принял тяжелое решение. Так и быть, он уступит кусочек этого захватывающего приключения своему товарищу, но это в последний раз. А что? Кому-то же надо остаться охранять повозку. Вдруг в округе бродят воры?!
Храбрый юный исследователь уже смирился со своей печальной участью сторожа, но вдруг резко поднялся со скамьи, спрыгнул на землю и поспешил за мистером Барлоу. Совсем ему не хотелось оставаться наедине с Ромулом, который как-то странно косился в его сторону.
– Такого укради! – пробубнил он зло, но так и не набрался храбрости, чтобы посмотреть животному в глаза и рассказать ему о своих мыслях. Мальчик постарался представить лица грабителей, укравших повозку, запряженную этим вороным чудовищем. Он подумал, что такая фантазия могла хоть немного его развеселить. Увы, сцена кровавой расправы, пришедшая сама собой в голову, доставила ему мало радости.
Нагнав Эрика, мальчик спрятался за его спиной, и всю оставшуюся прогулку старался не покидать этой удобной наблюдательной позиции. Стены деревянной мельницы потемнели от сырости. Когда-то плотно сколоченные доски зияли от щелей. Дверь была плотно заперта на засов, но гнилое дерево крошилось от легкого прикосновения. Внутри царил запах плесени и гниения. В мешках неподалеку стояло почерневшее зерно, но смрад шел не от него. Казалось, будто, мельник и его помощники вечером разошлись по домам, а на следующее утро никто из них не вернулся на работу.
Мистер Барлоу обошел первый этаж, посмотрел на люк, который вел на чердак, недолго постоял под ним, но наверх так и не полез. Найджел потрогал трухлявые перекладины и не стал осуждать ямщика за нерешительность. В конце концов, лестницы были полной противоположностью друзей: с каждым годом им можно было доверять все меньше. Безымянный плотник однажды заявил, что плохо сколоченная стремянка могла поднять человека куда выше своей длины. Найджел растер в пыль щепку, оставшуюся у него на пальцах, и подумал, что, наконец, догадался, о чем говорил тот мастер.
Пока мальчик размышлял о морали плотников, столярных инструментах и друзьях, мистер Барлоу спустился в погреб. Там он пробыл достаточно долго. Найджел уже начал беспокоиться, когда чертыхнувшаяся голова ямщика показалась из-под пола. Через секунду возница выбрался из узкого туннеля и присел, устало прислонившись спиной к жерновам. Выглядел он раздосадовано, закрыл глаза и о чем-то всерьез задумался.
– Нет, такого не могло случиться, глупости! – отметал он идеи, выстроившиеся к его голове, как покупатели к лавке известного бакалейщика. – У нас же должно еще остаться немного времени. Что же делать дальше?
Мистер Барлоу тяжело вздохнул, из горла у него вырвался сухой хрип. Он потрогал лоб, посмотрел на левую руку и убрал ее за спину, а потом медленно повернулся к лестнице.
– Ступай к повозке, – шепотом проговорил он.
– Но… – хотел возразить Найджел, вспомнив о лошади.
– Бегом! – тихо зарычал Эрик, не отрывая взгляда от люка.
Мальчик вздрогнул, услышав странный шорох на чердаке, и попятился к двери. Выдохнул он только, когда забрался на козлы. Ромул не обратил на него никакого внимания. Конь грозным часовым стоял возле экипажа и караулил дорогу, ведущую в деревню.
Напряжение накатывало потоками со всех сторон. Оно еще не набрало той несравненной ярости, которая играючи топит корабли, но каждая новая волна била все сильней. Сначала тревога зло глядела из тени деревьев, да хоронилась по рощицам на границе полей, но вот она окрепла, осмелела и уже подбиралась к повозке, прячась в канавах, оврагах и высокой траве.
Скоро повозка очутилась посреди разбушевавшегося, разгневанного моря, готового смыть все на своем пути. Не было больше островка безопасности, спокойной гавани, защищенного порта. Из черных глубин поднималось что-то огромное, страшное. Оно вот-вот должно было показаться на поверхности воды совсем рядом с Найджелом, но он все не сводил глаз с двери мельницы.
На окраине леса громко каркнул ворон. Мальчик вздрогнул, повернулся на резкий звук и в следующую секунду подскочил, как ужаленный. Мистер Барлоу уселся на скамейку, подвинул его в сторону и взялся за вожжи.
– Как, – ошеломленно пролепетал Найджел, не веря, что его компаньон успел так быстро добраться до повозки. Потом он взглянул на мистера Барлоу и закончил безо всякого смущения, даже – немного с вызовом: – какого лешего?
Перед ним сидел старик со сморщенной кожей и длинными седыми волосами, тот самый, который привозил в Астрок разные товары со всех концов империи. Теперь этот человек крутил в руках небольшой фиолетовый медальон, потом приложил к нему ладонь и что-то нашептал. Ромул съежился и одряхлел, в общем, снова стал Ромашкой.
Получается, все обратилось вспять? Едва ли. Найджел слишком многое успел пережить: познакомился с настоящим Эриком Барлоу, узнал от него столько невероятных тайн, видел голема, волколаков… Ромула. Мир, окружавший его, уже никогда не мог стать прежним. Осталось разобраться, кто, как выглядел на самом деле, и что все это значило.
– Это магия иллюзий, она помогает скрыть истину. Нам нужно быть осторожными, все это – небольшой спектакль для отвода глаз. Превращение не лишает сил, но старая кобыла не может гарцевать с повозкой за спиной. Это бы выглядело очень подозрительно. Кто знает, кого может привлечь сладкий запах гнили, – объяснял Эрик, услышав размышления своего спутника.
– Запомни! – добавил старик. – Я купец, а ты мой помощник. Понял?! – мальчик слабо кивнул в знак согласия. – Не беспокойся, мы обязательно выберемся отсюда. Ты мне доверяешь? – Снова кивок, но в этот раз уже более решительный.
От медленного хода повозка скрипела, как старая колымага, у которой вот-вот отвалится колесо или вся ось. Теперь медленная мелодия перестала звучать уныло. Напряжение росло, и инструмент в руках невидимого скрипача начал издавать противный визг, словно музыкант испугался, увидев призрака.
Вздох одновременно вырвался у обоих путников, когда из-за поворота вынырнула небольшая деревенька. По размерам она походила на родное село Найджела. Людям здесь прекрасно жилось… в былые времена – большие дома, узорчатая резьба! Теперь все испещрила черная гниль, такая же, как на мельнице. Словно яд, эта зараза пропитала каждую деревяшку, так что даже короеды побрезговали беззащитными досками. Невысокие заборы совсем покосились, а в некоторых местах уже и вовсе обвалились, обнажая оскал улыбки, больше смахивавшей на ухмылку мертвеца.
Черный цвет правил бал разрушения и несчастья. Изредка до слуха доносился одинокий душещипательный скрип калиток, которые умерщвленные висели на изъеденных ржавчиной петлях.
– Словно вскрик о помощи, – подумал Найджел и испуганно оглянулся. Полусгнившие дома слепыми глазницами разбитых окон бесстрастно
