беседы. Он прекрасно понимал, о чем пойдет речь.
– Я отыскал нечто важное и не мог продолжить порученное задание без особого доклада, – младший брат отвел глаза в сторону и стал разглядывать крыши домов и соборов, над одним из которых кружила стайка ручных голубей.
– Брат мой, – старший кардинал сделал ощутимую паузу, хотя подобрал слова для беседы задолго до нее. – Ты всегда был лучшим из нас, самым светлым и добрым. Ты прекрасно знаешь, как сильно я тебя люблю и как ты нужен братству. О, Эолай, только глядя на тебя в темные годы я побеждал сомнения, готовые сломить мой дух. Ты верил в свет… Поверишь ли в новую жизнь без него?
Младший брат выглядел покинутым и опустошенным, разглядывая купола храмов и небо, беспросветно затянутое облаками. Когда глава ордена говорил про свет, он вздрогнул и будто очнулся ото сна.
– Знаешь, брат, они ведь и не подозревают, насколько глупы и бессильны, – ответил он, указывая на копошившихся внизу горожан и приезжих. И те, и другие одинаково походили с такой высоты на муравьев. – Люди давно отравились честолюбием и тщеславием; полагают, что разбираются во всем на свете, но их внутренний мир пуст, как гнилой орех. Они воздвигли ложные престолы, и сами взгромоздили на них идолов себе подобных: царей, баронов, графов, наконец – императора. Истина для них – ничто. Долгое время я думал, что все люди достойны лишь презрения и всем сердцем презирал каждого из них, – он замолчал, взял обеими руками шлем и медленно надел его. – Но, как не больно признавать – нам все еще есть, чему поучиться у некоторых из них, – голос его стал сильным. – Ты прекрасно знаешь, про что я говорю, раз через столько лет сам еще поднимаешься на Шпиль. Я никогда не потеряю надежду, так же, как и ты, и найду первого кардинала!
– Надежда… – Израэль внимательно посмотрел на младшего брата, хотел сказать что-то, но в последний момент передумал. Привязанность, которую он питал к Эолаю, порой заставляла его отступать перед затеями этого мечтателя, о чем в последствии постоянно приходилось жалеть. Предприятие, которое он затевал теперь, было слишком опасным.
– У меня сегодня важный прием у императора. Не мог бы ты проводить меня до дворца? – старший кардинал принял решение и положил руку на плечо Эолая, от чего тот снова улыбнулся.
Двое служителей, стоявших возле ворот, держали запряженных коней под уздцы и склонились в глубоком поклоне при появлении кардиналов.
Братья ехали молча, любуясь чудесной дубовой аллеей, тянувшейся вдоль дороги.
– Да, для меня надежда еще не потеряна, – наконец вымолвил Израэль, – но я храню ее глубоко в сердце. Следовать за ней, как за путеводной звездой – совсем другое дело! Полагаясь на судьбу, остаешься слаб. Сильные своими руками вершат судьбу и не надеются на случай!
– Должен ли я забыть о нем, о первом?
– Ты должен помнить о том, что имеешь, а не о том, что потерял. Братство – наш новый дом; пора задуматься, как сделать его лучше.
– Я пытаюсь только объяснить тебе то, что видел своими глазами. Ты же веришь мне? – не унимался Эолай. Он понимал, куда клонил Израэль, но отступать от своей затеи не собирался.
– Всем сердцем! – не задумываясь, ответил на вопрос брата старший кардинал. Оба замолчали, разговор снова зашел в тупик.
Улица, пустынная без народа, медленно тянулась к Императорскому дворцу. Никто из аристократии не выезжал с подворий и не шел на прогулку, боясь быть застигнутыми в дороге непогодой. На блестящих наплечниках рыцарей появились капельки воды; начал моросить мелкий дождь.
– Я видел след собственными глазами, и это не просто след. Могу поручиться своей жизнью! Брат, это они, слезы Эйриан, – тихо проговорил Эолай. Голос его дрожал от волнения.
Израэль, не ожидавший ничего подобного, повернул голову к младшему брату. Даже его конь странно навострил ушли, как будто прислушиваясь к человеческой речи.
– О, теперь я вижу, откуда в тебе столько упорства. Тебя же было не переубедить с самого начала, но послушай внимательно своего старшего брата. Я видел, что случилось той ночью. После, прочтя тысячи манускриптов, нигде я не усмотрел намека на то, как можно спастись после такого! Мы все скорбим по участи Первого, и ты прекрасно помнишь, как наши враги сыграли на этом.
– Дневник предтечи? Мы потеряли треть ордена и двух кардиналов в той западне. Вечный свет их памяти, – закрыв глаза, промолвил Эолай.
– Вечный свет их памяти, – произнес Израэль и совершил про себя молитву. – Ты слишком добр и доверчив. Не забывай, где мы оказались, и кто находится по другую сторону баррикад.
Эолай, до тех пор уверенный, что старший кардинал наложит строгое вето на его план, воссиял и обещал соблюдать осторожность.
За время короткого разговора рыцари успели преодолеть путь до дворца. Ворота широко отворились. Никто не посмел преградить путь младшему кардиналу, пусть аудиенция ему и не назначалась. Рыцари Ста не только могли в любое время войти во дворец, но и пользовались определенными привилегиями, дарованными императором. Пока приближенные генералы его Величества являлись к нему полностью разоруженными и в простых суконных рубахах, рыцари с нашитыми черными крестами расхаживали в покоях владыки в полном доспехе и при всем оружии. Помимо этого, каждый сотник в любое время мог свободно пройти в любую часть дворца.
Эолай, правда, не собирался пользоваться высоким статусом и остановил коня. Меньше всего на свете он любил сплетни дворцовых прихвостней, надушенных до безобразия дам и шуршание шелков. Среди братства он более остальных оставался верен образу странствующего рыцаря и постоянно путешествовал по дальним уделам, подальше от столицы. Сначала Израэль старался держать одного из своих самых преданных и любимых братьев как можно ближе к себе. Тщетно! Неисправимый романтик все равно умудрялся подписываться на самые отдаленные рейды, так что потом его целыми месяцами не видели в храме, и только изредка от какого-нибудь дозора на краю света долетала весточка о нем. Иногда его видели у самого Незыблемого моря, а однажды рыцарь с черным крестом прогуливался по затерянной дороге недалеко от Слатанидских гор, пока его конь мирно щипал травку неподалеку в поле. В конце концов Израэлю пришлось смириться с упрямым нравом брата.
Они распрощались. Младший
