наступало – медленно, но неотвратимо, сжигая землю, – а девушка не сдавалась. Не оглядывалась. Держалась за свою самоубийственную уловку.
Наконец Рдеющий король улыбнулся.
– Ты меня почти убедила, – сказал он ей. – Но я вижу боль в твоих глазах. Ты страдаешь оттого, что они скоро умрут. Тебе не поколебать меня. Это означало бы дать тебе власть надо мной.
Тогда она кинулась к нему, метя пальцами в глаза, но один из обугленных перехватил ее, не дав сделать и шага.
Ребека отбивалась, крича и бранясь. Обман рассыпался. Досада выплеснулась наружу.
И все же это был геройский поступок. Как солдат на поле проигранного боя, она использовала последнее оружие – собственную жизнь.
– Не стоило говорить, что ты их возглавляла, – сказал Рдеющий король. – Я намеревался сохранить тебя в качестве трофея. Теперь же, зная, что ты вела восставших против меня раскольников… думаю, из тебя выйдет отличная обугленная. Для начала посмотришь, как они умрут. – Он шагнул ближе к девушке, бьющейся в руках охранника. – Вот истинная власть. Власть над жизнью и смертью. Власть…
Он осекся и сощурился, глядя на приближающуюся волну света.
Элегия проследила за его взглядом, и обугленные, как всегда чувствуя его эмоции, обернулись в ту же сторону. Даже Ребеку заинтересовало происходящее: она извернулась и тоже всмотрелась в горизонт. Что он там увидел?
Солнце уже почти достигло маячан, и с его наступлением вспыхивали растения и сами небеса. Волна разрушения, огня и света. Она надвигалась медленно по меркам кораблей, но все же быстрее, чем способен бежать человек. И все равно маячанам стоило бы попытаться. Однако они сбились в кучу, не желая бросать детей и немощных, предпочитая погибнуть как одно целое, а не россыпью удирающих по полю беглецов.
В то мгновение Элегия сумела разглядеть силу и в этом.
Все теперь смотрели на подступающее пламя. На красно-оранжевые небеса, на великолепную смерть.
Стена огня изогнулась. Свет пошел рябью и изменился.
И в следующий миг из сияющего потока, высоко над землей, вырвалась фигура, оставляя за собой след из дыма и искр, слепя, как раскаленный металл. Живой горящий уголь. Каким-то образом он уцелел в жутком пекле. Более того, само пламя в небе, казалось, сложилось за его спиной в некий символ, неизвестный Элегии. Что-то вроде треугольника, направленного вершиной вниз.
Будто распахнутые крылья.
– Это он, – прошептала Ребека.
Вынырнув из рассвета, Зеллион убедился, что цел и невредим. Доспех жизнеобеспечения, рассчитанный на поддержание внутри постоянной температуры, оказался способен выдержать даже чудовищный жар здешнего солнца.
Это вселяло надежду. Зеллион подкорректировал курс, направляясь к горстке съежившихся людей, к которым рассвет подобрался уже опасно близко. Летел, в глубине души наслаждаясь мгновениями прошлой жизни, когда был человеком, заслуживавшим небес.
Но как бы высоко он ни воспарил, заплаченная сегодня цена тянула вниз.
– Пом, – прошептал Зеллион, – сработало.
Ответа не было. Спутник, сопровождавший его все эти годы, ступивший на путь вместе с ним, умер. Окончательно и бесповоротно. У Зеллиона же осталось лишь тело Пома – как инструмент или оружие. Шквал, до чего же больно!
Теперь несостоятельность Зеллиона не подлежала обжалованию. И все же на краткий миг он стал кем-то другим. Тем, кто сделает все возможное, чтобы исполнить предсмертный наказ единственного друга.
Защитить этих людей.
Зеллион приземлился с инерцией маленького метеора, взметнув столб пыли и комьев земли, и почувствовал, как данная Помом сила иссякает. Ведь тот часто предупреждал, что ее осталось всего ничего – едва достаточно, чтобы сохранять личность Помощника. Мечты, мысли и честь. Все сгорело в одно мгновение.
Зеллион призвал тело Пома в виде щита, и это, как они и надеялись, снова удалось.
Он побежал трусцой сквозь потрясенную толпу, отпустил шлем, открыв лицо прохладным касаниям ветра. Хоть доспех и был относительно изящным по сравнению с другими, в нем Зеллион наверняка выглядел неповоротливым чудищем. Перед ним расступались.
– Божественная Торжественность здесь? – прокричал Зеллион, остановившись на краю толпы.
По шее стекал пот. Он взглянул на солнце. Близко, шквал побери! Опять близко…
– Зеллион? – откликнулась Божественная Торжественность, выбираясь из толпы. – Это правда? Вы…
– Отрежьте кусочек, – велел он, бросая ей похищенное у скадриальцев солнечное сердце, – установите его на «Ловца зари», а остальное верните мне. Живо.
– Зеллион? – окликнула его Вдумчивость, проталкиваясь вперед. Ее крашеные черные кудри рассыпались по плечам. – Вы добыли солнечное сердце? Мы можем улететь в безопасное место!
Он помотал головой:
– Вы всерьез надеетесь распределить столько людей по кораблям за одну-две минуты? А даже если получится, дальше что? Рдеющий король просто-напросто остановит вас снова. Вы слишком уязвимы.
– И что же? – требовательно спросила она. – Прошу, соблаговолите открыть нам ваш план!
Божественная Торжественность бросила ему остаток солнечного сердца и побежала устанавливать кусок. Зеллион поместил свою часть в специальную выемку на обратной стороне щита.
«Только бы сработало, – думал он. – Только бы хватило. Ну пожалуйста!»
По щиту прокатилась волна силы. Зеллион воткнул его в землю и отдал команду. Щит стал расти, превращаясь в купол. На сей раз непрозрачный – прозрачность свела бы все усилия на нет. Огромная металлическая полусфера, зеркальная с внешней стороны. В вихре похожая защита уберегла от жара. В таком виде тело Помощника должно сработать как доспех Зеллиона.
– Что это? – Вдумчивость подошла к Зеллиону под растущим куполом. – Такое было возможно всегда?
– Нет, – ответил он и постучал по солнечному сердцу. – Для этого нужно много инвеституры. Сердце заряжено до предела обитателями Убежища.
Вдумчивость пристально посмотрела на светящийся камень, потом на Зеллиона.
– Их можно перезаряжать? – прошептала она. – Каким образом?
– Очень мало времени. Вы знаете формулу для переноса тепла в солнечное сердце?
– «О бесстрашный, стоящий на пороге смерти, прими в свое солнечное сердце мое тепло, дабы могло оно облагодетельствовать живущих», – произнесла Вдумчивость. – Это молитва.
– Да, – ответил Зеллион. – Вложите в сердце немного тепла в качестве затравки, затем оставьте его на солнце. Эффект будет как от присутствия человеческой души. Тепло выгорит во вспышке силы, и сердце перезарядится.
– Так, значит… Это же все меняет!
– Вдумчивость, передайте мои слова всем, – сказал он. – Раскройте секрет и измените мир.
– Так просто… – проговорила та. – Как же мы не додумались?
– Многие величайшие достижения техники по сути своей просты, – заметил Зеллион.
Щит теперь разрастался по земле, чтобы уберечь маячан от выбросов магмы. Людям приходилось поднимать ноги и опускать их уже на металл. Шквал побери! Зеллион надеялся, что извержения окажутся не настолько сильными, чтобы швырять всю конструкцию целиком, вредя заключенным в ней людям. Впрочем, с этим он все равно ничего сделать не
