Но только Ставгар с сожалением подумал о том, что первым с Остеном столкнется не он, а Кридич, как случилось невозможное.
Послышалась очередная команда, и конная лава амэнцев, не сбавляя хода, вдруг повернула куда-то вбок и начала уходить по дуге как от воинов Бжестрова, так и от ратников Кридича. Теперь путь «карающих» лежал вдоль едва заметной тропы, пролегающей меж густо поросшего кустарником склона оврага и грядой невысоких холмов – единственная, едва приметная лазейка из готовой захлопнуться мышеловки…
Когда вроде бы готовые к жаркой схватке амэнцы вдруг показали противникам спины, Ставгар не поверил своим глазам, а потом молодого воина охватила ярость.
Все его усилия, все чаяния пошли насмарку – Остен, проклятый Амэнский Коршун, через несколько мгновений уведет из-под удара и себя, и своих людей, угрем выскользнув из приготовленной ловушки, пройдет по лезвию ножа, и второй раз к нему будет не подобраться!.. Этого нельзя допустить!!!
И Бжестров, подхлестнув зло заржавшего жеребца плетью, направил своих ратников за быстро удаляющимися амэнцами.
В эти короткие мгновения Ставгар ничего не видел, кроме развевающегося где-то впереди темно-вишневого плаща – он дразнил его, точно заячий хвост преследующую косого борзую, а кровь, казалась, вот-вот закипит в жилах молодого Владетеля. Позабыв обо всем, Ставгар направлял погоню – расстояние между его отрядом и амэнцами неуклонно сокращалось. Еще немного, и он таки догонит Коршуна. Вынудит Остена принять бой!..
Отряд амэнцев миновал ближайший холм и на некоторое время стал невидим для глаз крейговцев, но Ставгара это не остановило – не сбавляя хода, его ратники провели коней той же дорогой, что и «карающие».
…И тут в бок растянувшимся в преследовании крейговским всадникам ударили появившиеся словно ниоткуда конники в бурых плащах, а впереди разворачивались, перестраиваясь, воины Остена. Ловушка захлопнулась, вот только попал в нее не Коршун, а Беркут.
Кридич
Когда Кридич увидел, что амэнцы, пытаясь избежать схватки, отступают к Крапивному Логу, внутри у него все заныло от дурного предчувствия. Слишком уж выверенными были все эти маневры «карающих», да и Остен не из тех воинов, кто просто так покажет тебе спину… А тут вдруг словно дразнится, словно приглашает броситься за ним в погоню и ударить в бок своему отступающему отряду!
Нутром чувствуя подвох, Кридич придержал своих уже готовых ринуться вдогонку за ненавистными «карающими» ратников, но Ставгар погнался за амэнским тысячником, точно дворовой щенок за котом.
– Мальчишка полоумный! – Зло выругавшись, Знающий направил отряд вслед за Бжестровом, но его ратники не успели преодолеть и половины пути к оврагу, как в неожиданно сгустившемся воздухе точно струна лопнула, и этот неслышимый для других звук немедля отозвался болью в усталом сердце Кридича.
Впереди был морок, причем столь умело наведенный, что стал заметным лишь тогда, когда спал, выполнив свое назначение, а это значит…
– Быстрее! – Не раздумывая более ни мгновения, Кридич послал коня вперед, но было поздно. За холмом его воинов уже поджидали новые, закованные в сталь амэнцы, и пожилой Владетель, завидев их, только и смог, что прошипеть, как змея. Его вина – не учуял, не разгадал того, что пока они с Бжестровом пытались заманить Остена в свои силки, Коршун готовил для них волчью яму…
Засадный отряд амэнцев оказался вдвое, если не втрое больше сопровождающего Остена дозора, так что численное преимущество крейговцев мгновенно сошло на нет, но и Кридич не собирался уступать просто так. Угодившего в кольцо излишне горячего мальчишку следовало вызволить во что бы то ни стало – миг, и ратники колдуна сшиблись с «карающими», норовя смять амэнцев и прорваться сквозь их ряды на подмогу воинам Ставгара.
Сам же Кридич, прикрытый со всех сторон своими воинами, пытался высмотреть в боевой сумятице вишневый плащ тысячника – чутье подсказывало Владетелю, что, даже угодив в засаду, Ставгар попытается довести дело до конца и скрестит оружие с Остеном, а кривоплечий тысячник, в свою очередь, будет лишь рад такому поединку.
Вот только мальчишка хоть и славно владеет мечом, Коршуна ему просто так не взять, а данная Эркой Бжестрову защита выдержит лишь один, в лучшем случае, два удара Остена. Значит, амэнца нужно сбить с толку и ослабить. Хотя бы ненадолго – а там уже Ставгар сделает свое дело.
Мысли были верные и правильные, да только едва Кридич нашел взглядом увязшего в рубке Остена, как и без того ноющее сердце сдавило с такой силой, что пожилому колдуну стало нечем дышать, а его левая рука повисла бессильной плетью.
– Винек… – прохрипел Владетель, но много лет служивший ему воин, уже смекнув, что дело совсем неладно, перехватил коня Кридича под уздцы, а еще двое, прикрыв своего главу, постарались увести его подальше от схватки, да только их решению воспротивился уже сам пожилой колдун.
– Нет, не сейчас… Лучше сними нагрудник… Дышать тяжко. – Каждое слово давалось с трудом, глаза застилала густая пелена, а сердце, казалось, вот-вот разорвется от боли на куски, но Кридич все еще упрямо противился пришедшей за ним смерти. И пусть его сил хватит лишь на совсем уж легкое заклятье, он их использует… Использует во что бы то ни стало…
Боль нахлынула с новой силой, но теперь Кридич следил лишь за тем, чтобы последняя искра его дара не угасла, а когда очередной приступ ненадолго пошел на спад, прошептал:
– Винек, где кривоплечий?
Теперь шепот Кридича был едва слышен – но Винек угадал, что от него требуется, по движениям посиневших губ своего Владетеля. Высмотрев в гуще боя вишневый плащ амэнца, он осторожно повернул голову колдуна в нужную сторону. Веки Кридича дрогнули, лицо напряглось, а потом он с неожиданной для умирающего силой вскинул правую руку в сторону сражающегося Коршуна… Но слова его последнего заклятия перемешались с предсмертным хрипом, а еще через мгновение Кридича не стало…
Ставгар
На какой-то краткий миг Ставгару показалось, что он очутился не на поле боя, а среди ночного кошмара, в котором добытая было победа вдруг обращается поражением, а все надежды рассыпаются в руках серым пеплом. Вот только ночные видения никогда не станут настолько осязаемы, а мара всегда остается марой – она не причиняет вреда никому, окромя самого сновидца. Здесь же за ошибки Ставгара предстояло расплатиться пошедшим за ним ратникам и Кридичу, и чужой долг они будут отдавать своими жизнями и кровью.
Горечь и отчаяние нахлынули на Бжестрова, точно волна, но уже в следующий миг молодой Владетель стряхнул с себя неожиданное оцепенение. Сожалеть он будет потом, если, конечно, жив останется, а сейчас следовало противостоять амэнцам – еще немного, и они, сомкнув свои закованные в сталь ряды, раздавят его отряд, словно переспевший орех…
По-хорошему, Ставгару следовало прорываться назад – навстречу попытавшемуся пробиться на подмогу Кридичу, но какая-то еще до конца не осознанная мысль останавливала молодого Владетеля. Зато, когда Ставгар, оглядевшись, вновь увидел ненавистный темно-вишневый плащ тысячника, решение пришло к нему точно само собой.
Единственно правильным действием сейчас было атаковать Коршуна и сцепиться с ним в поединке!
Потому как на самом деле все очень просто – Остен всегда славился своей непредсказуемостью и быстротой, да и сейчас поймал их с Кридичем в ловушку потому, что они действовали согласно привычным правилам боя…
Значит, если он хочет пусть и не выиграть сражение, то хотя бы погибнуть с честью, следует поступить так, как от него не ждут. Действовать так же, как на его месте поступил бы сам Коршун, и эта затея уж точно не придется амэнцу по вкусу.
…Повинуясь приказу, ратники Ставгара ринулись вперед. Им предстояло, вгрызшись в ряды амэнцев, поломать их строй и сцепиться с ними в схватке, в которой выживут лишь немногие. Жестокая рубка завязалась почти мгновенно, а Бжестров, отчаянно прорываясь к Остену, увидел, что и тот направляет коня к нему. Похоже, Коршун желал скрестить мечи со Ставгаром не менее, чем сам Владетель… А может, тысячник вновь собирался применить колдовство, как и в прошлую их встречу?
Эта мысль не испугала, а лишь опять не на шутку разозлила Бжестрова. Впрочем, он и сам не знал, почему так ненавидит Амэнского Коршуна… Может, виной тому был страх, который кривоплечий тысячник внушал врагам одним своим именем, а может, виной всему были обидные и хлесткие слова, которые Остен бросил прямо в лицо крейговцам на последних переговорах, или то, что Коршун посмел коснуться Энейры своим колдовством…
«Энейра». В ушах у Бжестрова зашумела прилившая к голове кровь, а Остен, рявкнув на какого-то попытавшегося встать между своим главой и Бжестровом «карающего», послал коня вперед. И еще через миг противники сшиблись.
Лязгнула столкнувшаяся со сталью сталь, зазвенела кольчужная сетка, прикрывающая грудь и бока злобного амэнского жеребца. Протяжно заржал присевший на задние ноги конь Ставгара, но Бжестров, отбив щитом тяжелый меч Остена, немедля атаковал амэнца в ответ. Тот же, несмотря на массивность лат, ушел от выпада Бжестрова с завидной легкостью и тут же вновь ударил, а на его губах мелькнула кривоватая усмешка.
