потянуло на откровенность, я бы до сих пор считал орденских братьев спасителями человечества.
— Я тебя не виню, — тон Киры сделался как бы извиняющимся, ведь у неё вовсе не было намерения в чём-то упрекать Семёна, просто хотелось понять его мотивы, — я знаю, что бессмертным промывают мозги с младенчества. Конечно, ты не мог упустить свой шанс вернуться к прежней жизни.
— Нет, я сбежал не к прежней жизни, а от тебя, — Семён смущённо улыбнулся. — Кирюш, я ведь не железный, жить рядом с тобой и не сметь даже приблизиться — это была настоящая пытка. Но я как-то держался, пока ты ни нашла моё убежище. А потом тебя оглушило ударной волной, и когда я выловил тебя из воды и взял на руки, у меня просто снесло крышу. Даже не помню, чтобы когда-нибудь раньше со мной случалась такая полная потеря самоконтроля.
— Это из-за установок подчинения? — посочувствовала Кира. — Но ты же не причинил мне вреда, ты, наоборот, меня спас. Не было никакой нужды убегать.
— Ты права, моя умница, я зря ушёл из Алата, — Семён печально улыбнулся, — этот транс был вызван не установками, а тобой. Мои установки вообще не работают, оказывается, их случайно деактивировал Ксантипа перед тем, как отправить меня на казнь. Если б я только об этом знал, мы бы тогда не потеряли целых три года.
— Возможно, мне нужно было это время, чтобы тебя простить, — смущённо потупилась Кира. — Женщинам бывает очень больно, когда их бросают, понимаешь?
— Я вообще не понимаю, как ты могла меня простить, — признался Семён, — я ведь шесть лет рисковал твой жизнью и жизнью нашей дочери, а потом вообще согласился тебя убить.
— Вообще-то, я не только из-за этого на тебя обижалась, — Кира стрельнула глазками в сторону кающегося грешника, и в её зрачках заплясали озорные искорки, — ты же мне изменил с Тиночкиной няней. Хотя тут мы квиты, — в свою очередь покаялась она, — я ведь тоже изменила тебе с Рисом.
— Ты всё не так поняла, — Семён даже привстал от возбуждения, — Светлане от меня нужен был только ребёнок, и я не решился отказать, ведь от неё зависела жизнь нашей дочери.
— Ты попался на классическую бабскую уловку, — Кира тоже села и принялась натягивать платье, — Светлане нужен был только ты, а ребёнок — это просто предлог, чтобы удержать мужика. Кстати, у тебя получился прелестный сын, его зовут Алик.
— У меня есть сын?! — на лице Семёна появилось такое ошарашенное и в то же время умильное выражение, что Кира не удержалась и расхохоталась.
— Они с моим Мартином стали неразлучными друзьями, — подтвердила она, — хотя характеры у малышей совершенно разные. Хочешь, я отведу тебя к сыну?
— Конечно, только не сейчас, — в голосе Семёна Кира без труда уловила неуверенность, блудный папочка был явно озадачен своим внезапно изменившимся статусом. — Дай мне немного времени перевести дух, я ведь совершенно не понимаю, как мне теперь быть со Светланой. Наверное, нужно с ней объясниться, — он вопросительно посмотрел на Киру, как бы ища совета у старшего и более мудрого товарища.
— Ещё бы, — злорадно усмехнулась та, но буквально через секунду стушевалась. — Мне ведь тоже нужно объясниться с Рисом, — испуг, появившийся в этот момент в её глазах, явственно свидетельствовал о том, что к роковому разговору с мужем Кира была пока не готова.
— Хочешь, я с ним поговорю? — бодренько предложил Семён, которому очень не хотелось отпускать любимую женщину к её пока официальному мужу. Нет, он не верил, что Рис способен обидеть свою жену, но бережёного бог бережёт.
— Я должна сама, — в голосе Киры вовсе не было слышно той убеждённости, которую она хотела бы вложить в свои слова. — Рис хороший, он не заслуживает того, чтобы его просто выбросили на помойку, как сношенные ботинки. Он всё поймёт, только, наверное, нужно будет дать ему время. А ещё у нас есть Мартин, я же не могу расстаться с сыном, и Рис тоже.
— Понимаю, семья — это святое, — сразу сдал назад Семён. — Ты не спеши, Кирюш, я буду тебя ждать столько, сколько потребуется.
— Нет! — Кира буквально подпрыгнула на месте. — Я с тобой больше не расстанусь ни на один день. Обещай, что ни за что меня больше не оставишь, даже если это будет нужно для моей безопасности.
— Ну это нечестно, — принялся жаловаться защитник, — это моя обязанность — защищать вас с Тиночкой.
— Если не пообещаешь, то я вообще больше от тебя не отойду ни на шаг, — угроза прозвучала довольно комично, но у Семёна даже мысли не возникло, что это была шутка.
— Обещаю, — сдался он, — расставание в качестве меры безопасности больше не рассматривается.
— То-то же, — Кира сразу успокоилась. — Чем займёшься, пока я буду встречаться с Рисом?
— Разберусь со своей могилкой, — Семён кивнул в сторону пирамидки, — хотя сооружение получилось довольно стильное, даже жалко его крушить.
— Живым могилы не нужны, — вынесла приговор своему творению Кира.
Как часто нам кажется, что счастье, подаренное нам волей судьбы, будет пребывать с нами вечно. К счастью быстро привыкаешь, оно начинает казаться заслуженным и даже немного приедается со временем. Что тут скажешь, мы живём в дуальной реальности и способны оценить своё счастье, только когда его теряем, ведь всё познаётся в сравнении. На долю Семёна в полной мере выпала эта замечательная возможность — сравнить. Три года, проведённые рядом с любимой женщиной без возможности к ней приблизиться, оказались отличной реперной точкой для понимания того, что такое страдание. По сравнению с этой мукой, всё остальное представлялось уже просто лёгким неудобством, даже заключение в карцер и неминуемая на тот момент смерть.
Зато и награда за страдания оказалась запредельной. Семён и помыслить не мог, что любимая женщина простила все его грехи, даже те, которые он сам считал непростительными, что она до сих пор его любит и хочет быть с ним. Разумеется, он бы боролся за Киру в любом случае, но полагал, что шансы у него невелики. Разве можно было себе представить, чтобы кто-то простил покушение на свою жизнь? Но Кира простила, и даже иномирный подселенец её не испугал. Что это, если не чудо?
Семён пребывал в полной эйфории, когда мир кажется совершенным, и свято веришь, что нынешнее блаженство никогда не закончится. Каменная пирамидка с засохшими венками была, пожалуй, единственным раздражающим фактором. Она столь достоверно прикидывалась могилой, что невольно хотелось почтить память покойника минутой молчания. Этот символ смерти бессовестно нарушал гармонию, царившую в долине, которая сейчас
