меня все сжалось и похолодело.
– Ты же тоже видел их, да? Видел сны, и когда мы впервые встретились, ты не мог не почувствовать нашу связь. Тогда, на балконе, я тоже увидел частичку твоего прошлого и твоих эмоций. И сейчас… – он вздохнул – наверное, ужас, обуявший меня, отразился на лице, – я не могу тебя заставить поверить и сделать этот выбор, не могу применить силу или приказать. Связь между Словотворцем и королем – это дар, а не принуждение. Но почувствуй это внутри себя. Ты – настоящий Словотворец. И ты, как и я, всю свою жизнь искал недостающую частичку. Искал свое место под звездами, которое сможешь назвать домом. Одиночество и тоска преследовали тебя не просто так. Мы должны быть рядом, Этан. Я могу забрать тебя с собой в место, которое станет тебе настоящим домом. Даже твою семью могу забрать. Подумай, ты сможешь полностью высвободить свой дар, научиться использовать его. Нам под силу все изменить. Я не желаю тебе зла, поверь.
Слушая чуть ли не умоляющий голос Эмилия, я верил его словам – мне не нужны были доказательства, чтобы почувствовать, что он не лжет. Но одновременно мне казалось, будто он сошел с ума. В голове всплыл мой кошмар, и страх липкой паутиной опутывал вновь. Верить Эмилию и соглашаться с ним – между этими вещами была большая разница.
– Я уже принес клятву королю Дартелии.
– Ты прекрасно знаешь, что эта клятва пустая, и я не заставляю тебя сразу приносить мне обет верности. Ты можешь для начала просто поехать со мной на некоторое время, я покажу тебе все, что досталось мне от предков. Научу тебя, как овладеть силой. А ты сможешь потом решить.
– Король не отпустит Словотворца.
– Отпустит, если взамен я пообещаю Дартелии полную военную поддержку.
Я сглотнул. Бардоулф может на это и не пойти, но вот Совет с легкостью уцепится за предложение. Но все, что Эмилий говорил, для меня оставалось чем-то невообразимым.
– Я подумаю.
Эмилий тепло улыбнулся и больше не стал меня удерживать.
Я долго сидел один в своей комнате, вцепившись в книгу отца, позволив себе впервые за долгое время взять ее в руки. На меня столько всего обрушилось, что я просто не представлял, как с этим справиться. Но скоро все должно было закончиться, Эмилий уедет, и все вернется в старое русло.
«Не вернется».
Я не хотел соглашаться с голосом внутри меня, но подозревал, что он прав.
Мое смятение прервал стражник, который по приказу Его Величества должен был сопроводить меня в покои Бардоулфа. Но радость от того, что король хотел со мной пообщаться, сменилась растерянностью, когда я увидел там еще и советника – явно разговор предстоял не из приятных.
Бардоулф нервно теребил кончики своих волос – раньше я никогда не замечал за ним этой привычки.
– Этан, не люблю ходить окольными путями, поэтому скажу как есть. Сегодня у меня состоялся разговор с королем Велероса.
Значит, Эмилий был серьезен настолько, что пошел к королю лично. Быстро же он все обыграл. Но сказал ли Эмилий Бардоулфу о своей безумной догадке?
– Он сделал нам очень интересное предложение. – Король наконец отпустил свои волосы и посмотрел прямо на меня. – Эмилий готов предоставить в наше распоряжение половину армии Велероса.
Я чуть не присвистнул: высоко же он меня оценил. С такой военной мощью можно было легко подчинить себе весь континент.
– Как я понимаю, не все так просто? – Я решил состроить из себя дурачка.
– Его просьба весьма необычна. Он просил разрешения отпустить тебя с ним в Велерос на несколько недель. Сказал, что не может упустить возможности пообщаться со Словотворцем.
– Но вы же знаете, что я подделка. Что, если меня раскроют?
– Этан, предложение очень выгодное… – Бардоулф запнулся.
– То есть вы торгуете мной, как какой-то вещью?
Я надеялся, что Бардоулф хотя бы чуть-чуть будет упираться или вовсе скажет, что никуда меня не отпустит. Ведь это же он говорил, что я теперь не один, что мы вместе!
– Этан, на кону стоит будущее нашей страны.
Мне хотелось закричать в ответ, что это я стою на кону, но я лишь прикусил губу.
– До Совета это предложение не дойдет. Выбор лишь за тобой.
– Я понял вас, позвольте мне все обдумать. – Уже второй раз за день я просил одного и того же – времени.
– Конечно, Этан, подумай до утра, – тон короля смягчился.
Но меня было не обмануть, они уже все решили, предоставив мне лишь мнимое право выбора.
Откланявшись, я вышел в коридор. Навстречу мне в окружении стражников шли мальчики короля. Во главе процессии шагал Джеральд, а среди мальчиков я заметил Йори. И в этот момент мне стало так тошно и противно от происходящего. Сейчас Бардоулф будет наслаждаться их обществом, а я останусь сидеть в своей комнате один. А Джеральд смиренно вел туда человека, которого хотел спасти, но в итоге просто перепродал в другое рабство. Мерзко, грязно.
Не глядя на них, я быстрым шагом кинулся прочь. Все мы были марионетками. И самой большой и глупой из всех был я, цепляющийся за какие-то чувства, надеясь на толику взаимности. Но мне не подарили даже иллюзии того, что я нужен.
Лестничные пролеты, сменявшиеся один за другим, привели меня к небольшому открытому балкончику. Свет луны падал на него, высвечивая стройный силуэт. Девушка обернулась, и я узнал в ней спутницу Эмилия. Ее длинные прямые волосы в лунном свете казались серебряными, и от этого сердце болезненно сжалось. Она была намного ниже меня ростом и казалась такой хрупкой. Заметив мое присутствие, Вивея сделала реверанс.
– Очень приятно вас видеть, господин Словотворец.
Я вышел из оцепенения и ответил ей поклоном.
– Взаимно, леди Селеван. Вам не спится?
Девушка изящным движением руки отбросила волосы за спину, обнажив глубокое декольте у платья цвета вина, и игриво улыбнулась.
– Свежий воздух и свет луны прекрасны, но такое удовольствие можно испытать лишь ночью. Его Величество Эмилий же предпочитает спать в это время, вот мне и некому составить компанию. Не откажетесь?
Ее необычайно красивое лицо завораживало. Я еще никогда не видел столь притягательных девушек. Даже ее глаза, отливающие красным в тон одежде, служили изысканным украшением.
– А Его Величество Эмилий не будет против, что его спутница не одна?
Мой голос слегка сел. Я же радовался возможности отвлечься. Мне нужно было выкинуть из головы все, что сейчас рисовало воспаленное воображение о
