и солидно. Признаки обветшания ничуть его не портили, напротив, они придавали кладбищу неповторимый шарм с налётом таинственности. Потемневшие от времени мраморные статуи печально взирали со своих постаментов, прелые листья, устилавшие землю толстым ковром, пружинили под ногами, как резиновый мат, а над головой тревожно шумели под ветром кроны вековых дубов.
Нужно отдать должное Медине, для последнего упокоения своего носителя он выбрал весьма атмосферное местечко, здесь было в меру тоскливо и в то же время уютно. Впрочем, Семён отчего-то не проникся трогательной заботой своего подселенца, ему было совершенно без разницы, где умирать.
— Так ты собрался меня похоронить? — он окинул безразличным взглядом это царство вечного покоя. — Что-то я не вижу тут лопаты.
— Не беспокойся, копать землю тебе не придётся, — успокоил его Медина. — Обернись.
Семён последовал его указанию и тут же понял, что имел ввиду подселенец. Оказывается, прямо за его спиной располагался солидный, но до последней степени запущенный склеп. Полуразрушенное строение было так плотно опутано плющом, что больше напоминало природный холмик, нежели архитектурное сооружение. Яркая молоденькая листва вьющихся растений столь резко контрастировала с потемневшим от времени мрамором статуй и блёклым мхом, покрывавшим постаменты, что выглядела до неприличия вызывающей.
— Прикольно, — Семён вынужден был отдать должное изобретательности Медины, — весёленькая раскраска, мне нравится.
— Сможешь проникнуть внутрь так, чтобы не оставить следов? — деловито осведомился подселенец.
Семён даже не стал комментировать этот некомпетентный вопрос, он аккуратно сдвинул плети плюща, закрывавшие проход, немного повозился с замком и ловко протиснулся в склеп, при этом не забыв запереть за собой решётку. Тут было темно, но бессмертному не нужно было освещение, он отлично владел техникой ночного зрения. Крутая лесенка привела его в довольно просторное подземелье. Там в шахматном порядке располагались восемь высоких мраморных постаментов с останками обитателей склепа в различной, но весьма сильной степени разложения. Сразу было видно, что в этом склепе давно уже никого не хоронили. Два постамента оставались пустыми, похоже, род, когда-то владевший склепом, трагически прервался.
— Не стой столбом, Джульетта, — встрял в печальные мысли своего носителя подселенец, — выбирай любое из свободных мест и располагайся со всеми удобствами.
Семён не стал вступать с Мединой в ненужную дискуссию, бесцеремонность Медины давно уже перестала его задевать. Он послушно смахнул толстый слой пыли с ближайшего постамента и улёгся на спину, даже руки сложил на груди, уподобившись остальным покойникам.
— «Нет повести печальнее на свете»…, — процитировал Семён, закрывая глаза, и тут же чихнул, грубо нарушая драматичность момента. Легкомысленно потревоженная им пыль повисла в неподвижном воздухе, словно дымовая завеса, напрочь перекрывая доступ свежего воздуха. — Не тяни, Медина, — недовольно пробурчал он, — а то я в этой душегубке задохнусь раньше времени.
— Не нужно было изображать из себя чистюлю, — подселенец злорадно хихикнул. — Расслабься, все эти неудобства скоро кончатся, мёртвые, как известно, не чихают.
— Хорош стебаться, — огрызнулся Семён, — говори, что нужно делать.
— Тебе нужно будет осуществить слияние наших сознаний, — принялся инструктировать его Медина, — а потом я остановлю твоё сердце.
— Вообще-то, я и сам умею останавливать сердце, — заметил Семён, впрочем, не особо настойчиво.
— Нет, тебе нельзя ни на что отвлекаться, — голос Медины сделался резким, похоже, в отличие от носителя, подселенец здорово нервничал, — смерть и без того отключит твой ум, а нам никак нельзя разрывать контакт.
— Боюсь, без ума я не смогу удерживать концентрацию, — засомневался Семён.
— Полная отключка будет длиться всего мгновение, — Медина нервно вздохнул, — я помогу тебе вернуть осознанность.
— Мне мёртвому? — Семён невольно заинтересовался предложенной техникой.
— В момент смерти ум никуда не девается, — принялся терпеливо объяснять подселенец, — он просто перезагружается и тут же снова продолжает функционировать, формирую реальность, только уже реальность посмертия.
— И всё? — Семён был явно обескуражен подобным объяснением, поскольку смерть всегда представлялась ему чем-то фатальным. — А чем тогда посмертие отличается от жизни?
— Исходной частотой вибраций, — Медина уже начал раздражаться, — в посмертии эта частота отличается от той, что соответствует твоему физическому телу, как правило, она выше. Ещё вопросы?
— Да ладно, не ворчи, — одёрнул его Семён. — Когда ещё выпадет шанс пообщаться со знающим пришельцем? Так ты готов? — он решил прекратить игры в вопросы и ответы, поскольку всё равно воспользоваться полученной информацией не представлялось никакой возможности.
— Извини, мне не стоило тебя торопить, — в голосе Медины слышалось не столько раскаяние, сколько откровенная нервозность. Похоже, принятое решение его самого здорово страшило, однако самоубийца быстро справился с собственным инстинктом самосохранения. — Я тебе очень благодарен за помощь, Сэм, всё-таки ты здорово рискуешь. Не спеши, дай себе время, чтобы собраться с силами.
Семён только злорадно ухмыльнулся, он чувствовал мандраж своего подселенца и понимал, что тот неосознанно тянет время. А вот самому Семёну было совсем не страшно, поэтому он и не подумал притормозить. Слияние сознаний с каждым разом давалось ему всё легче, и уже через несколько минут последняя грань между носителем и подселенцем исчезла. Теперь Семён мог ясно разглядеть пухлое, покрытое складками тело снука и невольно поёжился. Всё-таки перспектива раствориться в этом мерзком сморчке ему совсем не улыбалась. Нет, само развоплощение его не пугало, но способ, каким оно должно осуществиться, выглядел отвратительно. Впрочем, на его решимость природная брезгливость никак не повлияла, без Киры в этом мире делать ему было совершенно нечего.
— Всё, обед готов, — иронично отчитался Семён, — дальше дело за тобой, самоубийца. Накрывай на стол, — скомандовал он, передавая управление подселенцу.
— Постарайся не обращать внимание на физические ощущения, — Медина не удержался от последнего инструктажа, — переход будет очень быстрым, но всё-таки не мгновенным, так что будет больно.
— Хватит тянуть, — огрызнулся Семён, — мне терять нечего, а вот ты, похоже, зассал.
— Побольше оптимизма, — Медина попытался подбодрить своего носителя и по совместительству добровольную жертву, — я уверен, что ты сумеешь вернуться, Сэм.
— А если я не хочу возвращаться, — прошептал Семён, проваливаясь в пустоту.
Момент смерти он пропустил, острая боль в груди практически сразу исчезла, сменившись удивительно приятным состоянием лёгкости. Ощущение полёта было восхитительным, и если бы ни колышущаяся как желе поверхность снука, которая приближалась с пугающей быстротой, Семён с удовольствием отдался бы этому стремительному парению.
— Я уже умер? — поинтересовался он.
— А ты не ощущаешь разницы? — Медина снисходительно хмыкнул. — Экий ты толстокожий, Сэм.
— И что будет дальше? — Семён проигнорировал подколку, поскольку ему хотелось определённости.
— Мы с тобой пролетим сквозь оболочку снука, — пояснил подселенец-самоубийца. — Только, ради всего святого, не пытайся перехватить управление, я сам отброшу твоё сознание, когда мы окажемся внутри.
— Ладно, — согласился Семён, — а как я оттуда выберусь?
— Думаю, снук сам тебя вытолкнет, — Медина на секунду замешкался, —
