дверь.
– Гостей принимаешь? – осведомился Альдо Ракан.
– Конечно, – выпалил Ричард. Он был ужасно рад гостю, просто ужасно. – А я вот почитать решил.
– Сонеты Веннена? – Принц взял томик и продекламировал:
Клавийский ирис в нежных, хрупких пальцах —
Лиловый отблеск царственной печали,
И взгляд из-под опущенной вуали,
Смутивший душу вечного скитальца…
Очаровательно. Робер полагает, что ты влюблен, это правда?
Но он же ничего Иноходцу не говорил, ни единого слова, откуда тот знает?! И как он мог рассказать о чужой любви даже Альдо?!
– Маркиз Эр-При говорит, что я, – Дик сделал над собой усилие, – влюблен? Какая пошлость…
– Ну не то чтобы говорит. – Альдо отбросил томик и уселся на кровать рядом с Диком. – Просто я его спросил, почему ты бродишь с таким глупым видом, а Робер сказал, что скорее всего дело в какой-нибудь юбке.
Нет, Иноходец его не выдал, как он мог такое подумать?! Робер соврал, чтобы не рассказывать про кольцо, и нечаянно угадал.
– Ну же, – тормошил Альдо, – рассказывай! Кто она, откуда? Тебя-то она хоть любит?!
– Не знаю, – брякнул Дикон и понял, что проговорился. Надо было улыбаться и твердить, что у него есть дела поважнее, а он…
– То есть как не знаешь? – Альдо вытащил из-за пазухи плоскую фляжку, отпил сам и протянул Дику: – Угощайся. Достойный напиток.
Дикон торопливо хлебнул. Касера, и какая ужасная! С трудом не закашлявшись, юноша проглотил огненное пойло.
– Крепкая!..
– Еще бы, – подтвердил Альдо. – В Горной Алати водичку не пьют. Так что там с твоей дамой?
– Ваше высочество, – твердо произнес Дик, – я не могу ничего рассказать даже вам.
– Ну уж нет! – Альдо снова протянул Ричарду фляжку, на этот раз Дик был осторожнее и только чуть пригубил. – Я – твой сюзерен, ты – глава Великого Дома. Я не могу допустить, чтоб ты женился на ком попало.
– Я никогда не женюсь, – с горечью произнес юноша, – никогда!
– Женишься, – глаза последнего из Раканов были светлыми и очень строгими, – так же, как и я. Пойми, мы не такие, как все. Нас больше тысячи лет заставляют забыть, кто мы есть, но если это случится, конец всему!
– Всему? – переспросил Ричард. Так с ним никто не говорил, даже Катари.
– Именно, – подтвердил принц, – герцогов в Золотых Землях целая свора, а Повелитель Скал – один.
– А, – Ричард немножко захмелел, но только немножко, – а… разве это что-нибудь значит… Ну, кроме того, что мы владели Надором?
– Это значит, что мы – прямые потомки древних богов. Как говорят гоганы – «первородные», а рыжие в таких делах понимают. Было четыре избранных рода и пятый, повелевающий четырьмя и всем сущим. Мы – хозяева этого мира, Ричард Окделл, законные хозяева. Сьентифики переломали сотни перьев, доказывая, что магия существует, но никому не удается сделать в жизни то, что выходит на бумаге, потому что сила доступна лишь избранным. Нам. Мы забыли, как ею пользоваться, но обязательно вспомним. Обязательно!
– Альдо, – голова у Дика кружилась, но он все понимал и знал, что принц прав, – Альдо, я… я слышу камни… Иногда…
– И? – сюзерен схватил Дикона за руку. – Что ты слышишь?! Как это бывает?
– Просто слышу, – растерянно признался Дик, – то есть я… я знаю, чего они хотят.
– Камни?
– Да. Так было в Сагранне. И еще в Октавианскую ночь. Камню хотелось убить, я просто это понял.
– Вот видишь, – просиял Альдо Ракан, – ты должен повелевать скалами. Ты поедешь со мной в Гальтару?
– Ваше высочество!
– Пока еще Альдо, – принц засмеялся и снова протянул Дику флягу. – Вот стану королем – будешь называть меня «ваше величество». Но только в тронном зале. Так кто твоя избранница?
Королем?! Альдо не шутит, он верит в то, что говорит, и это правда, недаром Дорак ищет книги про Гальтару. Кардинал хочет заполучить то, что там спрятано, но древние силы повинуются лишь избранным. Повелитель Скал! Неужели он может одним словом делать то, что Рокэ сотворил при помощи пороха? Но ведь он и в самом деле чувствовал сель! И это было… прекрасно!
– Ричард, – сюзерен крепко взял юношу за плечи, – мы, конечно, друзья, но вассал не должен иметь тайн от сюзерена. Кто она?
– Мы никогда не сможем быть вместе.
– А уж это позволь решать мне. Ты говоришь «никогда», но не знаешь, любит ли она тебя… Она что, замужем?
– Да.
– Это не препятствие. Олларианские браки действительны, только пока на троне Оллар. Если она любит тебя, ты ее получишь. После нашей победы.
Святой Алан, как просто! Нужно возвести на престол настоящего короля, и Катари перед Создателем и людьми будет свободна от ничтожного толстого Фердинанда! Королева – урожденная Ариго, это древний род, Альдо не будет возражать, особенно когда ее узнает…
Катари не хотела замуж за Оллара, ее вынудили, она принесла себя в жертву Талигойе и не виновата, что жертва оказалась напрасной. А ее дети, дети Ворона?! Он их усыновит и воспитает как Людей Чести. Они не будут Алва и не будут править, они будут Окделлами! Сын Катари станет служить королю Ракану и повелевать Ветрами, а его младшие братья будут хозяевами Скал…
– Дикон, ты прямо тонешь в своих мыслях. О чем ты думаешь?
Юноша счастливо улыбнулся:
– О победе.
4
«Я хочу, чтобы Первым маршалом Талигойи был Робер Эпинэ, а не какой-нибудь Борн…» Альдо хочет… Все что-нибудь да хотят! Робер захлопнул книгу с откровениями Лукиана Гайифского, которую тщетно пытался читать, схватил совершенно ненужный плащ и выскочил в черную духоту, раз за разом раздираемую вспышками далеких молний. Такой ночки он еще не видел и не хотел бы когда-нибудь увидеть вновь! Любая буря была лучше этой мертвечины!
Как он умудрился оказаться на конюшне и оседлать Дракко, Эпинэ не понял. Еще удивительней было, что полумориск не протестовал, когда его седлали и выводили из безопасного стойла в темный ужас. Сакаци спал, вернее, не спал, а затаился, как зайчонок в траве. Ни единого огонька, ни единого движения, только далекие молнии отражаются в обмелевшем за один день рву. Ворота распахнуты, мост опущен, но Робера это не удивило – горные алаты даже суеверней бергеров, от них можно ожидать чего угодно. Иноходец припомнил разговоры Янчи и Пишты о том, что закатная нечисть не видит открытых дверей, а сквозь запертые проходит, как вода сквозь решето. Может, и так, хозяевам
