ринулся вперед не хуже унюхавшего падаль ызарга.
– Это очень дурной симптом, – торжествующе возвестил он. – Очень! Необоримое желание укрыться от света вкупе с нарушениями сна и слуховыми галлюцинациями могут означать…
– Они означают одно, – огрызнулся Робер, – нежелание вас видеть. За помощь я благодарен, но больше в вас не нуждаюсь. Сэц-Ариж вам заплатит.
– Моя совесть не позволяет вас покинуть, – уперся лекарь, – вы нездоровы. Вы очень нездоровы.
– Генерал Карваль, – крикнули из-за двери, – желает справиться о здоровье Монсеньора.
И этот туда же! Здоровье… Какое, к Леворукому, здоровье, когда все летит в Закат!
– Входите, Никола! Жильбер, ты заплатил врачу?
– Еще нет, Монсеньор.
– Заплати, и чтоб духу его здесь не было. И проследи, чтоб к нам с генералом никто не лез.
– Да, Монсеньор. – Сэц-Ариж попытался подмигнуть Карвалю, но коротышка был то ли слишком непонятлив, то ли, наоборот, понимал все.
– Капитан Сэц-Ариж, – повысил голос Иноходец, – вы свободны.
– Да, Монсеньор.
Спина Жильбера выглядела обиженной. Ничего, переживет. Робер пристроил больную руку на подлокотнике и взглянул на военного коменданта.
– Если вы спросите, как я себя чувствую, я вас убью.
– Я не стану спрашивать, – шутить Карваль так и не выучился, – но я очень рад, что вы пришли в себя.
– Я рад еще больше. Что в городе?
– Тихо, – утешил маленький генерал, – но это плохая тишина. Хуже, чем в Старой Эпинэ накануне вашего возвращения. Есть довольно много новостей.
– Давайте, – затылок ныл зверски, а запястье горело, словно рану натерли перцем, но валяться было некогда. Никола – молодец, но совесть тоже иметь надо.
– Альмейда наголову разбил дриксенский флот. – Никола привык начинать с самого дальнего. – Из Хексберг в… простите, Монсеньор, все время забываю дриксенские названия, вернулся единственный корабль, на котором находился один из второстепенных адмиралов.
– Ему будет трудно жить, – посочувствовал неведомому дриксенцу Робер. – Откуда, кстати, это известно?
Левий не на кошке скачет! На сколько его прознатчики обогнали прочих? Самое малое на неделю. Его высокопреосвященство вообще молодец, надо бы к нему сходить, возблагодарить Создателя за чудесное спасение и выпить шадди.
– Третьего дня по городу поползли слухи, – Карваль смешно наморщил нос, – потом посол кесарии их подтвердил. Готфрид объявил четырехдневный траур. По словам посла, причиной поражения стал небывалый шторм.
– А причиной поражений в Фельпе, надо полагать, был штиль. – Эпинэ незаметно передвинул руку, лучше не стало.
– Монсеньор, – маневра своего «Монсеньора» Никола предпочел не заметить, – мне думается, кесарь отложит военную кампанию против фок Варзов.
– Если не дурак, – уточнил Робер, не испытывая по поводу «гусиных» неудач ни малейшего сожаления.
– Победа Альмейды была принята обывателями с воодушевлением. – Цивильный комендант Раканы-Олларии значительно сдвинул брови. – Горожане не сомневаются, что верные Олларам войска разобьют неприятеля и повернут на столицу.
Именно это они и сделают, и Лионель должен опередить фок Варзов. Робер облизнул сухие губы:
– В любом случае они подойдут не раньше весны, а настроения, о которых вы говорите, меня не удивляют. Мы принесли людям мало хорошего.
– Не мы, – взвился Карваль, – а Ракан и его отребье.
Неделю назад Никола сказал бы «северяне», но Дора примирила маленького генерала со «спрутами». С одной стороны, это было хорошо, с другой – очень плохо. В Доре лиловые пришлись кстати, в авантюре с Савиньяком они – помеха, причем немалая. Придды слишком много задолжали Олларам, а Валентин не из тех, кто забывает.
– Граф Гонт уже вступил в командование гвардией?
– Нет, Монсеньор, – Карваль как-то странно мигнул. – Я должен вам сообщить, что Медузой оказался Удо Борн.
– Удо? – не понял Иноходец. – Чушь какая! А почему не Темплтон, не Мевен, не вы, наконец?
– Его застали за составлением очередного манифеста, – Карваль буквально исходил неодобрением. – Борн не запер двери, ему следовало быть осторожней.
Осторожность осторожности рознь. Если ты – Суза-Муза и пишешь гадости про его величество, следует запираться, но, запираясь, ты привлекаешь внимание. Удо понадеялся на судьбу, а та повернулась задом и лягнула.
– Он арестован?
– Был, – маленький генерал нахмурился еще больше. – Ракан лишил Борна всех привилегий и выслал за пределы Великой Талигойи. Я послал вдогонку Форестье, предположив, что Борн захочет передать что-то вам или Темплтону.
– Вы поступили совершенно правильно. – Значит, Удо. Сдержанный, спокойный, унимавший рвущегося с привязи Темплтона… Жаль, они не поняли друг друга. – Где письмо?
– Сожалею, Монсеньор. Догнать Борна не удалось. Герцог Окделл вывез его глубокой ночью под охраной. В Барсине Борна должны отпустить, и Форестье его догонит. Если они разминутся, напишем в Ло.
У Карваля на Эпинэ свет клином сошелся, но Борну на юге делать нечего, он поедет или к брату, или все к тому же Лионелю.
– Монсеньор, – Сэц-Ариж вновь торчал на пороге, правда, без лекаря.
– Жильбер, я же просил!
– Монсеньор, теньент Грейндж просит об аудиенции.
Грейндж? Ах да, офицер, который помешал сговориться с разбойниками. У бедняги талант являться не вовремя, но прогонять его неразумно. Во всех отношениях.
– Пусть войдет.
Грейндж был одет по-походному и выбрит до синевы.
– Господин Первый маршал, – отчеканил он, – я счастлив видеть вас в добром здравии. Я имел смелость просить об аудиенции, потому что не удовлетворен тем, как ведется дело о нападении на вас.
И хорошо, что не удовлетворен. Марианна должна оставаться вне подозрений, по крайней мере до разговора начистоту.
– Вы куда-то собираетесь? – Надо его выпроводить, прежде чем Карваль почует след. – Куда?
– По приказу его величества я переведен в Марипоз вторым комендантом. Отбываю немедленно.
– Теньент Грейндж, – вылез Сэц-Ариж, – дважды в день справлялся о здоровье Монсеньора.
Сговор! Сговор возомнивших себя ищейками щенков, один из которых смышленей, чем хотелось бы.
– Разбойники по части цивильников, – отмахнулся Робер. – Пусть раз в жизни делом займутся.
– У меня есть серьезные опасения, – насупился Грейндж. – Прошу меня простить еще раз, но я не поверил тому, что рассказал камердинер герцога Окделла.
– Джереми? – насторожился Иноходец, не терпевший пригретых Диконом приспешников Люра. – Он имеет какое-то отношение к нападению?
– Не думаю, но один из разбойников узнал в нем человека, два года назад нанявшего во Дворе Висельников убийц. Жертвой должен был стать герцог Окделл. Слуга признался, что он действительно заплатил некому Выдре, но при этом по поручению генерала Люра сорвал покушение. Прошу меня простить, монсеньор, я ему не верю.
А вот это прекрасно, это просто великолепно! Камердинер отвлечет Никола от Марианны, да и Дикону разоблачение мерзавца пойдет впрок.
– В следующий раз, когда кому-то не поверите, можете не извиняться. Джереми займется генерал Карваль. Что-то еще?
– Да. Я взял на себя смелость повторно допросить служанку баронессы Капуль-Гизайль. Она утверждает, что пропавший истопник обсуждал с маркизом Салиганом похищение баронессы. Женщина настаивает на своих словах, но это ложь.
– Почему вы так решили? – Салиган собрался похитить Марианну?! Такое даже спьяну не придумать. Служанка явно врет, но почему? Покрывает госпожу или мстит неряхе-маркизу?
– Эта Ваннина ведет себя в точности как моя кормилица, – на сей раз Грейндж обошелся без извинения, – а Мари – отъявленная лгунья, к тому же ревнивая и мстительная.
– Таких много. – И не
